м овощей, тушек домашней птицы и всякой всячины, виднеется номер дома — 30. Никаких сомнений, мне дали именно этот адрес.
Я вхожу в коридор и вижу ведущую наверх лестницу. Комната консьержки находится на уровне антресоли; сидящая в ней женщина поглощена шитьем.
— Общество?.. На четвертом этаже, — бросает она, не двинувшись с места.
На четвертом этаже, действительно, висит табличка с надписью «Теософское общество». Звоню. Крошечная женщина, почти карлица, открывает мне дверь. Она улыбается, и я понимаю: меня ждали.
— Эдмон! Эдмон! Это мадемуазель Давид!
Прихожая представляет собой узкий и темный проход; мне приходится прижаться к стене, чтобы втащить чемодан, который я с большим трудом доволокла наверх по извилистой лестнице.
Еще одна дверь распахивается, и меня радушно встречает мужчина, отозвавшийся на призыв маленькой дамы.
— Входите, входите, — говорит он, указывая рукой на комнату, из которой появился.
— Вы, наверное, господин Журдан? — спрашиваю я, гадая, действительно ли передо мной секретарь французского филиала Т.О. и нахожусь ли я в штаб-квартире общества.
— Да-да, я — Журдан. Миссис Морган написала мне по поводу вашего приезда. Моя жена покажет вам комнату.
Тут же появилась его жена, та самая крошечная особа, которая открыла мне дверь.
— Ваш чемодан уже отнесла в комнату, — с сияющим видом объявила она. — Идемте, я отведу вас.
Прежде чем последовать за ней, я успела бегло оглядеть комнату, где находилась. Более чем достаточно, чтобы составить себе представление о том, куда я попала! Рабочий стол, заваленный бумажным хламом, и плетеное кресло перед ним; между двумя окнами, выходящими на бульвар, — секретер, а у камина — обитое красным бархатом кресло с высокой спинкой, сильно протертое и продавленное; рядом — три-четыре стула; на стене — белые деревянные полки с новыми книгами, явно предназначенными для продажи.
Мое удивление росло. Неужто я в самом деле оказалась в резиденции того самого Теософского общества, чей лондонский филиал с присущим ему ненавязчивым шиком выглядел даже внушительнее клуба «Высшей Мудрости»?
Вырвавшийся у меня вопрос невольно выдал мое беспокойство:
— Я нахожусь в штаб-квартире французского отделения Теософского общества, не так ли?
— Ну да, ну да, — ответил секретарь с улыбкой. — Вы займете комнату, пустующую после отъезда мисс Уолтон.
Госпожа Журдан поманила меня рукой.
— Столовая, — объявила она, пока я следовала за ней через темную комнату, где стояли стол, маленький шкаф белого дерева и несколько разнокалиберных стульев. По соседству с этой «столовой» и располагалась отведенная мне комната.
Неожиданная обстановка в штаб-квартире общества незамедлительно внушила мне тревогу относительно удобств, которые меня ожидали.
Весь комфорт в самом деле свелся к лежащему на полу матрацу. Видимо, заметив удивление в моем взгляде, хозяйка тотчас же пояснила:
— Мисс Уолтон считала, что это напоминает тахту и создает восточный колорит. Она накрывала ложе покрывалом с персидским рисунком, из той же ткани были шторы на окнах, но, уезжая, она забрала их с собой, как и покрывало.
Плетеное ивовое кресло и стул дополняли обстановку. За ширмой, отгораживавшей угол комнаты, таился длинный стол, на котором были лишь кувшин для воды и таз; между ножками стола виднелись какая-то лохань и белое фаянсовое туалетное ведро. Вряд ли в парижском центре Т.О. часто устраивались водные процедуры. Я рискнула задать еще один вопрос:
— Есть ли в квартире ванная?..
Госпожа Журдан явно удивилась.
— Общественные бани в двух шагах от нашего дома.
Затем она поспешила открыть узкий встроенный шкаф, разделенный на две части: одна с полками, а другая — гардероб.
Маленькой даме больше нечего было мне показать.
— Ну вот! — сказала она в заключение с довольным видом. — Вам здесь будет замечательно. Можете располагаться.
До свидания, маленькая дама.
Прикажете смеяться или плакать?..
Но в двадцать лет не плачут из-за такой ерунды. К тому же я никогда не плакала. Эта моя особенность даже шокировала в свое время добрых монахинь из пансиона «Цветущий сад», поощрявших проявление чувств у своих воспитанниц.
Где ты, моя таинственная комната из общежития «Высшей Мудрости», заворожившая меня уже в первый вечер после приезда? Два высоких, завешенных черным проема и картина с ангелами, разгуливающими по морскому дну!..
Что ж! Я вознамерилась побыстрее отсюда съехать и подыскать себе другое жилье, не забыв предварительно известить миссис Морган о постигшем меня разочаровании. Угловая комната с двумя окнами на улицу относилась к разряду тех, которые называют «веселенькими», и, очевидно, нередко пустовала.
