Послышался громкий голос Стрижова:
— Прошу слова.
Шуруев, наклонившись к Метлицкому, пояснил:
— Инженер-архитектор Стрижов, один из немногих противников проекта. Со странностями товарищ.
Метлицкий оживился:
— Что? Противник? Как же он здесь-то очутился? Любопытно. Послушаем, послушаем.
Стрижов подошел к столу, положил перед собой небольшой листок бумаги.
— Вадим Семенович считает меня единственным критиком представленных разработок. Думаю, он ошибся. — В зале раздался нестройный шум, послышались редкие возгласы: «Найдутся еще». Стрижов переждал этот малоактивный шумок и продолжал:
— На мой взгляд, проект планировки Левобережья, как и проект дома, рекомендуемого к привязке, — негодны.
Я, к сожалению, ограничен жестким регламентом и потому буду аргументировать эти выводы лишь тезисно, тем более что авторы и основные защитники обсуждаемых разработок с моими доводами уже знакомы.
Если учесть ландшафт отводимой под застройку территории, ее сложный рельеф, то, бесспорно, напрашивается свободная система планировки. Авторы же берут строчный принцип, ставят дома по ранжиру, будто в солдатские шеренги. Архитектурно-планировочная композиция явно неудачна. Ведь именно свободная система планировки обеспечила бы композиционную пространственную связь нового района со старой застройкой Приозерска, с зелеными массивами приречных рощ, с водным зеркалом Серебрянки и Тростникового. Их же водный массив сейчас использован крайне неэффективно. Не может не удивить и расчет авторов на замкнутую систему обслуживания с локальными общественными центрами. Нелогично при строчной системе застройки. Дорого. Но так как я обещал не выходить из регламента, то не буду углубляться в детали. Хочу оставшееся время посвятить совершенно бесспорному вопросу — типу жилья, которое будет строиться на Левобережье. Так вот, предлагаемый авторами дом для Левобережья — плохой. Да, да. Плохой.
Весь зал насторожился, затих.
— Вообще-то, — продолжал Стрижов, — я считаю, что будущее массового жилого строительства за каркасно-панельными и панельными конструкциями. И те и другие, в разной степени правда, позволяют сократить трудоемкость, добиться более высокой заводской готовности конструкций, внедрить большую индустриализацию строительного процесса.
— Все это уже хорошо известно, — послышалась из зала реплика.
— Верно, — согласился Стрижов. — И повторил я эту общеизвестную истину затем, чтобы не заподозрили меня в недооценке сборного домостроения. А теперь о доме «СПК-10». И товарищ Круглый, и товарищ Шуруев настойчиво доказывают, что эта модель дома уже оправдала себя, что дома эти строятся и в Приозерске, и в некоторых других городах. Да, строятся. Но это не меняет того факта, что несуразностей в них хоть отбавляй.
— А что конкретно вам не нравится? — спросили из зала.
— Планировка квартир неудобная, санитарно-бытовые службы не выдерживают никакой критики. Нас утешают, что коррективы, которые будут внесены в проект, устранят эти пороки. Да нет же, нет, дорогие товарищи. Чудес ведь, как известно, особенно в проектном деле, не бывает. Передвижкой двух-трех перегородок вы ничего не достигнете и неизбежно дадите жильцам самый урезанный уровень удобств и услуг.
На протяжении всего выступления Стрижова в зале стояла напряженная, настороженная тишина. И в ней раздалась раздраженная реплика Круглого:
— Но я же объяснял, что в каждой жилой ячейке предусмотрено все необходимое для быта. И в достаточно удобной компоновке.
Стрижов живо обернулся к нему:
— Вот этот ваш термин — «жилая ячейка», — по-моему, очень многое объясняет. Время «жилых ячеек» прошло. Уже сейчас мы стараемся на каждую семью давать отдельную квартиру, а в будущем не к «жилым ячейкам» пойдем, а к просторным и удобным жилым помещениям. Зачем же в новой застройке городить эти соты? Давайте думать о том, чтобы человек уже сейчас имел максимум возможных удобств в своем быту.
Шуруев сокрушенно покачал головой и весомо заметил:
— Ох как нас тянет к старым дорожкам — все должно быть в квартире как на хуторе. Дай волю, даже собственные курятники предусмотрим. Вы правы, товарищ Стрижов, что время диктует свои новые представления о быте, но сами же и опровергаете эту верную мысль. Я думаю, что нынче не все нужно тащить в жилье. Значительную часть бытовых услуг надо выносить за пределы квартиры. И районы с развитой системой общественного обслуживания уже строятся. Например, Медон-Жоли-Мэ близ Версаля. Там почти все виды услуг — в жилом массиве. А квартира — место отдыха, сна.
— В этом медонском раю бытовые услуги обходятся жильцам во многие тысячи франков, Вадим Семенович.
— Тогда сошлемся на экспериментальные кварталы в столице.
— Хорошие застройки, видел их. Но там, между прочим, бытовые удобства в квартирах не урезаны.
— У вас все, товарищ Стрижов? — Шуруев явно нервничал.
— Нет, не все.
— Нельзя ли покороче? Очень пространно.
