Миссис Уилкинс растерялась. Ей не приходило в голову, что в замке может не оказаться места. Она рассчитывала поместить его в отдельной комнате, вместо того чтобы жить в одной, как приходилось делать дома. Даже огромная любовь ко всему миру, которая переполняла душу молодой женщины, могла не выдержать такого испытания. Для этого нужно было гораздо больше терпения и понимания, чем она могла найти в себе. Лотти считала, что если бы они с мужем могли спать раздельно и встречаться утром, вместо того чтобы всю ночь спать в одной постели, то стали бы большими друзьями.
Доброжелательность и готовность к общению были результатом неожиданной свободы, которую она почувствовала в замке, и могли исчезнуть после одной ночи, проведенной в обществе мужа: «Скорее всего, одного дня свободы будет недостаточно, чтобы у меня установилось такое настроение навсегда. Подумать только, что сегодня утром я так радовалась, что проснулась одна в комнате и могла делать что хочу. Как же быть?»
Она настолько погрузилась в размышления, что не заметила, как подали пудинг, и Франческе пришлось тронуть ее за плечо, чтобы привести в чувство.
«Если мне придется делить комнату с Меллершем, — думала миссис Уилкинс, небрежно накладывая себе еду, — я рискую потерять все, чего добилась. С другой стороны, если он займет свободную гостиную, то миссис Арбитнот и миссис Фишер не смогут никого пригласить в гости. Конечно, сейчас они еще не хотят этого делать, но немного позже им наверняка захочется сделать счастливыми кого-нибудь из своих друзей, и из-за Меллерша это будет невозможно».
— Это проблема, — сказала она вслух, нахмурив брови.
— Что именно? — поинтересовалась Крошка.
— Куда нам поместить Меллерша.
Леди Каролина удивилась:
— Что, разве одной спальни для него недостаточно?
— Вполне достаточно. Но тогда не останется свободных комнат для тех, кто приедет к вам.
— Ко мне никто не приедет.
— Может быть, у вас будут гости, — предположила Лотти, обращаясь к миссис Фишер. — О Розе я не говорю. Она наверняка будет рада жить в одной комнате с мужем, это видно по ее лицу.
— В самом деле… — снова начала миссис Фишер.
— Что? — быстро повернулась к ней миссис Уилкинс. Она надеялась, что на этот раз за ничего не значащей фразой последует предложение, которое сможет спасти их всех. Однако, как обычно, старая леди только пыталась напустить холоду. Она продолжила:
— Должна ли я понять это так, что вы хотите сохранить свободную комнату для личного пользования своей семьи?
— Он не моя семья. Он мой муж, и только. Видите ли…
— Я не вижу, — не удержалась миссис Фишер. Ей ужасно надоел этот оборот. — Зато прекрасно все слышу, хотя и без особой охоты.
Однако миссис Уилкинс пропустила этот выпад мимо ушей и пустилась в длинные рассуждения о том, где собирается устроить на ночь персону, которую называла Меллершем. При этом она то и дело вставляла ненавистные старой даме слова «видите ли».
Одно имя мистера Уилкинса вызывало у миссис Фишер отвращение. Она вспомнила многочисленных Альбертов, Джонов и Робертов, которых знала в юности. Простые имена не помешали им стать знаменитостями. Она считала, что от человека, крещенного Меллершем, нельзя ждать ничего хорошего, и вообще не понимала, о чем речь. В комнате миссис Уилкинс стояла лишняя кровать, и ведь именно миссис Фишер распорядилась поставить ее туда, как будто чувствовала, что это понадобится. Кроме всего прочего, старая леди была изрядно шокирована, что в продолжение всего обеда эта тема обсуждалась за столом. Место, где спали мужья, положено было знать только женам, в порядочном обществе об этом не говорят. Бывало, что жены сами не знали, где ночуют их половины, и это был самый неприятный момент в супружеской жизни, но об этом тоже говорить было не принято. То, что четыре дамы битый час рассуждали о комнате для мистера Уилкинса, миссис Фишер находила неделикатным и неинтересным.
Если бы не леди Каролина, ей давно уже удалось бы перевести разговор на что-нибудь другое, но она поощряла миссис Уилкинс и поддерживала беседу, такую же невыносимую, как и та, которая ее начала. «Без сомнения, в этом виноват последний бокал кьянти», — подумала миссис Фишер. Именно леди Каролина настаивала на том, что мистер Уилкинс должен жить в отдельной комнате. Она даже сказала, что любой другой подход будет чистой воды варварством. Старая леди испытывала мучительное желание напомнить всем, что, как сказано в Библии: «И двое станут плотью единой». В таком случае совершенно ясно, что и комната должна быть одна. Миссис Фишер промолчала. Такие тексты не могли ничего сказать той, что еще не была замужем. Однако ей пришла в голову мысль, которая помогла бы разом поставить на место миссис Уилкинс и спасти положение: сказать, например: «Ко мне приедет подруга». Была одна женщина, ровесница миссис Фишер, которая вполне могла позволить себе подобную поездку. Ее звали Кейт Ламли. В свое время они вращались в одном кругу, только Кейт никогда не приглашали на закрытые вечеринки; с нее довольно было и больших приемов. Это могло быть одним из ее достоинств. Такие люди всегда благодарны за приглашение и поэтому доставляют гораздо меньше неприятностей.
