Однако, как я ни разволновалась, от музыки становилось спокойнее. Я стала дышать ровнее. Заставила себя оглядеться: высокий потолок, большой ковер с узором из канареек на ветках, покрытых листвой, по лазоревому фону, три сверкающих позолотой канделябра со множеством свечей, озаряющих комнату теплым сиянием. Гости при этом мягком свете напомнили мне мясо на вертеле, которое только-только начало подрумяниваться.
Для тех, кто предпочитал наблюдать за танцами со стороны или остался без партнеров, вдоль стен поставили скамейки.
Леди Элеонора вместе с родителями встречала вновь прибывших. Я посредине комнаты превратилась в остров: все меня видели, но подходить опасались. Тогда я вспомнила о своем привычном развлечении и стала высматривать признаки болезней. Ничего, кроме здоровья, я не увидела, но мне захотелось прочитать всем лекцию о вреде сутулости. Я снова бросила взгляд на входные двери.
Возле леди Элеоноры стоял сэр Питер, да так близко, что мне стало нехорошо. Она что-то шепнула ему на ухо. Потом кокетливо шлепнула его по плечу. Он поклонился, повернулся и двинулся ко мне.
Я сделала реверанс, и у меня по телу побежали мурашки. А еще меня охватили страх и злость одновременно. Может, у него есть план и он собирается разделаться со мной прямо сейчас?
Он поклонился:
– Леди Элеонора поручила мне пригласить вас на первый танец, и я с радостью повинуюсь.
Я приняла приглашение и поблагодарила его:
– Я рада не меньше вас.
Музыканты заиграли киррийскую фредасту. Гости поделились на тех, кто танцует, и тех, кто смотрит. Танцоры выстроились в две шеренги: дамы лицом к кавалерам.
И рядом с сэром Питером оказался Чижик!
Он кивнул мне и улыбнулся – улыбка его была дружеской, но я только сильнее разозлилась. Почему он не подошел поздороваться сразу, как только прибыл?
Я покосилась на его даму: великолепная осанка, приветливый взгляд. Не то чтобы по-настоящему изящная, но худенькая и миниатюрная. Должно быть, это и есть госпожа Клорис.
Танец начался. Сэр Питер обладал и грацией, и властностью, и легкостью. А мое тело, хотя я и пробыла в нем уже пятьдесят восемь дней, было непривычно большим. Сердце у меня колотилось, в животе бурчало. От близости всех этих людей, всего этого мяса, у меня кружилась голова. Я жадно глотала воздух, думала, как безобразно я буду выглядеть, если шлепнусь на пол, и только поэтому не падала в обморок.
Настал момент, когда нам с сэром Питером нужно было взяться под руки – моя правая рука с его правой – и покружиться, потом отпустить друг друга и поменять партнера на следующего в ряду. Я и так едва не потеряла равновесие и подняла согнутую руку слишком высоко. Сэр Питер вполне мог дотянуться до моего локтя, и ошибка обошлась бы без последствий, но он не стал стараться, и я проскочила мимо.
Мелькнули удивленные лица, послышались первые смешки. Я не могла остановиться и налетела на Чижика – а он подхватил меня под локоть как ни в чем не бывало. И улыбнулся.
Мы с Чижиком покружились. Я оцепенела от злости: на Чижика – за то, что не стал искать меня, на леди Элеонору – за то, что пригласила меня. И на сэра Питера – за половину моих несчастий и почти все опасности, с которыми я столкнулась.
Дамы и кавалеры снова разделились на два ряда. Какой Чижик элегантный: жилет цвета слоновой кости, коричневые панталоны и лихо заломленная шляпа с узкими полями. Я и не думала, что когда-нибудь применю к нему слово «лихо». В шеренге придворных он чувствовал себя как дома.
Следующую фигуру мне полагалось снова протанцевать с сэром Питером, и он сказал:
– Прошу извинить меня. Я должен был заранее сообразить, где окажется твоя рука. Мне редко попадаются такие высокие дамы.
Я подумала, не расцарапать ли ему физиономию, но решила, что только усугублю неловкость.
– А мне редко попадаются такие негалантные кавалеры.
Танец закончился.
Возле сэра Питера появилась леди Элеонора:
– Питер!
Вот так просто, без «сэр»?
– Надеюсь, ты извинился за свою непредусмотрительность.
– Конечно. Сгораю от стыда. Ты обещала мне следующий танец, любовь моя.
«Любовь моя»?!
Леди Элеонора покраснела.
– Прошу вас, госпожа Эви, простите его – и меня. Я ни на кого не могу долго сердиться.
Ни на кого – в том числе на меня.
Я кивнула.
Музыканты заиграли гавот. Сэр Питер и леди Элеонора встали в начальную позицию. Я затопала к скамейкам, но тут какой-то юноша пригласил меня на танец. Наверняка хочет потанцевать с огром, чтобы потом всю жизнь хвастаться.
Я отказалась, сославшись на усталость.
Но потом, когда я села, мне стало стыдно. Леди Элеоноре не понравится, если я не притворюсь, что мне ах как весело, поэтому я приняла приглашение на сарабанду от молодого человека с волосатой родинкой на щеке.
Я жалела его из-за этой родинки, пока он во время медленной фигуры, когда можно было поговорить, не попросил меня описать вкус человечины. Я скрипнула клыками и ответила, что все зависит от человека.
– Вы вот наверняка очень вкусный.
