Так мы и стояли – мнимый принц и принц настоящий, которого считали мнимым, против огра, тоже мнимого… который через несколько часов станет настоящим.
Ну, пусть нападают. Я тоже присела. Люди молчали – только где-то на трибунах заплакал ребенок.
Принц Питер вдруг крутанулся волчком – и отвлек меня, застал врасплох. Сквайр Джеррольд ринулся на меня. Толпа заулюлюкала. Мы со сквайром покатились по земле, безуспешно пытаясь положить друг друга на лопатки. Принц Питер точно рассчитанным движением пнул меня в висок. У меня в голове поплыло, но я выдержала удар, схватила принца за лодыжку и повалила, так что оба противника оказались сверху.
Сначала надо одолеть сквайра Джеррольда – тогда с принцем Питером будет просто. Все мышцы у меня в туловище, плечах и ляжках напружинились. Я подмяла под себя обоих противников, навалилась поверх, принца Питера трогать не стала, а на сквайра Джеррольда обрушила град ударов – сквайр дернулся…
И тут принц Питер вскрикнул.
Мы со сквайром Джеррольдом мигом вскочили и отбежали в сторону.
На земле лежала рапира. Из раны на бедре принца Питера хлестала кровь.
Глава тридцать седьмая
На арену выбежали мои стражники.
– Меня зарезали! – срывающимся от потрясения голосом завопил принц Питер.
Он сам себя ранил! Сквайр Джеррольд не стал бы нападать на него с рапирой, а у меня руки были на виду.
Я бросилась к принцу Питеру: если не остановить кровь, он потеряет сознание. Перевяжу его шарфом принцессы Элеоноры.
Два стражника схватили меня за локти. Еще два нацелились в меня мечами. Несколько участников держали сквайра Джеррольда, хотя он и не шевелился.
Старик-врач склонился над жалобно стонавшим принцем Питером, сорвал с себя шейный платок с кружевными оборками и заткнул рану.
Принцесса Элеонора мигом сбежала по ступеням и кинулась к нам – не к принцу Питеру, а ко мне – и остановилась за спинами стражников.
Король Имберт тоже спустился:
– Что там, Титус?
– Крови много, но рана неглубокая, – ответил сэр Титус. – Через час он будет как огурчик.
– Я умираю!
– Тише, мальчик мой, – сказал король. – Не то мне станет стыдно за тебя.
Принц Питер застонал.
– Сир, госпожа Эви в жизни не причинила бы никому вреда! – закричала леди Элеонора.
– Ничего об этом не знаю. У нее в руках рапиры не было, но они с ним, – он показал на сквайра Джеррольда, – почти наверняка в сговоре. – Король поднял рапиру и двинулся на сквайра Джеррольда. – Это ваше, я полагаю.
У Дуба вырвался отчаянный вопль.
Сейчас или никогда, хотя, может быть, уже поздно.
– Если вы его казните…
– Довольно будет и тюрьмы, сир, – простонал принц Питер.
– Покушение на жизнь наследника престола, даже неудачное, заслуживает смертной казни, – произнес король Имберт. – И суда не потребуется, поскольку сотни…
Нет!
– Сир, казнить его для вас означает убить своего сына.
Молчание. Фрелл ждал. Киррия ждала.
Сквайр Джеррольд вытаращился на меня.
– Что за глупости. У меня нет сына. – Король Имберт обратился к стражнику: – Отрубите голову сначала ему, потом огру.
Хорошо, что Чижика здесь нет и он не увидит, как я умру.
– Ваше величество! – закричала леди Элеонора. – Не надо!
Один из мечей, нацеленных на меня, теперь нацелился на сквайра Джеррольда.
Выход оставался только один.
– Сквайр Джеррольд! – Смогу ли я произнести это? Дозволит ли Люсинда, чтобы эти слова сорвались с моих губ?
Стражник занес руку с мечом.
Мне ничего не помешало.
– Сделайте мне предложение! Попросите меня стать вашей женой!
От неожиданности меч в руке стражника замер.
Король Имберт поднял ладонь:
– Мне любопытно.
Стражник ждал, но меча не опустил.
Я не любила сквайра Джеррольда. А он любил госпожу Дарию – но доверял мне.
– Госпожа Эви, согласны ли вы стать моей женой?
– Да!
Сомнений у меня не было никаких. Земля ушла из-под ног.
Кругом изумленно заахали.
Я едва не задохнулась от вони. Сама я больше не воняла, но одежда, которая теперь висела на мне мешком, пропахла насквозь. Мне удалось удержать обед в желудке, но я в жизни так не объедалась.
– Госпожа Эви! – Принцесса Элеонора бросилась в мои человеческие объятия.
Тут до меня донесся вздох удовлетворения – такой мелодичный, что источник у него мог быть только один. И верно: между нами со сквайром Джеррольдом стояла эта фея и вся сияла.
Послышалось «О-о-ох!» – Мэнди!
– Госпожа Эви! – еле вымолвил сквайр Джеррольд. – Это вы?!
– Обожаю романтические истории со счастливым концом! – заверещала Люсинда.
– Она все это время была человеком?! – Король Имберт побагровел, грудь у него вздымалась.
Я испугалась, что у него станет плохо с сердцем. Сэр Титус поспешил к нему.
– У меня все прекрасно. – Король буравил фею тяжелым взглядом. – Это ты с ней такое сотворила?
Люсинда, только не превращай его в огра или в белку!
Фея, похоже, и не уловила, что ее в чем-то обвиняют.
