— Откуда узнали?
— Она сама призналась. Сказала, что осерчала на него из-за тебя. Вот и убила.
— Когда же она успела?
— А когда за одёжой для тебя ходила.
— И что теперь с ней будет?
— Засекли её до смерти — слабая оказалась.
Наступила ночь. Я лежала на животе и думала о своей горькой доле. Спина уже не так беспокоила, помогли, видно, примочки доброй девочки. Рядом во сне фыркали лошади, и я решилась бежать, пока не рассвело. Мне с трудом удалось подняться на ноги. Я была практически голой: одежду на мне порвали, лохмотья свисали с тела, в прорехи дул ветерок, приятно охлаждая раны. Через открытые ворота конюшни вливался лунный свет, и я стала искать что-нибудь, что могло бы прикрыть тело. В углу на перекладине висел кусок рогожи. Я обмотала его вокруг себя, стараясь не касаться спины; подвязалась вокруг талии порванной рубахой. Потом я вошла за загородку и потянула за уздцы первую попавшуюся лошадь. Она открыла большой карий глаз и зачмокала губами. Мне пришлось наклониться, чтобы достать ей сена. Лошадка осторожно взяла с рук угощение и, прядя ушами, послушно пошла за мной.
Во дворе было тихо. Я повела покорное животное к воротам, где стоял пустой воз. С него я смогла взобраться на тёплую спину кобылки и схватиться за шею. Тут я стукнула пятками по бокам, как когда-то учили меня братья, и понеслась вперёд. Меня сильно трясло, от страха я что есть силы вцепилась в длинную гриву, а лошадь с лёгкостью перелетела через низкие ворота и помчался прочь. Я отдалась воле животного, не зная, куда направить его бег.
По обеим сторонам стремительно убегали назад одинокие деревья, потом они исчезли. Луна освещала призрачным светом незнакомую равнину, покрытую травой. Лошадь всё неслась и неслась вперёд, будто знала дорогу. Слева появились кусты, над ними блеснула лента реки. Я впервые увидела такую широкую реку. Мы долго скакали по берегу. В тишине отчётливо звучала дробь конских копыт и слышался лёгкий шум воды. Лошадь будто чувствовала моё состояние: она старалась двигаться по ровной местности, обходя преграды. Внезапно она громко заржала — издалека ветер принёс ответное ржание. Я попыталась повернуть лошадь назад, но не тут-то было: она ускорила бег и понеслась на зов, откликаясь долгим ржанием. Мне ничего не оставалось, как прижаться к её шее, вцепиться в густую гриву, всеми силами стараясь не слететь на землю под копыта.
Теперь я услышала топот коней: он быстро приближался. Я стала вглядываться в темноту — луну скрыли облака — четверо верхом во весь опор мчались в нашу сторону. Через минуту мы влетели в группу всадников, и моя лошадь взвилась на дыбы, остановленная чьей-то твёрдой рукой. Я не удержалась и полетела назад, больной спиной на траву.
Лена замолчала и вопросительно взглянула на доктора.
— А дальше что произошло? — спросил он.
— Не знаю, я проснулась.
Николай Петрович крякнул и задумался. Лена с тревогой следила за ним. Какой диагноз поставит опытный психиатр? А вдруг она опасна для общества, и её запрут в клинике? Сердце забухало, как после бега.
— Почему вы молчите? — не выдержала она. — Это не лечится?
— Всё хорошо, дорогуша. Всё хорошо! — спокойным тоном произнёс доктор, погладив узкую трепетную ладошку пациентки.
— Скажите честно! — взмолилась девушка. — У меня началось психическое заболевание? Это из-за травмы? А можно меня вылечить?
Доктор посмотрел на неё долгим сочувственным взглядом:
— У меня большой опыт, и я не вижу у вас признаков шизофрении. Если бы я верил в реинкарнацию, я бы сказал, что после травмы вы вспомнили свою предыдущую жизнь.
— А как же быть с тем, что я стала видеть картинки с прошлым и будущим совсем незнакомых мне людей?
— Думаю, это игра вашего воображения — оно обострилось после длительного, а может, не совсем удачного наркоза. Это всё со временем пройдёт!
— Доктор, но ведь мои предсказания сбываются! — настаивала Лена.
— Это совпадение! Так часто в жизни бывает: нам кажется, что мы это уже где-то видели, или появляется предчувствие чего-то плохого. А всё просто: так устроен наш организм. Он настолько совершенен, что может даже сам себя лечить. А мы ещё не знаем всех его возможностей, поэтому и не умеем этим пользоваться. Знаете, ведь звери обладают прекрасным чутьём: к нему относится не только прекрасное обоняние. Но и чувство опасности. Собака предчувствует смерть хозяина и начинает выть ещё до его кончины. А у древних людей все эти животные инстинкты и чувство опасности были очень хорошо развиты, не то что у нас. За многие века как-то эти инстинкты, данные человеку природой, притупились благодаря научно-техническому прогрессу: за нас решают машины, думают компьютеры, зачем напрягать свой организм?! А вот у вас произошёл сбой, и ваши чувства обострились, и жизнь у вас стала более насыщенной чувствами. Прислушивайтесь к себе, понимайте себя, развивайтесь. Вы до сих пор получаете снотворное?
— Да, мне ещё не отменили. Мне кажется, я без него не смогу теперь спать.
