— Мне нужно найти леди Каролину, — ответила миссис Фишер, направляясь к стеклянной двери, ведущей в сад.
— Чудесный предмет для поисков, — заметил мистер Уилкинс. — Вы позволите помочь вам? Разрешите… — добавил он, распахивая дверь перед старой леди.
— Она обычно сидит вон в том углу, за кустами, — ответила миссис Фишер, оглядываясь по сторонам. — Я не уверена, что все настолько уж прекрасно. Она ужасно запустила наши счета, и я собираюсь хорошенько ее пробрать.
— Леди Каролина? — переспросил мистер Уилкинс, не веря своим ушам. — Позвольте спросить, какое отношение она имеет к каким бы то ни было счетам?
— Ей поручили заниматься ведением домашнего хозяйства, и, поскольку мы все вносим равную долю, она должна бы знать…
— Что? Леди Каролина ведет здесь домашнее хозяйство? В этом замке? Здесь, где, кроме нее, живет и моя жена? Вы хотите сказать, что предложили ей заняться счетами моей жены? Моя дорогая леди, я просто не нахожу слов. Разве вы не знаете, что она из рода Дройтви-чей?
— А, так вот кто она такая, — произнесла миссис Фишер, тяжело ступая по гальке, рассыпанной на дорожке, и направляясь в сторону заветного уголка. — Тогда все понятно. То, что сделал этот Дройтвич во время войны, просто позор для нации. Когда я читала об этом в газетах, то просто не находила слов от возмущения. Дошло до того, что он присвоил себе деньги из общественного фонда! Вы понимаете, что это значит?
— Но уверяю вас, что невозможно ожидать от его дочери, чтобы она… — снова начал мистер Уилкинс.
— Дройтвичи меня мало волнуют, — прервала его миссис Фишер. — Каждый должен выполнять свои обязанности. Никакой Дройтвич не заставит меня пожертвовать даже одним лишним пенсом из моих денег.
Мистер Уилкинс задумался. Миссис Фишер оказалась очень своевольной дамой, и иметь с ней дело будет, пожалуй, труднее, чем ему показалось сначала. Зато она наверняка очень богата. Только большое состояние позволяет говорить о сильных мира сего в таком пренебрежительном тоне. Когда он расспрашивал Лотти об обитательницах замка, она не смогла ничего сказать о миссис Фишер кроме того, что пожилая дама живет в мавзолее, где повсюду плавают золотые рыбки.
Это было ее самое яркое воспоминание о доме на бульваре Принца Уэльского. Поэтому мистер Уилкинс не сразу понял, кто она такая, хотя и оказал ей все возможное внимание за обедом. Уже тогда у него были предположения по поводу этой дамы, но ее адрес был настолько неаристократичен, что эти подозрения превратились в уверенность не раньше, чем он поговорил с ней наедине. Это была довольно распространенная ошибка. Миссис Фишер настолько не любила тратить деньги, что многие считали ее бедной, и это, в общем-то, входило в ее планы. Она считала, что в почтенном возрасте нечего гнаться за светскими развлечениями, тем более что среди современной молодежи уже не встретишь таких интересных людей, как бывало раньше. Удобства же можно получить по разумной цене, если только знать, где.
После этого разговора мистер Уилкинс был уверен, что она более чем состоятельная леди, но все-таки жалел, что пошел вместе с ней в сад. Ему очень не хотелось присутствовать при том, как старая леди будет пытаться «пробрать» леди Каролину Дестер. Он вообще сомневался в том, что эта процедура возможна, но в любом случае был уверен, что присутствие посторонних в саду в эту минуту неуместно.
Однако он снова недооценил Крошку. Если она и могла выйти из себя, то только потому, что приехавший мужчина в первое же утро обнаружил ее укромный уголок. Однако она уже поняла, что может не бояться настойчивых ухаживаний с его стороны, и поэтому не стала сердиться. Вообще в этот день леди Каролина была в исключительно хорошем настроении. Увидев спутницу Меллерша, она сняла ноги с парапета, чтобы миссис Фишер могла сесть, и с ангельским терпением выслушала ее замечания.
После того как старая леди сказала, что не намерена смотреть, как ее деньги вылетают в трубу из-за беспечного и расточительного ведения хозяйства, и сделала паузу, чтобы перевести дыхание, леди Каролина вынула у себя из-под головы подушку и протянула ее старой леди со словами:
— Возьмите и присядьте на нее. Вам будет намного удобнее.
Мистер Уилкинс встал, чтобы взять у нее подушку.
— О, благодарю вас, — произнесла миссис Фишер, немного сбитая с толку.
Теперь было очень трудно снова начать разговор. Меллерш вежливо помог ей усесться удобнее, и ей пришлось опять поблагодарить его, из-за чего она совершенно потеряла нить разговора. Вдобавок леди Каролина не пыталась сказать ни слова в свою защиту и слушала с серьезным и внимательным выражением на кротком, милом личике.
Мистер Уилкинс наконец-то понял, что не так уж легко отругать одну из Дестеров, особенно если она только молчит в ответ. Видимо, миссис Фишер тоже начала это понимать, поскольку вся ее суровость исчезла, и она примирительно пробормотала:
— Нужно было сразу сказать мне, что вы не занимаетесь хозяйством.
— Я не думала, что вы на меня рассчитываете, — ответил нежный голосок.
— Теперь мне хотелось бы знать, чем вы собираетесь заниматься все оставшееся время.
