Перемена. Женя позвал Лёньку с Данькой – эльфов и Виталика – гнома. Первые двое вполне соответствовали своему увлечению – высокие, тощие. У Даньки волосы заплетены в куцую косичку. У Лёньки на коротко стриженных волосах даже сейчас красуется вышитая бисером тесьма. Низенький Виталик на гнома походил разве что ростом. Прозванный Комаром, щуплый, подвижный, он наверняка увлекался единоборствами.
– Это Эля, – представил им свою соседку Щукин. – Она интересуется вашими играми, хочет научиться драться на мечах.
– Ого, уважаем, – закивал Леонид. – За кого сражаться будешь?
– За людей. Или за эльфов. Городских, – выпалила Тихонова.
– Завтра в полдень в парке на новостройке. Конечная сто двенадцатого троллейбуса. Будешь?
– Постараюсь, – согласилась Элька.
– Радиоактивная, – подкралась к ним Кущина, – тебе последнее предупреждение!
– Или что? – не оборачиваясь, уточнила Тихонова.
– Или узнает Викина мать, что ты натворила. И тебе школу не закончить. Тебя даже в ПТУ не возьмут с таким аттестатом. Ты сюда за пятёрками, небось, пришла?
– Ребята, – спокойно обратилась Эля к ролевикам, – она здесь директор, раз так раскомандовалась?
– Я староста! А Лёшка мой зам! Ты обязана нас слушать! – топнула ногой Надечка.
– Я радио не слушаю, спасибо. – Элька взяла Женьку под руку и волоком потащила прочь. Ещё чуть-чуть, и она не сдержится. И тогда снова придётся ссориться с мамой.
– Эль, – пихнул её локтем Женя, – ты поосторожней. А то они и на меня…
– Боишься? – Тихонова остановилась и взглянула соседу в глаза. – Что, сдашь им меня? Иди-иди! – тихо и зло произнесла она.
– Не сдам, – твёрдо возразил Женя. – Но лучше с ними потише. У Кущиной отец знаешь кто?
– И знать не желаю, – насупилась Эля.
Ещё и он станет её поучать! Мало ей матери! А если отец к той присоединится – хоть из дома беги!
– Давай лучше подумаем, как нашу задачку решить. Славка здесь? – примирительно начала она.
– У него сегодня этот… методический день, – понуро ответил Щукин. – Дома он, короче. И Валентин куда-то сбежал. Аня учится…
– Короче, Женька, думай, как завтра всех в парк вытащить к полудню. Ты же точно со мной?
– С тобой, – вяло отозвался парень. Он очень не любил какого-либо противостояния.
Са-а-ар
Прижимаясь голым животом к холодной бетонной плите, Са-а-ар замер, очень надеясь – копающийся со своей машиной городской его не заметит. Впрочем, этот слона под носом не рассмотрит – совсем потерял сноровку, заплыл жиром, что невиданное дело для потомка древнего народа. Он, небось, и боевой облик принять не сможет, чаровать по-настоящему разучился!
Висеть между восьмым и девятым этажами на почти отвесной стене было неудобно. Даже прошедшее трансформацию тело не ожидало столь экстремального времяпровождения. Мышцы затекли, заныли. Хорошо хоть домашние сторожа молчат, не реагируют на его присутствие. Каково было бы – поднимись по тревоге городской отряд?
Зеваки бы не заметили! Пользоваться всем арсеналом боевых чар опасно, почуют. Заклинание полной невидимости – как раз из их числа. Несмотря на поздний вечер, город не лес, в нём всегда светло из-за окон и фонарей. Рассмотрят фигурку на стене, тогда жди выговора от князя. Вдох-выдох, осторожный поворот головы, беглый взгляд вниз. Уезжай, УЕЗЖАЙ!
Как бы не так! Пискнула сигнализация, машина послушно мигнула фарами. Толстяк всего лишь спустился за чем-то забытым в салоне – с растущей ненавистью понял лазутчик. Неужели сегодня снова не выйдет?
Са-а-ар тоскливо взглянул на светящееся вожделенное окно. Троих городских он не одолеет. Даже снаружи он чувствовал, как стареющий городской выбрался из лифта и позвонил в дверь квартиры. Жена, тоже из бывших, перебежчица, впустила его. На диване у телевизора заворочался их десятилетний отпрыск – нынешняя цель лазутчика. Увы, недостигнутая. Владыки будут недовольны.
Са-а-ару сегодня вообще не везло. Утром он столкнулся с кем-то странным – вроде человеком, а вроде и нет. Не слабым людским чародеем, не одним из тех, кто предпочитает именоваться иностранным словом «экстрасенс», пряча за ним свою слабость. А настоящим, носящим печать силы. Ему хотелось броситься в ноги и принести присягу. Кто-то из Владык вышел в мир? Владыки хорошо умеют маскироваться, они бы не допустили подобной вольности, не позволили себя распознать. Загадки, однако…
Лезть вниз не хотелось. Цепляясь специально отращенными когтями за малейшие неровности и шероховатости бетонных плит, Са-а-ар пополз наверх, вскарабкался на крышу, раздраженно зыркнул на чью-то антенну, отчего та задымилась и согнулась, точно сгоревшая спичка. Где-то тут должен быть люк на чердак. Лазутчик потянул носом сырой воздух, подпорченный запашком автомобильных выхлопов и людской еды. Ага, надо поглядеть левее.
Он, конечно, не единственный посланник Владык, но победа создаётся усилиями каждого. А Са-а-ар не был лишен тщеславия.
