У семьи Джейни был туристический справочник, и мы присмотрели дешевый кемпинг в гольф-клубе рядом с Оксфордом.
Нам понадобилось около девяти часов, чтобы добраться туда, но у нас были с собой бекон, бобы, и мы были счастливы.
На следующий день у меня была назначена встреча со старшим преподавателем и одним из членов английского научного сообщества – еще один, к счастью для меня, куда-то уехал.
Я столкнулась с привычной проблемой – неспособностью говорить и от волнения начала лепетать, как... когда я волнуюсь, я превращаюсь в нечто среднее между Билли Баддом и Ослом из "Шрека".
[Билли Бадд – герой незавершенной повести Германа Мелвилла. Молодой жизнерадостный парень с одним недостатком – волнуясь, он так заикается, что не может вымолвить ни слова.]
В отчаянии я всплеснула руками и заметила на ладонях масляные пятна. "Имп" дал течь.
Ну, и мне ничего не оставалось, кроме как объяснить скороговоркой, как в "Шреке", все про "Хиллман Имп", палатку, лоток на рынке, где я работала и еще немного про апокалипсис, миссис Уинтерсон и английскую литературу в прозе от А до Z...
Перед преподавателями на столе уже лежал открытый конверт с письмом от миссис Рэтлоу. Я не знаю, что она там написала, но миссис Олифант в нем была упомянута.
- Я хочу писать лучше, чем она.
- Это будет не очень сложно – хотя она написала действительно очень хорошую историю о привидениях, которая называется...
- "У открытой двери". Я ее читала. Она страшная.
По какой-то причине миссис Олифант оказалась на моей стороне.
Старший преподаватель объяснил, что колледж святой Екатерины был основан недавно, всего в 1962 году, что он очень прогрессивный, один из немногих со смешанным обучением и рассчитан на прием учеников из государственных школ.
- Здесь учится Беназир Бхутто. А Маргарет Тэтчер, как вам известно, изучала химию в Сомервиле.
[Беназир Бхутто (1953, Карачи, Пакистан — 2007, Равалпинди, Пакистан) — премьер-министр Исламской республики Пакистан в 1988—1990 и 1993—1996 годах, первая в новейшей истории женщина — глава правительства в стране с преимущественно мусульманским населением. После долгого пребывания в эмиграции вернулась на родину, где погибла в результате террористического акта.
Сомервиль – Сомервильский колледж в Оксфорде, где в 1947 году Маргарет Тэтчер после четырёх лет изучения химии получила диплом второй степени, став бакалавром естественных наук.]
Мне это не было известно, а что до Беназир Бхутто, так я понятия не имела, кто это.
- Вы бы хотели, чтобы премьер-министром стала женщина?
Да... В Аккрингтоне женщины не могли стать никем, кроме как быть женами или учительницами, или парикмахершами, или секретаршами, или работать в магазинах.
- Ну, в наших краях женщины могут стать библиотекаршами, и я думала этим заняться, но я хочу писать книги сама.
- Какого рода книги?
- Я не знаю. Я постоянно пишу.
- Многие молодые люди этим грешат.
- Только не в Аккрингтоне.
Повисла пауза. Научный сотрудник спросил меня, считаю ли я, что женщины могут быть великими писателями. Вопрос меня ошеломил. Мне это и в голову не приходило.
- По правде говоря, они все собрались ближе к началу алфавита – Остин, Бронте, Элиот...
[Austen, Brontës, Eliot – написание фамилий отличается от русского. Они действительно ближе к началу английского алфавита.]
- Мы, конечно же, изучаем этих писательниц. Вирджиния Вульф в программу не входит, хотя вы можете найти ее занимательной – но в сравнении с Джеймсом Джойсом...
Это было дельное предупреждение о предрассудках и прелестях обучения в Оксфордском университете.
Я вышла из колледжа и спустилась по Холивелл стрит к книжному магазину Блэквелла. Я никогда в жизни не видела магазина, в котором книги занимали бы пять этажей. У меня зашумело в голове, как если бы я вдохнула слишком много кислорода. И тогда я подумала о женщинах. Целое море книг... сколько же времени понадобилось, чтобы женщины смогли написать свою долю? И почему до сих пор так мало писательниц и поэтесс, а тех, кто считается хорошими – и того меньше?
Я была так взволнована, обнадежена и так обеспокоена услышанным от преподавателей. Я женщина – означает ли это, что мне суждено быть соглядатаем, но не творцом? И как мне обучиться тому, чего я даже не надеялась достичь? Но достигну я цели или нет – а попытаться было нужно.
Позже, когда я достигла успеха, но при этом заработала обвинения в высокомерии, мне хотелось силком притащить каждого неверно истолковавшего мои слова журналиста на это самое место и заставить его уразуметь, что для женщины, а в особенности для женщины, вышедшей из рабочего класса, хотеть быть писателем, причем хорошим писателем, и верить в то, что ты этого достойна – это не высокомерие. Это политика.
Как бы то ни было, в тот день все срослось. Я получила место в университете – с отсрочкой на год.
