["Одинокий рейнджер" (англ. The Lone Ranger) — американский трагикомедийный вестерн режиссёра Гора Вербински по мотивам одноимённого телесериала 1949 года.
Лесси (англ. Lassie) — вымышленная собака породы колли, персонаж многих фильмов, сериалов и книг. Сериалы снимались в 60-е, 70-е, 80-е и 90-е различными компаниями, на разные сюжеты и с участием разных актеров. Лесси была настолько популярна, что её, одну из трёх выдуманных образов собак, наградили звездой на Аллее славы в Голливудe.]
Люди, которых я обидела, ошибки, которые совершила, ущерб, который нанесла себе и окружающим, не были следствием просчетов и недальновидности; нет, это было место, где любовь перековывается в утрату.
Я сижу в такси. Мы выезжаем из Манчестера. Я купила букет цветов. Я знаю адрес. Я чувствую себя ужасно. Мне звонит Сьюзи.
- Ты где?
Сьюзи, я понятия не имею.
- Давно ты в этом такси?
Почти пятьдесят лет.
Манчестер утопает в роскоши и нищете. Оптовые склады и общественные здания превратились в гостиницы, бары или модные квартиры. Центр города шумит, блестит, сверкает, бахвалится успехом и щеголяет деньгами, как это повелось с тех пор, как он стал мастерской Англии.
Но проедьте чуть дальше, и переменчивость манчестерской удачи станет очевидной. Скромные ряды прочных кирпичных домов были снесены, а на освободившемся месте встали многоэтажки и кварталы коттеджей без сквозного проезда; торговые центры и залы игровых автоматов. Индийские мелкооптовые супермаркеты, кажется, еще сводят концы с концами, но большинство мелких лавок заколочены – быстрые, агрессивные дороги убили их.
Время от времени вашему взгляду предстают покинутые и заброшенные крепкие каменные здания с табличками "Институт механиков" или "Кооперативное общество". А дальше – виадук, несколько сбившихся в кучку берез, потемневшая от времени каменная стена, остатки прошлого. Склад шин, гигантский супермаркет, вывеска "такси по вызову", букмекерская контора, дети на скейтах, не знающие о том, что жизнь может быть не такой, как здесь. Старики с недоуменными лицами. Как мы здесь оказались?
Меня охватывает знакомое ощущение гнева – точно так же я чувствую себя, когда возвращаюсь в свой родной городок в двадцати милях отсюда. Кто финансирует это городское самоубийство? Почему приличные люди не могут жить в приличных условиях? Зачем здесь асфальт, металлические перила, уродливые здания и торговые комплексы?
Я люблю промышленные города на севере Англии и ненавижу то, что с ними произошло.
Но я знаю, что все эти мысли – для меня всего лишь способ отвлечься. Такси притормаживает. Ну вот, JW, мы и приехали.
Выбираясь из такси, я чувствую себя попавшей в ловушку и отчаянно перепуганной. А еще меня вот-вот стошнит. Сьюзи всегда говорила мне, что чувства нужно проживать, а не отталкивать, как бы трудно это ни было.
Я ощущаю мгновенное истерическое желание запеть "Возрадуйтесь, святые божьи". Но нет, это из другого детства, это от другой матери.
Дверь отворяется прежде, чем я успеваю постучаться. Передо мной мужчина, и он выглядит весьма похожим на меня. Я знаю, что у меня есть единокровный брат – должно быть, это он.
- Гэри? – спрашиваю я.
- Привет, сестренка, – отвечает Гэри.
А потом из кухни доносится какой-то шум и вываливаются две крохотные собачки, подпрыгивающие и приземляющиеся, как пушистые йо-йо, и из этого клубка с бельевой веревкой в руках – при температуре ниже нуля это выказывает истинный ее оптимизм – выходит моя мама.
Маленькая, с яркими, блестящими глазами и открытой улыбкой.
Я очень рада ее видеть.
- Я-то думала, что управлюсь со стиркой до твоего приезда, – вот ее первые слова.
Именно так я сказала бы и сама.
Энн знает, как я живу. Я прислала ей DVD с "Апельсинами" как своего рода объяснение "Вот что здесь происходило, пока тебя не было". Она чувствует, каким давящим оказался мир Уинтерсонов, а бросающееся в глаза сумасшествие моей другой матери явно расстраивает ее.
- Прости, что я тебя отдала. Я не хотела, ты же понимаешь, правда? Мне некуда было податься без денег, а Пьер не стал бы растить чужого ребенка.
Я так много об этом думала... но я не говорю ничего, потому что это будет нечестно по отношению к Гэри – представьте, его сестра по матери не успела явиться в дом, и уже набрасывается с руганью на его покойного отца.
И я не хочу расстраивать маму.
- Я не против, – отвечаю я.
Позже, когда я рассказываю об этом Сьюзи, она смеется так, что не может остановиться, а потом говорит, что это самый неподходящий ответ на целом свете.
- "Я не против?" Дайте, я постою в сторонке, пока грузовичок с евангельской палаткой не проедет мимо. Я не против!
Но это правда... Я на самом деле не против. Я правда ее не виню. Я думаю, что она сделала единственно возможную в тех обстоятельствах вещь. Я стала ее посланием в бутылке, которое она бросила за борт.
