Отношения Мадди с мачехой тоже не сложились. Иветта относилась к ней, как к квартирантке, и заметно смущалась, стоило только с ней заговорить.
Неделя шла за неделей, и Мадди стала бывать дома как можно реже. Мало того, что ей приходилось терпеть соседство Николь, так еще и ежедневные занятия в одном классе создавали ощущение, что от сводной сестры совершенно невозможно избавиться. Но хуже всего было то, что Саша с того дня, как начался весенний семестр, явно игнорировал ее, и это доставляло Николь огромное удовольствие, заметное даже невооруженным глазом.
Это еще больше увеличивало депрессию Мадди. Наконец, однажды после окончания занятий она решила повидаться с Себастианом или Хассаном, чтобы по возможности дольше не возвращаться домой.
Шехерезада и ее детишки счастливо жили в обстановке неслыханной роскоши. То ли благодаря этому, то ли еще по какой-то причине Хассан вообще становился все более симпатичен Мадди. Она никогда не рассказывала ему, что именно с ней произошло, но он, кажется, и без этого понимал, что у нее есть проблемы, и изо всех сил старался подбодрить ее. А жалобы Мадди оставляла Себастиану. Ее друг детства был единственным человеком, который понимал, через что ей приходится пройти в новой жизни.
Себастиан недавно перебрался из квартиры своей тетки в общежитие недалеко от консерватории. В комнате, где он теперь жил, хватало места, чтобы только поставить кровать, холодильник и его гордость – древний рояль «Стейнвей», на котором Себастиан музицировал дни и ночи напролет, когда был не на занятиях.
Однажды вечером в конце марта, после особенно трудного и тяжелого дня, Мадди решила пойти к нему. Себастиан открыл дверь, и ей в лицо ударил застоявшийся запах сигаретного дыма.
– О, привет, моя дорогая. Входи и поставь чайник.
Мадди кивнула, а ее друг сел за рояль. Он работал над новой композицией. Девушка налила в чайник воды, поставила его на газ, села на кровать и затихла. Себастиан взял еще несколько аккордов, затем вдруг резко остановился и, повернувшись, внимательно посмотрел на нее.
– Ну, что, совсем плохо, да?
– Честно, Себастиан, я не знаю, сколько я смогу все это выносить. Николь такая сука. Ее сегодня в училище превозносили до небес, потому что она, видите ли, танцевала с Сашей па-де-де перед Рождеством, и у них был просто ошеломляющий успех. Она прекрасно знает, что Саша мне нравится, и специально каждый раз дает мне понять, что он меня отверг.
Себастиан встал, чтобы приготовить кофе. Было заметно, что он что-то хочет сказать и изо всех сил сдерживается. Наконец он произнес:
– Послушай, Мадди. Я знаю, что это не мое дело, но мне кажется, что тебе лучше порвать с Сашей все отношения. Пусть Николь получит его. Он тебя не стоит, поверь мне.
– Почему? Да ты ведь его едва знаешь и видел только раз! – взорвалась Мадди.
– Ну, ладно, ладно… Прости, пожалуйста. Больше никогда не позволю себе критиковать твоего драгоценного Сашу. Давай оставим этот разговор, ладно?
– Почему ты так настроен против него? Может, тебе известно что-то, чего я не знаю? – настаивала Мадди.
– Нет, нет, конечно, нет! – Себастиан пожалел, что вообще заговорил об этом. – Бог с ним. Лучше подойди сюда, давай посмотрим, как ты исполнишь мою новую песню.
– Да ты с ума сошел! – застонала девушка. – Я же смертельно устала.
– Да ты просто обязана исполнить это. Ну же, Мадди! Я слушал твои исповеди о бедах, обрушившихся на тебя. Самое меньшее, что ты теперь обязана сделать, это проявить хоть немного энтузиазма в отношении моего творения.
– Ну, ладно, не сердись, – виновато сказала Мадди и встала у рояля.
Песня оказалась балладой. Мадди не могла удержаться. Музыка захватила ее, отодвинула куда-то все заботы. Пока Себастиан пел, девушка стала тихонько ему подпевать.
– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил он.
– Мне нравится, – честно призналась она.
– Я хочу услышать это в женском исполнении. Для этой мелодии необходим женский высокий голос. Значит так, начинай медленно и спокойно, а ко второму куплету постепенно набирай мощь.
Мадди без видимого напряжения запела, и Себастиан внезапно поймал себя на том, что попал под очарование своей собственной песни.
Красивый, нежный и в то же время сильный голос девушки, казалось, придавал дополнительную выразительность его композиции. И в эти минуты Себастиан отчетливо осознал, что балладу он написал специально для Мадди, чтобы подчеркнуть силу и красоту ее голоса.
– Просто здорово, Мадди! У тебя действительно прекрасный диапазон. Жаль, что ты ничего не хочешь делать. Ты запросто могла бы заткнуть за пояс многих профессионалов из Гилдхолла, если бы захотела.
– Спасибо, только зря ты меня уговариваешь. А песня мне действительно очень понравилась, – Мадди подошла к кровати и легла на спину, заложив руки за голову. – Знаешь, Себастиан, я хотела бы найти способ заработать деньги, чтобы можно было снять квартиру и сбежать из этого ужасного дома. Я переехала туда ради отца, но, думаю, он и не заметит, если меня там не будет.
