«И он, – подумала я, – тоже, наверное, еще любит меня». Иначе почему его так взбудоражил наш менуэт? Почему он жалел, что меня не было рядом, когда он видел единорога?
Почему он не сделал мне предложения еще раз?
Зачем ухаживает за другой?
Глава тридцать третья
Вернулась леди Элеонора, на сей раз одна, – уговаривать меня вернуться на бал.
– От вас зависит, удастся ли сегодняшний вечер. Все наперебой просятся потанцевать с почетной гостьей.
Я пошла – и несколько часов напролет отплясывала с самыми разными кавалерами, в том числе со сквайром Джеррольдом, которого к этому времени, правда, уже не могла отличить от прочих. Мои руки-изменщицы – отмытые и в перчатках – насылали на меня мурашки при каждом прикосновении. Аппетит разыгрался снова.
После каждого танца я двигалась в сторону библиотеки, где была еда, но всякий раз меня перехватывал очередной кавалер. Я могла бы сказать, что мне надо поесть. Это всем понравилось бы. Кто-нибудь пошел бы за мной поглазеть. И я продолжала танцевать от ярости и стыда.
Наконец почти все гости разошлись. Оставшихся избранных пригласили к столу.
Леди Элеонора – наверняка из самых добрых побуждений – усадила меня между Чижиком слева и сквайром Джеррольдом справа. Я пододвинула стул поближе к сквайру, мечтая, чтобы Чижик оказался по ту сторону стола, а лучше – где-нибудь за много миль отсюда. От его близости меня так и тянуло подскочить до потолка.
Изящная подруга Чижика сидела через стол, немного дальше нас от леди Элеоноры. Сквайр Джеррольд первым долгом осведомился, понравился ли мне вечер, получил учтивый ответ и погрузился в беседу с госпожой Дарией, которая сидела по правую руку от него. Я отметила, как размеренно она ведет разговор, как точно и осмотрительно подбирает слова. Считать, будто он мог бы полюбить меня, было с моей стороны чистым безумием.
Во главе стола в кресле с высокой спинкой восседал король. Он совершенно оправился после болезни и, видимо, был здоров, как и раньше, но мне хотелось бы, чтобы он немного окреп. Он ведь не намного старше мамы, а у нее почти нет морщин. А у короля Имберта весь лоб был изборожден морщинами. «Впрочем, – подумала я, – должно быть, это неизбежно, когда ты король и печешься о своих подданных». Но надо отметить, седина в его волосах только-только проступала. А вот мешки под глазами – это не обязательно. Не высыпается? И сутулиться в кресле тоже не обязательно. Мало что старит человека сильнее, чем плохая осанка.
По обе стороны от короля расположились родители леди Элеоноры – лорд и леди Ивсби. Леди Элеонора сидела между отцом и сэром Питером. И лучезарно улыбалась этому мерзавцу. Он отвечал ей нежной улыбкой, но не забывал посматривать на короля Имберта, а тот не сводил с него взгляда. Все подались вперед, чтобы лучше видеть друг друга.
Чижик беседовал с древним старичком по левую руку от себя. Я глядела в пустую тарелку. Когда наконец принесут еду?
Люди, похоже, привыкли ко мне. Голоса звучали безмятежно. Иногда кто-то смотрел на меня, отводил взгляд, потом смотрел снова – вежливо, без лишнего любопытства.
В зал потянулись слуги с блюдами. Я старалась не обращать внимания на мерзкую вонь овощей, хлеба, пряностей, сидра. Чья-то дрожащая рука поднесла мне тарелку из-за спины. Если бы я ее не поддержала, содержимое вывалилось бы на стол.
Мой скромный ломтик ростбифа обложили тушеной морковкой! Спаржей со сливками! Свекольными оладьями! Да как эта Мэнди только посмела? Я начала отодвигать стул. Сейчас проверим, может ли заколдованный огр поколотить фею… И тут до меня донеслись ароматы. Морковка пахла молодым барашком, спаржа – кроликом, оладьи – козлятиной. Мелкое колдовство в самом блистательном виде.
Король Имберт взял вилку. Все взгляды стрельнули в мою сторону. Занимательное зрелище: сейчас огр будет есть. Я улыбнулась всем сидевшим за столом – губы сомкнуты, – отрезала крошечный кусочек и положила в рот, приоткрыв его лишь самую малость. Остальные гости, несомненно разочарованные, занялись своей едой.
Фальшивые овощи были даже вкуснее незамаскированной говядины – как будто насыщеннее, словно незамутненная сущность мяса. Служанка, которую ко мне приставили, принесла мне отдельный графин. Она хотела наполнить мой кубок, но я опередила ее. И закрыла глаза от восторга, когда говяжий бульон пропел арию у меня на языке.
Кругом журчала светская беседа. Леди Элеонора угощала сэра Питера лакомым кусочком. Он взял ее за запястье, чтобы она не промахнулась.
Чижик продолжал болтать со своим соседом слева, чей сиплый голос свидетельствовал о простуженном горле. Женщина напротив меня жевала только правой стороной. Больной зуб. Я вспомнила ААнг. И ее голову на пике.
Леди Ивсби деликатно кашлянула. Все положили вилки. Я тоже – с сожалением. Леди Ивсби поблагодарила всех за визит и сообщила, что ее дочь хочет произнести речь.
Леди Элеонора встала:
– Скажите, много ли здесь тех, кому госпожа Эвора спасла жизнь?