— На вопрос об ансамбле Старо-Спасского монастыря Глеб Борисович ответил, что авторы, мол, памятника не обижают. А по-моему, обижаете. А там ведь фрески Феофана Грека.
— Вот уже не думал, что и вы, Стрижов, относитесь к племени неистовых приверженцев старины. У нас их развелось столько, что бедным строителям и нашему брату архитектору ступить по городу не дают.
Круглый сорвавшимся голосом добавил:
— И все эти архивопоклонники патриотическими категориями козыряют. А посмотришь повнимательнее, у некоторых совсем иная подоплека — им новое не по нутру.
— К фанатикам, которые цепляются за каждый крест и решетку, за каждую развалюху, где, возможно, ступал Чацкий или Онегин, я не отношусь, — спокойно, с достоинством ответил ему Стрижов, — но и Иванами, не помнящими родства, нам тоже быть не следует.
— Но это же чистейшая демагогия, — поморщился Круглый.
— Почему демагогия? Так можно любую неудобную вам мысль опорочить, под ярлык подогнать.
— Да успокойтесь вы наконец, — нервно выкрикнул Круглый. — Ведь эта самая святая Варвара остается.
— Это не просто святая Варвара, а памятник русской архитектуры семнадцатого века. Единственный в своем роде. Вы же эту жемчужину закрываете сплошной стеной жилых вышек.
Старик Метлицкий одобрительно взглянул на Стрижова.
Шуруев уже с плохо скрываемым раздражением спросил:
— А что же предлагаете? Впрочем… Вы же спец лишь по части критики.
Стрижов после небольшой паузы раздельно произнес:
— Вы, Вадим Семенович, прекрасно знаете, что это не так. По предмету нашего спора есть совершенно конкретные предложения. Я считаю, что на застройку Левобережья следует объявить конкурс. И отобрать действительно лучшие проекты.
— Вот, вот. Давайте затеем конкурсы, обсуждения, дискуссии. Глядишь, год, а то и два уйдут. А нам строить надо, строить.
Шумок во время выступления Стрижова уже возникал не раз то в одном месте зала, то в другом. Сейчас разговоры усилились. И все же чувствовалось, что сторонников его предложения было немного. Конечно, соображения Стрижова во многом справедливы, проект определенно сыроват. Но Шуруев тоже по-своему прав: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Озабоченные рассуждения Вадима Семеновича о сроках, которые поджимают, его соображения по поводу организации работы над проектом, подключение к этому всех сил института находили доброжелательную поддержку участников совета.
Стрижов видел это, чувствовал, понимал и злился на себя, что не смог убедить людей.
В зале раздался голос Коваленко:
— Можно прочесть одну цитату?
Шуруев посмотрел на говорившего. Коваленко держал открытой какую-то книгу.
— Если цитата умная, то почему не послушать?
— Я тоже так думаю. Вот, пожалуйста: «Невозможно дать единого рецепта для столь многообразного и сложного творческого процесса как архитектурное проектирование. Тем не менее лишь тот проект хорош, в котором все подчинено удобству людей». — Выдержав паузу, Сергей сообщил: — Это слова Модеста Петровича Метлицкого.
Метлицкий поднял голову, чуть улыбаясь, посмотрел на Сергея. А тот продолжал:
— С этой мыслью академика трудно не согласиться. Верно ведь? А раз так, то надо очень внимательно отнестись к критике представленных разработок. Разобраться, насколько они соответствуют своим функциональным, утилитарным задачам — удовлетворению потребностей человека.
Шуруев с сарказмом обратился к залу:
— Кто еще хочет кого-либо процитировать?
— Цитировать я никого не собираюсь, а свое мнение хочу высказать.
Полина Стрижова, говоря это, ожидающе смотрела на Шуруева.
— Пожалуйста, Полина Дмитриевна. Мы, как видите, никого не ограничиваем.
— Хотелось бы, чтобы такой вопрос обсуждался с более принципиальных позиций. Отвечают эскизы проекта современным требованиям урбанизации или нет? Если же мы залезем в бытовщину — сосредоточимся на унитазах и кладовках, то сами не заметим, как за древние пятистенки начнем ратовать. На мой взгляд, направление, что взяла группа Круглого по модернизации «СКП-10», интересно. Может получиться вполне современный тип дома. Конечно, если ставить задачу сооружать хоромы с полным набором сервиса в каждой квартире, то этот проект принимать нельзя. Но не рановато ли идти по этому пути?
Не надо думать, что наши с вами вкусы — это некий эталон совершенства. Может, кому-то и не нужен ресторан, а многим нужен. Бассейн и сауна — кому-то не по праву, а кому-то как раз впору. И места для приема гостей, и холлы, и спортивные залы современным людям — нужны. Да, да, нужны. И думаю, что если мы выведем многие бытовые услуги за стены квартир, хоть частично освободим людей от докучливых бытовых забот — это хорошо, это нужное и доброе дело.
Когда Полина кончила говорить, Шуруев с улыбкой заметил:
— Советую прислушаться. Это голос не только прекрасного специалиста, но женщины, хозяйки. Факт немаловажный.
Полина, шедшая к своему месту, остановилась.
— Я высказала свою точку зрения как архитектор, Вадим Семенови