– Она обрела свою истинную любовь! А все благодаря мне! Обожаю приносить людям радость!
Король повернулся ко мне:
– Вы говорили, он мой сын… – Он помахал в сторону сквайра Джеррольда.
– Мой отец был мировым судьей, – проговорил сквайр Джеррольд. – Я не ваш…
– Его дед – лорд Ниалл, который теперь называет себя…
– Наш хозяин – лорд?! – изумился Дуб.
– Ты фея. – Король повернулся к Люсинде. – Этот юноша – мой сын?
Люсинда на миг стрельнула взглядом в сторону.
– Да, так и есть. Он ваш сын. – Она захлопала в ладоши. – Все лучше и лучше! – Тут она схватила меня за руки, а я побоялась их вырвать. – А ты принцесса!
– Я ваш сын?
Стражники отпустили сквайра, то есть принца Джеррольда.
– Вы мне не сын, если… – Король снова обратился к Люсинде: – Ты можешь сказать, кто ранил наслед…
Он огляделся.
Принц Питер уже не лежал на земле. Не было его и в толпе вокруг арены, и на трибунах, и на балконе. Король Имберт отправил стражников на поиски, и те бросились бежать: двое – ко дворцу, двое – к подъемному мосту.
– Мой сын кого-то ранил? – спросил король у феи.
Взгляд ее вновь на миг затуманился.
– Нет, точно нет! – Люсинда сдвинула бровки. – Как странно. Тот молодой человек зачем-то сам себя ранил.
Король Имберт обнял своего сына:
– Дитя мое. – По щекам его потекли слезы. – Мое родное дитя. Дочь моя! – Он потянулся было обнять меня, но вовремя передумал.
Ну вот, сейчас я снова стану огром.
– Принц Джеррольд, благодарю вас за оказанную мне честь, но у меня было время подумать, и я не хочу выходить за вас замуж.
– Почему?! – оторопела Люсинда.
– Сквайр Джеррольд любит госпожу Дарию, а она любит его.
– Тогда зачем ты ее попросил?.. – спросила Люсинда сквайра Джеррольда и ткнула пальчиком в меня.
– Потому что знал, что она меня выручит.
– Не имеет значения!
Люсинда вроде бы ничего не сделала, но земля у меня под ногами качнулась, и я снова превратилась в огра.
– Скоро… – Люсинда задумалась. – О! Уже сегодня. Ты станешь огром на веки вечные. Я над этим не властна.
– Она любит господина Чизвика, – вмешалась принцесса Элеонора.
– Того, первого?
– Но он дал обет никогда не жениться, – добавила я.
– Это все из-за тебя. Ты разрушила ему жизнь.
Люсинда исчезла.
Да неужели?!
– Госпожа Эви, вы останетесь во Фрелле, – объявил король. – Это мой приказ. Вы под моей защитой, а когда меня не станет, вас будет защищать мой сын.
Мама приедет и будет жить со мной. Как замечательно.
– Сэр Титус, как там Чижик? – спросила я. – Совсем разболелся?
– Нет, ничего серьезного. У него расстроены нервы. От этого ему может стать хуже.
Я помчалась во дворец.
– За ней! – крикнул принц Джеррольд. – Не смейте ей мешать, именем… меня!
Вверх по мраморным ступеням. Теперь ко мне рекой хлынут больные. Если Чижик останется во Фрелле, я смогу лечить его, покуда смерть не разлучит нас.
Но в аптеке его не оказалось. Там вообще никого не было, кроме какой-то девушки, которая сидела в кресле-качалке и рыдала, закрыв лицо руками.
Мне было некогда разбираться с ее бедами, хотя я ощутила и озеро печали, и бездну ужаса.
– Вы не видели Чи… господина Чизвика, того самого молодого человека, который…
Она подняла голову – и оказалось, что это изящная госпожа Клорис, красная как рак и вся в слезах.
– Его… – У нее перехватило горло. Она сглотнула, булькнула, попробовала опять, сдалась и зарыдала пуще прежнего.
Я добавила меду в голос:
– Всегда легче, когда выговоришься, а тебя выслушают, пожалеют…
Горя и ужаса стало чуть-чуть меньше. Я замурлыкала дальше, суля ей утешение и сочувствие.
В конце концов она смогла заговорить:
– Мой Чикки был такой нежный…
У нее даже есть для него особое прозвище? Ее Чикки?!
– Такой застенчивый… я думала, у него никогда не хватит духу предложить мне руку и сердце… – Она вздернула подбородок. – А я умею быть храброй, поэтому сделала это сама.
Снова хлынули слезы.
А он ей отказал. Неплохо! Только где же он?
– Да, это был храбрый поступок…
В коридоре послышались шаги.
Сейчас кто-то испортит мне весь зЭЭн.
– Подождите!
Я выскочила за дверь и замахала руками на толпу, в которой были и леди Элеонора, и принц Джеррольд, и Мэнди, и король, и все участники состязаний, и стражники в придачу.
– Стойте! Ни шагу дальше!
И я метнулась обратно в кухню – вслед мне донеслось, как сквайр Джеррольд повторяет мои распоряжения. Там я проговорила сиропным голосом:
– Ну что вы! Ваш Чикки просто был еще не готов.
И никогда не будет.
Она закивала.
– Я тоже так подумала. – И снова с трудом сглотнула. – Но теперь уже поздно! – Она разрыдалась с новой силой, и я ощутила прилив ужаса. – Фея…