Как только письмо ушло, Роза пожалела о своем поступке. Она была уверена, что муж либо вовсе ничего не ответит, либо пришлет письмо с извинениями и описанием причин, которые якобы мешают ему приехать. В результате она просто станет еще несчастнее, чем была, только и всего. Она подумала, что все это от безделья. Если бы здесь было чем заняться, разве она жалела бы об отсутствии Фредерика или грустила об их разладе? Она вдруг пожалела, что приехала в Сан-Сальвадор. Дома всегда было чем заняться, и работа спасала от тоски, восстанавливала душевное равновесие и придавала жизни смысл. В самом худшем случае она думала о муже с чувством легкой меланхолии, как о ком-то, кто был любим, но умер уже давным-давно. Годами она старалась заглушить в себе мечты о семейном счастье, а несколько недель в этом прекрасном месте все погубили.
Недавно ее осенило, что Фредерику наскучила жизнь с ней, но если он приедет сюда, то все равно ничего не изменится. «Я не знаю, что ему сказать. Если я опять проглочу язык и не смогу связать двух слов, он очень быстро соскучится со мной. Если бы только Фредерик понял, что мне нужно время, что я не могу так сразу измениться, но очень постараюсь больше не раздражать его!»
Роза тысячу раз на дню жалела, что у нее не хватило мужества оставить Фредерика в покое. Впрочем, кое-кого она очень обрадовала этим. Когда Лотти, которая каждый день спрашивала о письме и получала отрицательный ответ, узнала, что оно написано, она обняла подругу и воскликнула:
— Вот теперь мы все будем счастливы!
Ее восторг мог бы заразить Розу, но вышло по-другому. Она совсем не была уверена в том, что поступила правильно, и выражение ее лица с каждым днем становилось все более озабоченным.
Мистера Уилкинса очень интересовало, что ее так беспокоит. Он все чаще выходил в своей любимой панаме в сад и старался, как бы ненароком, встретиться с миссис Арбитнот.
В первый раз, когда они столкнулись, он вежливо приподнял шляпу и заметил:
— Я не знал, что вы тоже любите здесь гулять, — и после этого присел на скамью напротив нее.
После полудня миссис Арбитнот выбрала другое место для прогулки, но не прошло и получаса, как появился мистер Уилкинс. Небрежно поигрывая тростью, он сказал:
— Мы так часто встречаемся, что это можно считать знаком судьбы, — и снова расположился поблизости.
Несмотря на эти якобы случайные встречи, Роза считала, что мистер Уилкинс очень любезен и что при первом знакомстве она сильно ошибалась насчет него. Он вел себя как настоящий джентльмен. Но ей очень хотелось побыть одной, и она не знала, как избавиться от нежданного спутника, не оскорбив его при этом. С другой стороны, Роза была очень благодарна мужу подруги за доказательство, что не всем бывает скучно в ее обществе. Судя по тому, что он часто встречался с ней и затевал приятную беседу, ему уж точно не было скучно. Честно говоря, он был довольно-таки надоедлив со своей учтивостью, но его внимание все же льстило самолюбию Розы. Она не понимала, что нужно от нее этому человеку, но его настойчивость определенно что-то значила. Конечно же, она ни в коем случае не собиралась претендовать на исключительное отношение мистера Уилкинса, но за ней так давно никто не ухаживал, что даже намек на это был очень кстати.
С тех пор как Роза перестала молиться, ее одолевали всяческие слабости: она стала тщеславной, чувствительной, раздражительной. Раньше она не испытывала таких чувств, а теперь они переполняли ее сердце.
Молодая женщина начала задумываться, не могло ли то же солнце, которое оживило остальных, на нее подействовать как яд. Все ее христианское воспитание восставало против недостойных чувств, но противиться им она не могла. Она пыталась снова начать молиться утром и вечером, но так часто отвлекалась, что скоро бросила это занятие. Несомненно, Господь решил, что она больше недостойна его милостей. Да и сама Роза стала настолько суетна, что всякие мысли о церковных пожертвованиях, бедняках и зимней обуви для них казались ей далекими, как страшный сон. Она с трудом могла вспомнить последние годы своей жизни, зато дни юности и первой любви представали как наяву. Она снова видела себя с Фредериком счастливыми женихом и невестой, потом молодыми супругами, поглощенными друг другом настолько, что ничего не замечали вокруг себя. Все эти мысли были удивительно приятными, тем более что они отгоняли сомнения в необходимости отправки «того» письма.
На следующее утро Роза приняла меры, чтобы мистер Уилкинс ее не нашел. Пока он вместе с миссис Фишер смаковал вкусный завтрак, она спустилась к берегу и расположилась у скал, где они с Лотти сидели в первый день. К этому времени письмо уже было в Лондоне, — если Фредерик решит послать телеграмму, то она придет сегодня к обеду.
Роза пыталась посмеяться над своими надеждами, но они упорно возвращались. «Если Уилкинс прислал телеграмму, то почему бы Фредерику не сделать то же самое», — спрашивала она себя.
В конце концов, Лотти вовсе ничего не ждала, а когда пришла к ланчу, для нее уже была почта.