– Ты, пожалуй, слишком увлеклась своими переживаниями, Мадди. Твой отец влюбился впервые за тринадцать лет. Конечно, он сейчас очень увлечен этим и некоторое время будет уделять все свое внимание молодой жене. Он, как и прежде, обожает тебя, я в этом уверен.
– Может быть, хотя мне кажется, что он отдает предпочтение Николь. Мне через три месяца исполняется восемнадцать, и я смогу сделать то, что решила. Если, конечно, у меня будут деньги.
– Ну, что же, может быть, мне удастся тебе в этом помочь.
От изумления Мадди села на кровати.
– Каким образом?
– Видишь ли, я могу взяться за дополнительную работу, чтобы получать прибавку к стипендии. Я уже думал о том, что мог бы подрабатывать, как твой отец.
– Ты имеешь в виду игру в барах и тому подобное?
Себастиан кивнул.
– Да. Только получать можно значительно больше, если умеешь играть и петь, а я, конечно, не смогу взять на публике ни одной ноты. Я хочу тебя спросить, как ты смотришь на то, чтобы мы вместе сделали песенную программу и потом попытались обратиться в агентство по найму?
Мадди с сомнением покачала головой.
– Я тебе, Себастиан, тысячу раз говорила, что я не певица, а балерина.
– О'кей, Мадди, ну и ищи себе работу официантки в ресторане! И только потому, что ты слишком упряма и не хочешь признать, что тебе повезло получить от Господа еще один талант. Я отказываюсь тебя понимать.
Себастиан досадливо покачал головой. Мадди внезапно поняла, что ее друг не на шутку огорчился из-за того, что она отвергает его предложение. Ей ничего не оставалось, как примирительно сказать:
– Послушай, я очень сожалею, что расстроила тебя. Но мне показалось, что ты напрасно все это затеял. На самом деле в моем голосе нет ничего особенного. Ты же знаешь, когда я пою, мне не нужно никаких усилий. Это у меня происходит, словно так и должно быть.
– Вот именно! У тебя чистейший, нежный и легкий голос. Это Богом данный дар, который ты можешь оттачивать и улучшать, даже миллиона лет не хватит, чтобы достичь совершенства. Это более естественная и удивительная способность, чем искусство танца! Да ты только посмотри на себя! С утра до вечера работаешь до седьмого пота, и все ради того, чтобы не потерять форму. А тут встала у рояля и поешь, даже не задумываясь над тем, как это у тебя выходит!
– Не говори так! – повысила голос девушка и, совсем разволновавшись, встала с кровати. – Я всегда мечтала стать и стану настоящей балериной.
– Ну, а зачем? Только из-за того, что ею была когда-то твоя мать? Так ты что же, так и проживешь всю жизнь, стараясь подражать своей матери, чтобы доставить радость отцу?
– Да как ты смеешь! – Мадди даже побелела от гнева. – Я-то надеялась, что ты лучше всех понимаешь меня!
– Ну, ну, не обижайся. Прости, если я был немного резковат, но я не хотел тебя обидеть. Я тебе передать не могу, до чего досадно, когда видишь, какой у человека талант, а он его просто в землю зарывает.
– Но я не могу заниматься всем сразу, Себастиан. Жаль, но это так. Я танцую, потому что хочу танцевать, а вовсе не потому, что моя мать была балериной. Ты на себя посмотри! Ты же сам идешь по стопам отца, разве не так? Все, мне пора идти!
Она встала, схватила сумку и направилась к двери.
– Мадди, пожалуйста, не уходи. Мне очень жаль, я, право, не хотел тебя обидеть!
У двери девушка обернулась к нему, и он увидел слезы у нее на глазах.
– Однако ты все-таки преуспел в этом. Спасибо, Себастиан, за теплый прием.
Он слышал, как хлопнула дверь, и ее шаги простучали по ступеням. Он потянулся за сигаретой, понимая, что неправ, что был похож сейчас на бесчувственное бревно, в то время, как Мадди больше всего нуждается в моральной поддержке. Неурядицы последних месяцев сделали ее особенно болезненно ранимой. В конце концов, она обиделась именно потому, что все сказанное им оказалось слишком близко к правде. Есть или нет у нее талант балерины, это еще вопрос. Себастиан хорошо знал, что его подругой всегда двигала необходимость сделать приятное отцу, заставить Кристофера забыть, что он потерял любимую женщину или хотя бы примириться с этим фактом. И вот теперь ей вдруг нашлась замена, да еще какая! Женщина, которая не только смогла заполнить брешь в сердце Кристофера, но еще и сама оказалась известной балериной. Конечно, все, чем жила Мадди, весь ее мир рухнул в одночасье.
– Черт! – Себастиан огорченно швырнул сигарету в чашку с остатками кофе и подумал, что ему остается только одно – ждать. Может быть, когда-нибудь она все-таки даст ему шанс, и тогда он сможет помочь ей и компенсирует то, что она сейчас потеряла.
Глава 14
После размолвки с Себастианом Мадди погрузилась в бездну уныния. У нее было чувство, что она лишилась последнего союзника.
Не было никакого спасения от отчаяния. Пришла и миновала Пасхальная неделя. Мадди большую часть времени проводила в балетных классах, стараясь как можно меньше быть дома и пореже видеться с Николь. Кристофер и Иветта были с утра до вечера на репетициях нового балета, премьера которого должна была состояться через месяц. Когда однажды отец спросил ее, не хочет ли она поехать на репетицию, Мадди отказалась, потому что Николь сказала, что с удовольствием отправится с ними. А Кристофер, взглянув на угрюмое лицо дочери, печально сказал: