И я сомневалась, что в колчане сэра Питера только две стрелы. Что же он сделает дальше?
Глава двадцать девятая
Сквайр Джеррольд попросил меня о беседе с глазу на глаз. Леди Элеонора подняла брови.
Я с трепещущим сердцем вышла из кухни следом за сквайром. О чем он хочет побеседовать: о слухах или о чем-то другом? Может, мои несчастья тронули его благородное сердце? Может, он хочет предложить мне замужество, чтобы защитить меня? Вдруг ему пришло в голову, что это возможно? Вдруг он настолько добрый и порядочный?
Мы вышли в коридор, и попавшийся навстречу слуга повернулся и бросился наутек.
Сквайр Джеррольд, что разумно для человека, которому не слишком нравится аромат огра, вывел меня из ворот дворца во двор. Падал мокрый снег. На улице не было никого, кроме стражников по обе стороны от дверей. На сквайре Джеррольде был плащ с капюшоном, а на мне – только платье. Похоже, при всей своей доброте сквайр не подумал, что и огру может быть холодно. Я не жаловалась. Чижик сообразил бы. Где бы он сейчас ни был, наверняка он сидел дома, в тепле, скорее всего – у растопленного камина. А вдруг он вернулся в Дженн, не простившись?
Сквайр Джеррольд стремительно зашагал вокруг дворца.
– Вы были правы: сэр Питер и правда опасен.
– Я заставила его бояться меня.
– Мне стыдно, что я человек, если огр ведет себя достойнее нас.
Я вздохнула. Он знал достаточно, чтобы додуматься до правды.
Сквайр остановился между амбаром и конюшнями, развернулся ко мне – и чуть не отпрянул.
– Я намерен последовать вашему примеру. Через час у меня аудиенция у короля Имберта. Я решил сообщить ему, как на самом деле погибли те огры.
Не надо!
А он продолжал:
– Говорят, он прямо-таки одержим сэром Питером и больше ни о ком не думает. Нужно положить конец влиянию этого негодяя.
– Вам не поверят. – У меня застучали зубы. Волосы у меня совсем промокли, платье облепило тело. – Не делайте этого. Вас там не было. У вас нет доказательств, и вам не поверят.
– Пусть мне и не поверят, я должен высказаться.
Истинный сын короля – воплощенное благородство с ног до головы. И так же упрям, как родители.
Я пыталась спорить. Король Имберт пока что не сделал мне ничего дурного. Сквайр Джеррольд может подождать и вступиться за меня потом.
– Вдруг представится более удачный случай? Ваш дедушка предостерег бы вас.
– Он гордился бы мною.
Сквайр Джеррольд зашагал дальше.
Я заставила бы его молчать, если бы чары зЭЭна действовали и в мое отсутствие.
– Ради короля и Киррии, – добавил он.
– Сэр Питер все узнает. Возможно, он даже будет там. Если он будет там, не говорите ничего! Он не знает жалости.
Как я ни уговаривала, сквайр Джеррольд продолжал хранить каменное выражение лица.
– Неужели я вылечила вас от мучного мора только для того, чтобы вы сейчас рисковали жизнью? – закричала я.
– Я понимаю, почему дедушка так восхищается вами. – Он поклонился и, оставшись при своем мнении, двинулся обратно к воротам дворца.
Тут меня поразила новая ужасная мысль.
– Стойте! – выкрикнула я.
Он остановился.
– Ладно, скажите, что это я убила всех огров. Не упоминайте об Удаак, умоляю вас!
Иначе и она окажется в опасности.
А вдруг сэр Питер уже добрался до нее? Сомневаюсь, что зачатки его порядочности распространялись на великанов.
– Кроме вас с ней, там никого не было, – возразил сквайр Джеррольд.
– Неважно. Если она жива и подтвердит ваши показания, сэр Питер скажет, что я наслала на нее огрские чары, чтобы она считала, будто я ее спасла. Король поверит ему.
– Госпожа Эви… – засомневался он.
Я не дала ему договорить:
– Если вы упомянете о ней хотя бы словом, я скажу, что солгала вам и на самом деле не убивала огров. Мне на этом конец, зато Удаак уцелеет, да и вы тоже. Король решит, что вы не клеветник, а простофиля, который поверил моим россказням.
Эта угроза подействовала. Сквайр Джеррольд согласился, пусть и неохотно. И пошел на аудиенцию.
Я вернулась в кухню и высушилась у огня – высушилась, но не согрелась. Холод пробрал меня до костей.
Вечером, когда леди Элеонора ушла, перепуганный Дуб принес неудивительные новости: сквайру Джеррольду не поверили.
– Какая муха укусила короля? Неужели он не понимает, что сквайр Джеррольд ни за что не стал бы лгать?
– А сэр Питер присутствовал на аудиенции?
– И другие придворные, – кивнул Дуб, – и рыцарь сквайра Джеррольда. Прачка говорит, что сэр Питер только улыбался. Говорит, он выше подобных обвинений, но я бы сказал, что ниже.
– А что, король Имберт рассердился на сквайра Джеррольда?
– Прачка не сказала, что он рассердился. Только, что сквайр Джеррольд… – Тут Дуб перешел на стиль, который они с прачкой считали подобающим для обращения к королю: – Возвысил глас свой и изрек: «Его тайное малодушие должно стать явным. Не знать мне ни отдыха, ни покоя, доколе не сознается он во лжи своей».