И я знаю, воистину знаю, что миссис W отдала мне все, что могла отдать – это был темный и мрачный дар, но небесполезный.
Моя мать открытая, прямая и добрая женщина. И это кажется мне странным. Родительница должна быть запутанной, как лабиринт, и злопамятной. Я переживала о том, как сказать, что у меня есть девушка, потому что Энн уже задала мне вопрос о муже и детях. Но о девушке промолчать никак нельзя.
- Ты хочешь сказать, что не выступаешь по мужчинам? – спрашивает она.
Я полагаю, что именно это я и хочу до нее донести.
- Ну, я в этом проблемы не вижу, – отвечает Энн.
- Я тоже, – говорит Гэри.
Стойте... все должно быть совсем не так... вот как надо:
я намереваюсь сказать миссис Уинтерсон, что влюблена. Я больше не живу дома, но хочу, чтобы она поняла и осознала, что это значит для меня. Я скоро уеду в Оксфорд, а с момента разговора о счастье и нормальности прошло уже много времени. Я так думаю, но уже начинаю понимать, что время – штука ненадежная. Все эти старые поговорки о том, что "всему свое время" и "время – лучший доктор" меняют смысл в зависимости от того, о чьем времени идет речь. Поскольку миссис Уинтерсон живет в Конце Времен, обычное время для нее почти ничего не значит. Она до сих пор негодует из-за Не той колыбели.
Она натирает ведерко для угля чистящим средством "Брассо". Группу летящих уток над каминной полкой и латунные щипцы для орехов в виде крокодильчика она уже начистила. Я не могу взять в толк, с чего мне начать, так что просто открываю рот и произношу: "Думаю, я всегда буду любить женщин... ну, ты понимаешь, в каком смысле..."
В этот самый момент варикозная вена на ее бедре лопается. Кровь вздымается вверх, как гейзер, и ударяет в потолок, оставляя там алое пятно. Я хватаю испачканную чистящим средством тряпку и пытаюсь остановить кровотечение.
"Прости. Я не хотела тебя расстраивать..." И тут ее нога снова взрывается.
Она полулежит, откинувшись на спинку стула, ее нога покоится на наполовину вычищенном ведерке для угля. Она смотрит в потолок. И молчит.
- Мам... ты как, нормально?
- Мы только-только потолок побелили.
Как обернулась бы моя жизнь, если бы она ответила: "Ну, мы с твоим папой не видим в этом проблемы?"
Какой стала бы моя жизнь, живи я с Энн? Я вообще завела бы себе девушку? Как бы все обернулось, если бы мне не пришлось сражаться за право иметь девушку? сражаться за право быть собой? Я не очень-то верю в то, что ориентация определяется специальным "гей-геном". Может быть, я вышла бы замуж, родила детей, а потом уже обрызгала бы себя средством для загара и далее по списку...
Наверное, я надолго умолкла, обдумывая все это.
- Может, миссис Уинтерсон была латентной лесбиянкой? – спрашивает Энн.
Я давлюсь чаем. Это как всемирный день сжигания Корана. Некоторые вещи просто невозможно даже предположить. Но теперь, когда предположение озвучено, меня ошеломляет ужасная мысль. Я абсолютно уверена, что латентной она не была ни в чем – и куда лучше было бы, если бы некоторые свои качества она могла держать в узде. Я думаю, что она могла оказаться латентной убийцей, с этим своим револьвером в ящике для тряпок и все такое, но думаю, что все в ней лежало на поверхности, только было безнадежно перемешано и перепутано. Она сама себе была секретным кодом, а мы с папой оказались плохими дешифровальщиками.
[Джонс Терри (англ. Terry Jones) (род. 1951) — консервативный пастор внеденоминационной общины "Центр помощи голубя мира", состоящей из 50 человек, в городе Гейнсвилл, Флорида. Стал известен, выдвинув идею о дне сожжения Корана, которую озвучил в июле 2010 года, сожжение было намечено на 11 сентября с 6 до 9 часов вечера.
Против планов по сожжению Корана выступили Ватикан, Генсек ООН Пан Ги Мун, страны исламского мира, Индонезия, Иран, Индия, Госсекретарь США, Генеральный прокурор США, Генсек НАТО, руководители некоторых религиозных конфессий США, командующий коалиционными войсками в Афганистане генерал Петреус и другие. 9 сентября к пастору обратился президент США Барак Обама.
После этого Джонс отказался от сожжения Корана, однако другие два пастора всё-таки сожгли два экземпляра Корана 11 сентября.
20 марта 2011 года Джонc всё же сжёг Коран в одной из церквей Флориды, что спровоцировало радикальных исламистов на массовые беспорядки в Афганистане, включая убийства людей.
После этого Великобритания отказала ему во въезде в страну. Афганские мусульмане в ответ устроили сожжение чучела Терри Джонса.
В апреле 2012 года пастор повторил сожжение Корана, из-за чего был оштрафован на 271 доллар за нарушение правил пожарной безопасности.
В апреле 2013 года пастор объявил о планах отметить очередную годовщину теракта в 2001 года сожжением 2 998 экземпляров Корана. Вечером 11 сентября 2013 года пастор был задержан полицией в штате Флорида: в его грузовике было обнаружено 2998 экземпляров Корана (по числу жертв трагедии 11 сентября), облитых керосином и приготовленных к сожжению.]