— Ничем, — с улыбкой ответила Крошка.
— Ничем? Вы имеете в виду…
— Да, я имею в виду, что не собираюсь ничего делать.
— Если позволите, леди, — вмешался мистер Уилкинс. — Я хотел бы внести предложение.
Обе женщины посмотрели на него, вспомнили, каким он был этим утром, и решили быть снисходительнее к непрошеному вмешательству.
— Я советую вам не тратить великолепные каникулы на скучные хозяйственные дела.
— Именно этого, — сказала миссис Фишер, — я всеми силами стараюсь избежать.
— Очень разумно с вашей стороны. Так почему бы не выдавать вашей превосходной кухарке определенную сумму per diem[9] (мистер Уилкинс умел вставить словечко и по-латыни) и сказать ей, что, ориентируясь на эти деньги, она должна готовить еду, причем такую же хорошую, как и раньше. Эту сумму очень легко высчитать: возьмите стоимость еды в хорошем отеле и разделите пополам, или даже на четыре части. Ведь мы живем в деревне, где все должно быть намного дешевле. Да, я полагаю, что четверти вполне хватит.
— А как насчет прошлой недели? — спросила миссис Фишер. — Этот ужасный счет за прошлую неделю, что делать с ним?
— Я заплачу, — спокойно произнесла Крошка.
Ей совсем не хотелось, чтобы миссис Уилкинс потратила больше, чем было необходимо. Старая леди могла себе позволить многое, в этом она была совершенно уверена, но Уилкинсы по всем признакам были небогаты, и леди Каролина не хотела, чтобы они остались совсем без денег. С некоторых пор молодая женщина начала думать о других. Возможно, к такому курьезному результату привело временное одиночество и то, что ее наконец-то оставили в покое, как ей того и хотелось.
Раньше люди докучали Крошке настолько, что она могла только мечтать о том, чтобы все ушли и предоставили ей возможность побыть в одиночестве. Их желания были настолько часто связаны с ее персоной, а мужская часть общества так часто уверяла ее, что только она способна исполнить их заветнейшие мечты, что леди Каролина давно уже решила не интересоваться этими вещами вовсе. В расслабляющей атмосфере замка, где у всех нашлись свои дела и никто никого не беспокоил, она расслабилась и стала добрее.
Щедрый жест, в общем, ничего не стоил Крошке, которая могла позволить себе жить в самых дорогих отелях мира, поэтому она сделала его не задумываясь. Она была бы счастлива, если бы все проблемы можно было решить таким образом.
Этот ответ выбил почву из-под ног миссис Фишер. Воцарилось молчание. Она настроилась на долгие споры, вооружилась самыми ядовитыми аргументами в пользу бережливости и рационального ведения хозяйства, но была вполне готова к тому, что в результате придется заплатить свою долю, с тем, однако, условием, чтобы в дальнейшем подобных счетов не поступало. Она совершенно не рассчитывала, что леди Каролина будет так безрассудно щедра. Ей самой ни за что не пришло бы в голову таким образом исправлять свои ошибки, так же, как раньше она даже не подумала о том, что знатная леди не может и не должна заниматься расчетами с кухаркой.
— Конечно, если вы собираетесь бросать деньги на ветер, то я не буду возражать, — с облегченным вздохом сказала наконец старая леди.
Мистер Уилкинс снова погрузился в мысли о преимуществах людей с голубой кровью. К примеру, такая расточительность, такая способность не беспокоиться о деньгах была, по его мнению, не только восхитительна сама по себе, но и на редкость полезна для тех, кто вынужден работать. Это нужно было всемерно поощрять. Он ожидал, что миссис Фишер откажется от предложения, поскольку она не была бедна. Но старая леди согласилась, правда не испытывая особой благодарности. Он сам считал, что подарок есть подарок и, если леди Каролина решила заплатить за все обеды и ужины, съеденные в этом замке за неделю, то ее можно было только поблагодарить за эту любезность. Так он и сделал. Он поблагодарил ее от себя и от имени жены и заметил шутливым тоном, что в таком случае его жена была всю первую неделю гостьей леди Каролины. Затем, обращаясь к миссис Фишер, добавил, что им стоило бы написать хозяйке благодарственное письмо. Та кивнула с необычно серьезным лицом. Старая леди совершенно не понимала шуток.
Крошка улыбнулась и достала свой портсигар. Миссис Фишер на этот раз не стала возражать. Во-первых, они сидели в саду, где дым мог распространяться свободно и не портил окружающим воздух, а во-вторых, она невольно смягчилась, поняв все выгоды удачного предложения.
Благодаря мистеру Уилкинсу ей удалось избежать лишних расходов, то есть двойного беспокойства. Старая леди любила излишества ничуть не больше, чем траты, и сочетание этих двух качеств приводило ее в сильнейшее расстройство. Вдобавок можно было не заниматься домашним хозяйством.
Одно время она думала, что если беспечность леди Каролины и то, что остальные две дамы не говорят по-итальянски, в результате принудят ее следить за прислугой, то придется все-таки написать Кейт Ламли. Они вместе учили итальянский, и если Кейт объяснить, что она должна взять на себя заботу о хозяйстве, то она так и сделает. Эта женщина всегда была услужливой, что, впрочем, естественно для человека, который вынужден ждать приглашения от лиц, принятых в хорошем обществе, и сам по себе не имеет никакого веса.