«Может быть, волшебство Сан-Сальвадор поможет и мне?» — спросила она сама у себя.
Роза крепко сцепила руки вокруг колен. Она вспомнила о своей лондонской жизни, и ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы в ней нуждались не для сбора пожертвований и не для речей, а просто так, ради нее самой. В мире миллионы людей, и мог бы найтись хоть один, который бы думал о ней, хотел быть рядом с ней, в целом мире выбрал бы ее одну.
Все утро она провела под сосной на берегу. Часы казались невероятно длинными, но Роза твердо решила, что не пойдет домой до ланча. Она убеждала себя, что нужно дать почтальону побольше времени.
С самого утра Лотти уговаривала леди Каролину пойти погулять по окрестностям, и наконец та сдалась. Они взяли сэндвичи и до вечера ушли гулять на холмы. Мистер Уилкинс хотел пойти вместе с ними, но леди Каролина попросила его разделить одиночество миссис Фишер. До одиннадцати часов он старательно исполнял это приказание, а затем отправился на поиски миссис Арбитнот, чтобы развлечь и ее и таким образом угодить обеим одиноким леди. Однако на этот раз она удачно спряталась, поэтому после недолгих поисков он вернулся к пожилой леди, сильно разгоряченный прогулкой и утирая лоб платком. Войдя в холл, он сразу заметил телеграмму, адресованную миссис Арбитнот, и пожалел, что не смог найти молодую женщину.
— Как вы думаете, стоит мне ее распечатать? — спросил он.
— Нет, — твердо ответила миссис Фишер.
— Может быть, нужен ответ.
— Я не одобряю тех, кто сует нос в чужие письма.
— Сует нос? Моя дорогая леди…
Мистер Уилкинс был сильно шокирован этим выражением.
Он бесконечно уважал пожилую леди, но начал понимать, что с ней будет нелегко иметь дело. Хотя он явно произвел на нее приятное впечатление, и она вполне могла через некоторое время стать его клиенткой, но до сих пор упрямая и скрытная леди ни словечком не намекнула на причину своего постоянного волнения. Меллерш спросил у Лотти, не знает ли она, в чем дело, и получил совершенно неожиданный ответ:
— Бедная старушка, ей так не хватает любви.
— Любви? — повторил мистер Уилкинс, — моя дорогая, она уже в таком возрасте, что…
— Любви, — твердо повторила Лотти.
Для нее этим было сказано все. Она была уверена, что для счастья всем остальным обитательницам замка не хватает только сердечной привязанности. Тогда бы последние следы мрачности рассеялись, и все они стали бы одной большой семьей. Единственное, что заботило Лотти, — это то, что для миссис Фишер будет нелегко кого-нибудь найти. С остальными все было более или менее ясно. Миссис Арбитнот без ума от своего мужа, а леди Каролина молода и, безусловно, в самое ближайшее время влюбится в какого-нибудь достойного молодого человека, выйдет за него замуж и будет счастлива. С миссис Фишер все было гораздо сложнее. Она все реже говорила о приезде своей старой подруги и, казалось, совершенно забыла о ней. Лотти поняла, что это было не то, что ей нужно. Впрочем, она по-прежнему была убеждена в могуществе замка Сан-Сальвадор. Прежде, чем кончится этот восхитительный месяц, они все поймут, что значит жить на небесах, и после этого все будет хорошо, как и должно быть.
Тем же утром мистер Уилкинс поинтересовался у жены, чьим мнением с некоторых пор очень дорожил, что происходит с миссис Арбитнот. Он пытался выяснить это у самой молодой женщины, но она в ответ только молчала или улыбалась настолько вымученно, что ему казалось более вежливым прекратить свои расспросы.
— Она скучает по мужу, — был ответ.
— А, — сказал он. Это замечание объясняло застенчивую меланхолию, в которой все время находилась миссис Арбитнот. — Это понятно.
Лотти улыбнулась мужу и заметила:
— Не только она. Я тоже скучала, до недавнего времени.
— Правда? — спросил мистер Уилкинс, улыбаясь в ответ.
— Конечно.
Ответ Лотти так польстил ее мужу, что он потрепал ее по щеке, хотя было еще только раннее утро и, казалось бы, ничто не располагало к такому проявлению супружеской нежности.
Незадолго до ланча Роза медленно прошла вдоль причала и поднялась на вершину холма по каменным ступенькам, обрамленным цветущими камелиями. Барвинок, который опутывал их, когда они только приехали, уже отцвел, зато сиреневые кусты, растущие кругом, были в самой поре. На ходу Роза машинально перебирала розовые, белые и фиолетовые соцветия и подносила их к лицу, вдыхая сладкий аромат. Она не торопилась, стараясь оттянуть момент, когда станет ясно, есть телеграмма или ее нет. До тех пор, пока она своими глазами не увидела стол, на котором не было ничего, кроме вазы с цветами, еще можно было на что-то надеяться, могла воображать себе, что драгоценная телеграмма почти у нее в руках. Роза долго еще стояла бы, перебирая цветы, если бы мистер Уилкинс не окликнул ее. Он уже давно стоял у окна в ожидании, когда она подойдет поближе.
Услышав окрик, она вздрогнула и подняла голову.