Больше он ничего не говорил. Я сожалела о своих словах, но от злости не могла ни объясниться, ни извиниться. Мы стали танцевать дальше. Потом нужно было переходить от партнера к партнеру, прикасаясь к руке каждого. На мне были перчатки, но все равно от каждого прикосновения у меня бежали мурашки. С кем-то больше, с кем-то меньше, но ни одна рука не оставила меня равнодушной.
Я поискала взглядом Чижика и обнаружила, что он танцует все с той же дамой. Он что, до скончания веков собирается с ней танцевать? Забыл, что приглашал меня?
Его дама танцевала довольно сдержанно. «Пресно», – подумала я. Я знала, что у Чижика манера танцевать более энергичная, так что ему приходилось двигаться мягче, чтобы подстроиться к госпоже Клорис.
Танец развел нас по разным концам зала.
Музыка смолкла, и ко мне подошел сквайр Джеррольд – напомнить об обещанном танце; он выглядел великолепно в синем атласном камзоле и золотистых бархатных панталонах. Я еще никогда не видела его таким счастливым.
– Прежде чем мы начнем, – с поклоном заговорил он, – мне не терпится познакомить вас со своей близкой знакомой, со своим дорогим другом.
Он поманил кого-то жестом. К нам между двумя гостями протиснулась какая-то девушка и сделала мне реверанс.
Сквайр Джеррольд сиял. Даже голос его сиял.
– Это госпожа Дария. Она…
Что он говорил потом, я не слышала, но тоже сделала реверанс. Вот почему он такой счастливый – из-за госпожи Дарии. Она ответила на вопрос, который не пришел мне в голову тогда, в карете: быть может, сердце сквайра Джеррольда уже занято?
Девушка была смуглая и круглолицая. Я несколько раз сглотнула.
Я ведь и не хотела за него замуж.
Или хотела, но сама этого не понимала.
Сквайр Джеррольд и госпожа Дария.
Чижик и та изящная девушка.
Естественно, каждый ищет себе пару, как и подобает здоровым юношам и девушкам.
Госпожа Дария сказала что-то учтивое. Я тоже что-то сказала – и, видимо, не то чтобы невпопад, потому что она мне ответила.
Я извинилась и отказалась танцевать, сославшись на то, что мне нужно передохнуть и освежиться. Поскольку я боялась за себя и за других, то направилась в кухню, где Мэнди без лишних слов усадила меня за свой стол и подала толстый ломоть мяса. Каждый кусок камнем валился в желудок.
Фея тем временем хлопотала вовсю: резала, крошила, размешивала и гоняла туда-сюда трех издерганных служанок, которые явно предпочли бы оказаться где-нибудь подальше от огра.
Зачем возвращаться на бал? От него одни огорчения.
Глава тридцать вторая
Не знаю, сколько я просидела в кухне, когда туда вбежали леди Элеонора и сэр Питер. Я повернулась к ним, но не встала и не подняла головы.
Леди Элеонора бросилась ко мне, потом остановилась:
– Вас кто-то обидел?
– Меня никто не обижал.
Мой взгляд застыл на уровне ее талии.
Леди Элеонора присела, чтобы заглянуть мне в глаза.
– У многих не найдется и двух верных друзей, а у вас есть господин Чизвик, сквайр Джеррольд и мы с Питером. И мы вас не бросим, что бы ни случилось.
Я скрипела клыками от злости каждый раз, когда она говорила просто «Питер», без титула. И чувствовала, что Мэнди тоже вся кипит. Вот мы порадуемся, если она превратит его в жабу!
Краем глаза я увидела, что он поклонился.
– Может, вы все-таки… – начала леди Элеонора.
– Госпожа Эви! – В кухню вошли сквайр Джеррольд с госпожой Дарией.
Я подняла голову, чтобы посмотреть, как держатся друг с другом сэр Питер и сквайр после вчерашних обвинений.
Сквайр Джеррольд вздернул подбородок. Щеки у него порозовели, однако он поклонился сэру Питеру и леди Элеоноре:
– Добрый вечер.
Сэр Питер кивнул с улыбкой:
– Как славно видеть вас в более приятных обстоятельствах, нежели вчера. Для меня было большим облегчением, что его величество проявил милосердие.
Вот змея. Нет, это я напрасно: змеи не заслужили такого сравнения.
При виде сквайра Джеррольда леди Элеонора нахмурилась, ведь она считала его клеветником, зато госпожу Дарию обняла:
– Как ты прелестна!
Госпожа Дария обняла ее в ответ, а потом обратилась ко мне:
– Госпожа Эви, я должна вам сказать… – В ее голосе зазвучали слезы. – Я ваша вечная должница. – Теперь эти слезы потекли по ее округлым щекам. – Мои отец и мать обязаны вам жизнью. Целиком и полностью. Они почти… почти… и тут появились вы.
У меня перехватило горло – и я опять разозлилась. Как мне ее ненавидеть?
– Я так рада! – Она присела в реверансе перед леди Элеонорой. – Так рада, что ты устроила бал в честь госпожи Эви! И так рада, что могу лично поблагодарить вас! – снова обратилась она ко мне.
– А я рада слышать, что ваши родители живы и здоровы. Если их что-то побеспокоит, прошу вас, сразу обращайтесь ко мне.
– Госпожа Дария утверждает, что болеет так же редко, как и я, – вставил сквайр Джеррольд.