«Да, нужно действительно обдумать кандидатуру Кейт. Бедняжка никогда не была замужем, но таких, как она, в жены не берут. Пускай порадуется отдыху. У нее вполне хватит на это средств».
Мисс Ламли была состоятельной женщиной, не богатой, но достаточно независимой, чтобы позволить себе оплатить расходы на такую поездку. Таким образом, сразу решались обе проблемы: она заставит Уилкинсов довольствоваться своей комнатой и спасет миссис Фишер от одиночества. Духовного одиночества, естественно. Она ничего не имела против того, чтобы побыть одной днем, но не хотела оказываться наедине с тремя молодыми женщинами, которых совершенно не понимала. Миссис Арбитнот первое время казалась разумным человеком, но ее дружба с миссис Уилкинс все испортила. Миссис Фишер могла надеяться только на то, что приедет Кейт и поддержит ее.
После обеда все отправились в салон и уселись у камина. Миссис Фишер сразу после приезда обнаружила, что в ее гостиной нет камина, а вечерами бывает прохладно, поэтому пошла вместе со всеми. Когда дамы расположились у огня, Франческа принесла кофе, а леди Каролина закурила сигарету, с точки зрения пожилой леди, отравляя воздух в гостиной. Миссис Уилкинс, которая еще не остыла от разговора за ужином, с облегчением объявила:
— Ну, если и в самом деле эта комната никому из вас не нужна, я с большим удовольствием отдам ее Мел-лершу.
— Конечно, устройте его там, — кивнула леди Каролина.
В этот момент миссис Фишер наконец заговорила.
— У меня есть подруга, — начала она спокойным голосом. Сразу установилась тишина. — Ее зовут Кейт Ламли.
Все молча ждали продолжения.
— Возможно, — продолжала миссис Фишер, обращаясь только к леди Каролине, — возможно, вы знакомы с ней?
Нет, она не знала мисс Ламли, и пожилая женщина, не делая попытки обратиться к остальным, продолжала:
— Я собираюсь пригласить ее пожить здесь.
Первой тишину нарушила леди Каролина. Она произнесла, обращаясь к поникшей миссис Уилкинс:
— Значит, вопрос с Меллершем решен.
— Это действительно значит, что вопрос с мистером Уилкинсом решен, — произнесла миссис Фишер, — хотя я решительно не понимаю, о чем шел спор. Это единственное верное решение.
— Я боюсь, что вы очень расстроены, — продолжала молодая леди, по-прежнему обращаясь только к Лотти. — Может быть, он не приедет?
Она хотела только утешить собеседницу, но та нахмурила брови при мысли, что, возможно, еще не вполне освоилась в раю, и сказала с легким оттенком беспокойства в голосе:
— Я просто вижу его здесь.
Глава 13
Потянулись пустые дни, по крайней мере, такими они казались слугам.
Другие арендаторы Сан-Сальвадор приглашали гостей и сами ездили в Меццаго, устраивали пикники, катались на лодке, в экипаже Беппо, иногда даже пили шампанское. Весь дом звенел веселыми голосами.
Теперь же слуги зевали от скуки и обсуждали между собой странных леди, которые совершенно не интересуются удовольствиями. Удивительнее всего, что к ним в замок никогда не приезжали джентльмены. Об этом слуги могли шушукаться часами. За исключением старой миссис Фишер, новые хозяйки замка были красивы и должны были очень нравиться мужчинам, но они не только не искали их общества, но избегали даже друг друга и встречались только за столом. Кто сидел в саду, кто бродил по окрестностям, а старая миссис Фишер (самая странная из всех приехавших) предпочитала проводить время у себя в комнате и выходила только тогда, когда звонил гонг в столовой.
Поесть она любила, что правда, то правда, но никто в доме не мог понять, что же она делает в оставшиеся часы. Франческа иногда заходила в янтарно-желтую гостиную и заставала пожилую леди всегда в одной позе — та сидела за письменным столом, держа в руках ручку, но не писала и не дремала, а неподвижно глядела прямо перед собой, погрузившись в свои мысли. Вообще, за исключением обеденных часов, в коридорах замка было совершенно тихо и пусто.
Никто не мешал Франческе в свое удовольствие убирать, хотя раньше, когда приезжали гости, она вечно возмущалась неожиданными помехами. Никто не бродил по комнатам и не оглашал замок громким смехом, никто не засиживался в столовой до поздней ночи за разговорами и вином, никто не требовал дополнительной работы и не давал чаевых.
Одна кухарка была занята, как обычно, хотя и она ворчала на гостей. Все остальные слуги просто умирали от скуки и не знали, куда им девать время. Старая леди в полном одиночестве сидела в своей комнате, красивая темноглазая леди (так слуги прозвали Лотти) бродила по окрестностям, как говорил Доменико, встречавший ее иногда то тут, то там. Самая прекрасная из всех целыми днями лежала на верхней террасе в шезлонге совершенно одна, а еще одна красавица уходила на холмы, и тоже в полном одиночестве.