Я посмеялась бы, не будь мне так страшно. Сквайр Джеррольд не стал бы выражаться так цветисто, но, возможно, и правда поклялся вывести сэра Питера на чистую воду.
Дуб принялся яростно месить гору подошедшего теста:
– У нашего Джерро слово с делом не расходится.
В каком смысле? У него что, есть план?
Какой тут может быть план? Головы на пиках ничего не могут сказать.
– Его арестовали?
– Нет. – Дуб рассказал, что сэр Стивен спас сквайра от темницы, поскольку, в оправдание сэра Питера, заявил, что наверняка эта девица-огр его оболгала.
Я не стала покидать Фрелл, поскольку мое бегство сочли бы признанием вины. И отправили бы за мной погоню.
Наутро того дня, когда леди Элеонора давала бал в мою честь, в кухню вошли четыре стражника и встали по двое по обе стороны двери. Через полчаса стражники и Дуб отвели меня, кутавшуюся в одеяло от пронизывающего ветра, в особняк леди Элеоноры в проезде Ласточкин Хвост, где устраивали бал. Мне предстояло провести день там – примерять наряды и готовиться. По пути несколько человек перешли на другую сторону улицы, чтобы не встречаться со мной. Один прохожий заорал от ужаса, потом опомнился – настолько, что стал умолять меня о пощаде.
– Не ради меня, – плакал он, – а ради жены и детишек!
Я прошла мимо.
Через несколько шагов какая-то женщина сделала мне реверанс:
– Вы сберегли мое счастье: спасли мою дочь.
Я сказала себе, что она возместила мне все обиды. Раскланялась в ответ, и мы двинулись дальше.
– Я слыхал о твоем господине Чизвике, – сказал Дуб.
– Он не мой.
– Твой друг раздает деньги.
– Ссужает.
Этим занималась его семья.
– А я слыхал – раздает. Обходит дома, где был мучной мор. И если кто-то еще слаб после болезни и не может работать или тот, кто работал, умер… – Последнее слово Дуб прошептал, а потом снова заговорил как обычно. – Тогда господин Чизвик отсыпает им имберты, сколько требуется.
Ах, Чижик! Какой щедрый! Совершает добрые дела, как сквайр Джеррольд, но по-своему.
Только сквайр находил время навещать меня во дворце.
– Господина Чизвика, – добавил Дуб, – везде сопровождает юная дама. Я слыхал, прехорошенькая. Прачка говорит, она очень изящная, эта госпожа Клорис.
Вот и прекрасно. Он послушался целительского совета и женится. Но что ему мешает ухаживать за ней и при этом иногда навещать меня?
И почему я, собственно, не то чтобы рада за него?
Да и как я могу за кого-то радоваться, когда через четыре дня настанет конец всем моим надеждам?
Особняк леди Элеоноры красовался прямо посреди ряда домов из известняка. Огра это ничуть не волновало, но девушка во мне заметила, что в особняке целых три этажа, а нижний отделял от остальных фриз из танцующих гномов и эльфов. Над полированной деревянной дверью располагалось полукруглое окно.
– Это дверной молоточек, госпожа Огр, – объяснил Дуб. – Берешься и отпускаешь. Так он работает.
– Благодарю.
Он кивнул и удалился. Стражники остались.
Леди Элеонора открыла мне сама, хотя за спиной у нее маячил лакей. Глаза ее метали молнии, однако при виде стражников она тут же разогнала грозовые тучи и улыбнулась:
– Заходите! Повеселимся.
Что-то не так, и она не хочет, чтобы стражники это заметили?
– Надеюсь, – обратилась она к моим провожатым, – вы любите пироги с мясом: они как раз поспели в кухне. По-моему, с говядиной и бараниной. – И повернулась к лакею: – Вэл, прошу вас, проводите этих господ в кухню.
– Сударыня… – начал было один из стражников.
– Госпожа Эви пришла на бал. Вечером Вэл сообщит вам, когда она соберется уходить.
И леди Элеонора зашагала прочь.
Стражники двинулись за Вэлом.
Я пробежала за леди Элеонорой через две изысканно обставленные гостиные. Потом она развернулась ко мне:
– Трусиха! Если уж решили очернить его, то почему не в моих глазах?
Судя по всему, сэр Питер рассказал леди Элеоноре об обвинениях сквайра Джеррольда.
Она снова зашагала прочь.
Как же я сразу не сообразила?
Странно, что она не отозвала приглашения. Как мне пережить потерю ее дружбы?
Оказавшись у себя в спальне, она с размаху села на кровать, запрокинула голову и уставилась в потолок, лишь бы не смотреть на меня.
– Мэнди уговорила меня не отказывать вам в дружбе, и я согласилась, но против воли – так и знайте!
Можно ли считать дружбой дружбу против воли? А кто такая Мэнди? Ах да, их кухарка. Возле ажурной ширмы красного дерева стояла немолодая женщина с тугими седыми кудряшками и фигурой, напомнившей мне мягкое кресло.
– А мне вот не по душе, как с вами обошлись, госпожа Эви. – Мэнди покачала головой, отчего двойной подбородок заколыхался. – Придумают тоже – девушку в огра превратить!
Как ей удалось произнести слова, которые у всех застревали в горле, даже у меня? Каким образом леди Элеонора сумела ей обо мне рассказать?