— Я вам пропишу одно хорошее лекарство — фенамптизан, пусть ваши родные поищут по аптекам. Это не снотворное, а препарат, успокаивающий и расслабляющий нервную систему. После его приёма под язык вы не заметите, как уснёте, и, возможно, без сновидений. Оно не даёт привыкания, и противопоказаний нет. Да, дороговатое! Не скрою! В общем, попробуйте. Я советую.
Доктор пожелал на прощание скорейшего выздоровления и остался в ординаторской писать заключение в медицинской карте.
Глава 21. Разговор со следователем
Вернулась в палату Лена задумчивой, но немного успокоенной. У Вероники был гость. Он сидел на стуле в накинутом на плечи белом халате, на коленях на чёрной папке лежали чистые листы бумаги. Мужчина о чём-то спрашивал Веронику, она вяло отвечала. Лена громко поздоровалась — гость повернулся на голос и кивнул в знак приветствия.
Тихий разговор в палате отвлекал от мыслей, заставлял невольно прислушиваться.
— Что-то не сходится в ваших показаниях, — произнёс следователь. — Как вы могли ничего не слышать? Значит, он на площадке вас ждал. Тогда вы его должны были видеть. Площадка небольшая, спрятаться негде.
— Ничего не видела, я уже говорила. И не знаю, кому я помешала. Может, перепутали с кем-то, — упрямо твердила больная. — Я устала. Оставьте меня в покое и не приходите больше.
— Не пойму, почему не помогаете следствию? Неужели не хотите наказать преступника?! — поднимаясь со стула, недоумённо спросил мужчина. — Ладно, выздоравливайте. Я положу свою визитку вам на тумбочку. Если вдруг что-то вспомните, звоните в любое время.
Вероника лежала с закрытыми глазами, всем видом показывая, что она измучена и больна.
Следователь направился к двери, на ходу засовывая бесполезные бумажки в папку. Лена резко села на постели и крикнула вслед:
— Подождите минуточку!
Она выхватила из тумбочки подготовленный ночью кулёк и, накинув на плечи халат и поспешно сунув ноги в тапки, вышла следом за гостем в коридор.
— Присядем на диванчик, — кивнула она на уютный уголок отдыха под раскидистым фикусом в кадушке.
Мужчина послушно опустился первым и с удивлением взглянул на девушку с забинтованной головой. Она присела рядом и протянула свернутый пакетик:
— Перед утром в палату вошла медсестра, свет не стала включать и хотела в темноте сделать укол моей соседке. Когда я с ней заговорила, она выронила шприц и почему-то пулей вылетела за дверь. Он вот здесь, только я его нечаянно раздавила, наступила в темноте.
— А вы уверены, что это медсестра его уронила? Может, он там раньше валялся? — уточнил следователь.
— С вечера там его точно не было, — заверила Лена.
— А зачем вы его подняли и спрятали? — спохватился собеседник.
— А я знала, что вы придёте, и хотела отдать его вам, чтобы сделали анализ лекарства. Вдруг её пытались убить?!
— Странная предусмотрительность, — удивился мужчина, пряча улику в папку. — А откуда вы узнали, что я приду? Я ведь сам с утра не знал, что придётся ещё раз встретиться с пострадавшей.
— Догадывалась, — безнадёжно махнула рукой Лена и встала с диванчика.
— Подождите! Скажите свою фамилию, имя, адрес, запишу на всякий случай. Где вы живёте, ваш телефон, лучше несколько — домашний и мобильный.
В палате Вероника беседовала с высокой брюнеткой, похожей на красавиц с обложек глянцевых журналов. При появлении Лены обе разом замолчали, посетительница оглядела вошедшую, лениво поднялась с места и вышла за дверь, покачивая бёдрами. Вероника поинтересовалась:
— Что сказал психиатр?
— Сказал, что здорова, — ответила Лена, укладываясь в кровать.
— Да-а?! — с недоверием протянула соседка. — Ну-ну! А зачем за следователем побежала?
— А зачем скрываешь преступника? — тем же ответила Лена.
Вероника блеснула глазами и отвернулась к окну — разговор окончен.
За стенкой прогромыхала тележка с кастрюлями, зычный голос созывал на обед. Лена поспешила в столовую, чтобы избежать общества Вероники, к которой почувствовала неприязнь. Когда же она вернулась, на соседней кровати лежал голый матрац, распахнутая тумбочка была пуста, на полу валялась смятая газета. Всё это показалось очень странным. Выписать Веронику через двое суток после операции не могли… А если её перевезли в другую клинику, как Максима? Похоже, она состоятельная, может себе позволить лучшие условия и лечение. Мысли переметнулись на Максима. Почему так сладко становится на душе и сердце пропускает удар, когда всплывает его образ?
Появление санитарки со стопкой постельного белья вернуло девушку к действительности:
— А куда делась моя соседка? С ней всё в порядке?
— В другую палату перевели. В одиночную. Кажный божий день то выписываются, то палаты им не те — а ты ходи да перестилай койки, — ворчала женщина, обмахивая тумбочку далеко не чистой тряпкой.
Она подняла газету и, шаркая огромными мужскими шлёпанцами на отёчных ногах, выкатилась за дверь, оставив после себя запах пота. Лена зажала нос и поплелась к окну.