На следующий день мне предстояло обзавестись необходимыми вещами, так как было непохоже, чтобы меня собирались снабдить постельными принадлежностями. Ничего страшного! На улице не холодно, а ночь пролетит быстро.
В дверь постучали.
— Ужин! — объявила госпожа Журдан.
Я оказалась за столом в обществе секретаря, его жены и их сына, карапуза трех-четырех лет.
— Никто из членов общества тут не живет, кроме меня? — спросила я.
— Нет, пока нет. Мы ждем одну даму, которая поселится в другой комнате, в конце коридора.
Другая комната… Значит, в этой «французской штаб-квартире» всего-навсего две гостевые комнаты.
— Картофельный суп, — возвестил секретарь, приподнимая крышку супницы; затем он подал мне тарелку с горячей водой, в которой кусочки картофеля плавали вокруг большого, разбухшего от жидкости ломтя хлеба.
Я знала понаслышке, что во Франции некоторые люди кладут нарезанные ломтики хлеба в супницу и заливают их овощным бульоном. В силу своего нордического воспитания я отнюдь не была готова к такого рода яствам. Настоящий суп для меня — это похлебка, протертая сквозь сито.
Я отведала несколько ложек поставленной передо мной жидкости — обычной воды, в которой варился картофель.
Мое первое знакомство с французскими оккультистами не сулило, по крайней мере в материальном плане, ничего хорошего. Я вспомнила со смехом чай с перцем и яйца с сахаром, поданные во время моего первого ужина в «Высшей Мудрости», ведь все мы потешаемся над подобными глупостями, когда молоды и спешим с неискушенным умом навстречу огромному миру.
Отсутствие восторга с моей стороны по отношению к первому блюду повергло секретаря и его жену в легкое изумление.
— Вы не голодны? — спросил секретарь.
Его жена принесла сыр.
— Мы — вегетарианцы, — прибавил Журдан.
— Понимаю. Я жила некоторое время в Лондоне, в общежитии «Высшей Мудрости», там тоже была вегетарианская кухня.
— О! «Высшая Мудрость»! — произнес господин Журдан с презрением. — Эти люди совсем не придерживаются традиции; их нельзя назвать прямыми наследниками.
— Прямыми наследниками кого?..
— Древних, очень древних духовных предков, живших в те времена, когда сущности, которым предстояло заселить землю, еще находились на Луне…
— Как вы сказали? Мы спустились с Луны?
— Безусловно.
— Откуда вы это знаете?
— Среди нас есть люди, достигшие очень высокого уровня развития, которые наблюдали это явление.
На лице господина Журдана на несколько мгновений появилось странное выражение: он пристально смотрел в пустоту, затем так же внезапно мой собеседник словно очнулся и, обращаясь ко мне с апломбом сельского учителя, снисходительно дающего разъяснение невежде, заявил:
— Некоторые из трансцендентных сущностей, обитавших на Луне, переселились на другую планету совершенно осознанно. Они то ли аннигилировали субстанцию своей формы, чтобы затем вновь материализовать ее, когда добрались до нового местожительства, то ли эта субстанция состояла из столь тонкого вещества, что могла, подобно волне, путешествовать сквозь пространство. Кто может это знать?..
Последние слова напомнили мне один отрывок из Вед[22].
«Откуда взялось это творение, если боги существовали до него? Лишь тот, кто находится на высочайшем из Небес, это знает. А может быть, не знает и он…»[23]
Я произнесла эту цитату очень тихо. Несмотря на мою осторожность, секретарю, очевидно, не понравилась моя реплика. Он продолжил свой рассказ, но уже повышенным тоном:
— В ту пору на Земле существовали низшие формы жизни, и чрезвычайно развитые лунные сущности соединялись с ними.
Их неисправимая гостья снова пробормотала: «Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал[24]. Сие написано в Книге "Бытие"».
— Да-да, — согласился секретарь, как мне показалось, не знавший упомянутого текста. — В Библии вполне можно почерпнуть эзотерические сведения, если только человек способен их обнаружить.
Мои реплики его явно раздражали. Я решила впредь воздерживаться от замечаний.
Журдан продолжал:
— Некоторые из этих сущностей, спустившихся с Луны, помнят в своей нынешней земной оболочке друзей или родственников — лунных жителей, переселившихся сюда, подобно им, и узнают их. Так возникают дружеские союзы на почве древнего родства. Многие из наших духовных Учителей тоже связаны между собой силой ментальных или сердечных уз либо деяний, совершенных вместе миллиарды веков назад и продолжающих воплощаться в жизнь среди нас по сей день.
Сменив свой менторский тон на свой обычный, секретарь сообщил, что собрание ложи состоится вечером, и предложил мне принять в нем участие, если поездка не слишком меня утомила. Я охотно согласилась познакомиться с ожидавшимися гостями.
В заключение нашей крайне скудной трапезы каждому дали по груше, после чего я вместе с Журданом перешла в комнату, служившую кабинетом. Должно быть, она также использовалась в качестве зала для заседаний, количество участников которых, судя по его размерам, было невелико.