Люк нашелся, и с чердака на лестничную площадку спустился мужчина неприметной наружности в заляпанном краской рабочем комбинезоне.
Жаль, жаль, не удалось. Так, нужно отвлечь городских от предстоящих переговоров и скрепления договорённостей! Разве способны думать о политике те, чьи дети похищены? А сознания молодых городских так подвижны. До достижения пятнадцати-шестнадцати лет Владыкам их легко перековать. Чтобы не допустить такого, не лишиться будущего, городские согласятся на любые условия. Они будут метаться, точно луговая птица, на гнездо которой надвигается комбайн. Метаться и кричать – пощадите наших детушек!
Владыки отпустят пленников, но сделают с ними главное – навсегда перекроют тем доступ к магии. Тогда города надолго лишатся мощи, даже несмотря на вызванных заклинанием арбитров. Человеческие чародеи слабы, им не хватит силы. Многие даже не поймут, что случилось. Десятилетие, другое – рост городов остановится. Ими будет легко управлять из-под сени вековых дубов и тысячелетних сосен. Управлять, не позволяя далее отнимать новые территории у исконных владельцев Земли.
Пребывая в мечтаниях, Са-а-ар не заметил, как выбрался из дома и вышел на проезжую часть. Он едва успел отпрыгнуть от летящих на него фар. Тяжелый грузовик окатил лесного грязью, громыхая металлом, остановился. Перепуганный водитель выскочил из кабины и, ругаясь что есть мочи, накинулся на Са-а-ара. Пришлось нырнуть в тёмный двор, позорно спасаясь бегством. Не использовать же посреди города магию леса!
Жили бы люди в деревнях, посёлках, не ведали бы техники – нареканий бы не вызывали. Младшая раса, вопреки желанию древних, никогда не отличалась покорностью и слабостью, а в союзе с городскими обнаглела окончательно. Что делать? Количество доступной магии – величина постоянная. Кто перетянул себе больше – тот и правит. А люди так неразумно её тратят. Копившие её миллионы лет металлы обращают в искусственных птиц, в грузовики, используют при строительстве домов. Чистая магия, разлитая в воздухе, им почти неподвластна. Вон какие слабые чародеи у людей. А всё тоже отбирают у леса силы.
Ночь впереди долгая. Следует попытать счастья в другом доме. Тут неподалёку…
Женя Щукин
Элька заявилась на остановку взъерошенная, хмурая, с опозданием всего на полчаса. Волосы не собраны в хвостик, как обычно, а заплетены в косу. Из-под свитера торчат края длинной кофты. Штаны широкие болтаются точно мешки из-под картошки. Видать, в чём была, в том и выскочила.
Первой её почуял Валентин, сейчас ставший полностью видимым. Хорошо хоть он нас не позорит, согласился поменять доисторическую шляпу и костюм на более современные. Сейчас его можно принять за оч-чень делового человека, по ошибке очутившегося на рабочей окраине. Или за студента-отличника, спешащего на важный экзамен. Кончиком трости он ковырял газон у остановки и внимательно присматривался к проходящим мимо людям.
– Сейчас поедем, – обернулся он к кутающейся в ветровку Анютке.
И действительно – вот она, наша долгожданная подруга.
– Чего хмурая? – накинулась на неё моя сестра.
– Полный кошмарняк! Со своими поцапалась, как всегда, – уныло отмахнулась Тихонова. – Для них слов «потом» и «завтра» не существует. Только «сию минуту» и ни секундой позднее. Клеить им приспичило…
Мы с сестрой переглянулись. Нам бы и в голову не пришло так отлынивать от работы.
– Слушайте, – расцвела ехидной улыбкой Элька. – Я сегодня вас развлекаю интересным приключением, а завтра вы мне помогаете клеить обои. Всё честно.
Аня отвернулась. Она уже взрослая, чтобы как-либо реагировать на подобную глупость. И книжку о Томе Сойере в детстве внимательно читала, впрочем, как и я. За других красить забор и тем более клеить обои я не намерен.
– Да ладно, я просто предложила, – насупилась девочка.
Погода сегодня выдалась на загляденье. После двухдневного ливня тяжёлые серо-фиолетовые тучи медленно уползали в сторону Старого города. Ярко-синее небо, какое бывает только до середины сентября, украсилось длинными самолётными полосами. И когда по широкому проспекту, рассекая необъятные лужи, словно океанский лайнер подплыл белоснежный троллейбус, ещё не разукрашенный рекламными картинками, я был готов ехать на нём хоть на край света.
Троллейбус понравился и Валентину. Защитник удивлённо крутил головой, прохаживался по салону, трогал поручни, присматривался к креслам, чем очень пугал кондукторшу и немногочисленных пассажиров.
– Молодой человек, присядьте! – требовала она. – Не мельтешите!
– Он не местный, – решила вступиться Анюта. – В его городе троллейбусы не ходят.
– Бедненький, – добавила уже пришедшая в себя Элька. – Первый раз на нём едет. Совсем дикий. Его бы на американских горках покатать…
– Ты его для начала на электричке покатай, – предложил я, тоже удивлённый поведением защитника, – в час пик, когда дачники прут…
Кондуктор послушала наши шуточки, поохала, хотела что-то добавить, но у фонтана в салон забрела целая компания. И завидевшая «добычу» кондукторша поспешила их «обилечивать». При виде странно наряженного типа, старательно изучающего троллейбус, вошедшие дружно заржали.