Руки подняли шесть человек, в том числе король Имберт, сэр Питер и сквайр Джеррольд. Если бы среди гостей оказалось больше обитателей дворца, появились бы еще руки.
– А много ли здесь тех, у кого она спасла родных и близких?
Еще три – в том числе госпожа Дария – и четверо из первых шести. Больше четверти гостей. «Леди Элеонора, посоветуйте им обращаться ко мне, даже когда они не умирают!» – мысленно взмолилась я.
– А кто из вас танцевал с ней в паре или в контрдансе?
Больше половины. Все смотрели на меня и одобрительно улыбались, – а может, это они сами себя хвалили за отвагу и широту взглядов.
– Для меня честь называть госпожу Эвору своим другом. Надеюсь, она останется во Фрелле надолго. Надеюсь, она будет процветать среди нас. – Леди Элеонора помолчала и продолжила: – И рассчитываю, что вы будете опровергать любые слухи и сплетни о ней.
Вежливую тишину нарушили кряхтенье и ерзанье. Моя добрая подруга смутила своих гостей.
– Можно мне сказать? – подала голос госпожа Дария.
– Конечно, милая! – кивнула леди Элеонора.
Госпожа Дария рассказала всем, что я спасла ее родителей.
– Сама я болею редко, но теперь, случись со мной любой пустяк, да хоть несварение, я сразу поспешу к госпоже Эви.
Сквайр Джеррольд заверил гостей, что и он последует ее примеру, правда, счел нужным уточнить:
– Меня тоже природа одарила безупречным здоровьем, кроме отдельных случаев.
Теперь все решат, что ходить ко мне имеет смысл только здоровым.
Но тут поднялся Чижик:
– В Дженне, где живут мои почтенные родители, госпожа Эви лечит меня много лет. У меня… – Он сокрушенно вздохнул. – У меня слабое здоровье. – Еще один вздох. – Либо богатое воображение.
Его подруга улыбнулась в ответ на это признание. Я решила, что ослышалась. Когда это он успел сообразить, что иногда ему только кажется, будто он болен?
Слуги забрали тарелки, хотя моя еще не опустела. Забирая у меня вилку, служанка вновь не смогла справиться с дрожью в руке.
Неужели ужин окончен? Мне можно уйти?
Но никто не встал, кроме сэра Питера.
– Сир, лорд Ивсби, леди Ивсби, госпожа Эви, дамы и господа, сегодня я на перепутье, как тогда, когда решил двинуться в сторону Топей. Тогда…
Я застыла, сквайр Джеррольд рядом – тоже.
– Тогда я выбирал между опасностью и спасением. – Он силой воли заставил себя покраснеть. – Как вы знаете, я выбрал опасность. – Он обвел взглядом собравшихся, не задержавшись на мне. – На этот раз дорога ведет или к счастью, или к отчаянию, но я полон надежд. – Он посмотрел сверху вниз на леди Элеонору, которая ответила ему улыбкой – и словно засветилась изнутри.
Ой, только не это!
Вдруг заявится Люсинда?
Мои огрские уши уловили, что кто-то вошел. На пороге стояла Мэнди, мрачная и напряженная.
Сэр Питер взял леди Элеонору за обе руки.
– Моя дорогая…
Бе-е! Завоняло фиалками. За спиной у леди Элеоноры с сэром Питером возникла Люсинда. Она сияла.
– Люсинда! – вскочила я. – Прошу вас…
Она мигом посерьезнела. Я обнаружила, что снова сижу.
Люсинда!
С моих губ не сорвалось ни звука.
Фея запрыгала на месте, будто восторженная девочка.
– Продолжай, юный господин.
– Кто вы? – развернулся к ней король Имберт.
Она наградила его ослепительной улыбкой:
– Я фея Люсинда. Сожалею, что много лет назад не смогла побывать на твоей помолвке и свадьбе. Окажись я там, сейчас ты был бы счастливее.
Леди Элеонора побелела. Взглядом отыскала Мэнди: та тоже явно была напугана.
Король вытаращил глаза:
– Да как вы…
– Продолжай, юный господин.
– Да как…
– Тихо.
Больше король Имберт ничего не сказал.
Сэр Питер поклонился фее:
– Ваше присутствие – большая честь для нас.
– Продолжай.
Он снова взял леди Элеонору за руку.
– О моя дорогая, прошу тебя, подари мне счастье. Не могу выразить словами, как я тебя обожаю. Твоя доброта, твой острый ум, твое нежное сердце, твоя красота, с которой не сравнится… – Он покосился на фею. – Не сравнится ни одно человеческое существо… Я буду любить тебя вечно, так же, как сегодня. Составишь ли ты мое счастье до гробовой доски, станешь ли моей женой?
– Э-эмм… – Леди Элеонора повернулась к Мэнди.
Та кивнула. И стиснула руки – даже косточки побелели.
– Э-э… – выговорила леди Элеонора. – Люсинда, вы не исполните мое желание?
– Возможно. – Фея улыбнулась. – А что за желание?
– Э-э… Вы не оставите нас с сэром Питером сейчас наедине? С глазу на глаз.
Ага. Они с Мэнди подготовились к такому катастрофическому повороту событий.
– Без меня?! – Люсинда нахмурилась. – Я же желаю вам только добра! Я самый преданный друг всех влюбленных! – Она прижала ладонь к груди. – Твое желание глупо – я не стану его исполнять.
Почему Мэнди ее не прогнала? Неужели помешать товарке-фее колдовать по-серьезному – это тоже серьезное колдовство?