И это привело меня прямо к Маргарет Тэтчер и выборам 1979 года. Тэтчер была энергичной и решительной, умела убеждать и знала цену куску хлеба. Она была женщиной – и это давало мне ощущение, что я тоже могу добиться успеха. Если дочь бакалейщика смогла стать премьер-министром, значит, и девушка вроде меня способна написать книгу, которая попадет на полки в раздел "Английская литература от A до Z".
Я отдала свой голос за нее.
Сейчас принято говорить, что Тэтчер изменила две политические партии: свою собственную и левое крыло лейбористской оппозиции. Куда реже упоминается о том, что Рейган в Соединенных Штатах и Тэтчер в Объединенном Королевстве навсегда разрушили послевоенный мировой уклад, разрушили просуществовавший более тридцати лет общественный договор.
Вернитесь в 1945 год, и будь вы левых или правых взглядов, находись вы в Британии или в Западной Европе, но восстановление общества после войны не могло происходить на устаревших и дискредитировавших себя принципах неолиберальной экономики свободного рынка – нерегулируемый рынок труда, меняющиеся цены, отсутствие социальных гарантий для больных, пожилых и безработных. Нам были нужны дома, много рабочих мест, социальное государство, национализация коммунальных служб и транспорта.
Это стало настоящим прогрессом в человеческом сознании, переходом к коллективной ответственности; пониманием, что мы должны что-то не только своей стране, своим детям и семьям – но и друг другу. Обществу. Цивилизации. Культуре.
И этот переворот в образе мышления произрос не из викторианских ценностей и филантропических идей, он возник не из политики правых, нет, он стал результатом практических уроков войны и – что важно – привлекательности и превосходства идей социализма.
К семидесятым годам рост британской экономики замедлился, мы задолжали МВФ, цены на нефть стремительно росли, Никсон принял решение об отмене золотого стандарта и отпустил курс доллара в свободное плавание, профсоюзы вели бесконечные дебаты, идеи социализма потускнели – и все это позволило Рейгану и Тэтчер в начале восьмидесятых отбросить прочь докучливые аргументы об обществе справедливости и равенства. Мы собирались последовать за Милтоном Фридманом и его соратниками из Чикагской школы экономики и вернуться к старому доброму свободному рынку, невмешательству государства в экономику – и вознести это как знамя нового спасения.
[Милтон Фридман (1912 — 2006) — американский экономист, лауреат Нобелевской премии 1976 года.]
Добро пожаловать, TINA!
[TINA − акронимслогана "There is no alternative" (отангл. "альтернативы нет"), который употреблялся Маргарет Тэтчер, бывшей премьер-министром Великобритании.
Слоган описывает концепцию того, что глобализация должна основываться на свободном рынке и свободе торговли, поскольку ни одной альтернативы глобальному капитализму не существует. Слоган стал популярным среди сторонников неолиберальной модели глобализации. Кроме Маргарет Тэтчер, главным сторонником TINА в политике считают бывшего президента США Рональда Рейгана.]
В 1988-м канцлер казначейства в правительстве Тэтчер, Найджел Лоусон, назвал послевоенный общественный уклад "послевоенной иллюзией".
Я не осознавала, что когда деньги становятся основной ценностью, то и образование смещается в сторону практичности и полезности, а умственная деятельность перестает быть уважаемой, если не дает ощутимых результатов. Что общественная деятельность больше не важна. И если ты не живешь по принципу "заработал – потратил", то жить становится очень сложно, потому что дешевое жилье исчезает. А когда община разрушена, на ее месте остаются только горе и нетерпимость.
Я не знала, что Тэтчер будет финансировать свое экономическое чудо за счет продажи национализированных активов и предприятий.
Я не осознавала, какие последствия принесет приватизация общества.
Я проезжаю под виадуком и мимо района заводов. Когда я еду мимо церкви пятидесятников Елим, я вижу как оттуда выходит мой отец в комбинезоне. Он что-то красил. Моя нога приподнимается над педалью газа, и я едва не останавливаюсь. Я хочу попрощаться, но не делаю этого, потому что не могу. Заметил ли он меня? Я не знаю. Я гляжу в зеркало заднего вида. Он идет домой. А я уезжаю.
Я уже выехала из города и проезжаю Освальдтуисл. Вот и фабрика собачьих галет. Несколько детишек караулят у задней двери в ожидании кусочков разломанных зеленых и розовых галет в форме косточки. И только у одного из них на поводке собака.
Я за рулем фургончика-малолитражки "Моррис Майнор", пришедшего на смену "Импу". Фургон загружен велосипедом, чемоданом с книгами, чемоданчиком с одеждой, пакетом сэндвичей с сардинами и двадцатью галлонами бензина, потому что никто меня не предупредил, что на автостраде есть заправки. Автомобильный генератор барахлит, и я боюсь глушить двигатель, так что мне приходится сворачивать на обочину автострады, быстренько выскакивать, заливать горючее в бак и снова трогаться с места. Но мне на это наплевать.