— Ну, вы и там не очень стесняетесь.
— А что толку? Спорим, ругаемся, а плохие проекты все равно в дело идут, дома по ним строят. Не исключено, что так случится и с Левобережьем.
— И будет правильно. Архитектурный совет института, несмотря на все ваши потуги, предложения по застройке одобрил.
— Убедился еще раз, Вадим Семенович, что вы можете многое. А каков результат таких скороспелых, а порой, скажем прямо, заранее обусловленных решений? Результат мало убедительный. Отучаем людей думать, творить. Одни смотрят на архитектуру как на прозаическое ремесло, другие — как на возможность выкрутасничать. Одни преспокойно лепят спичечные коробки, другие городят такое, что мозги набекрень становятся.
Круглый возмутился:
— Ну зачем же так, Стрижов? Не лепим, а строим, и не только спичечные коробки. Есть в нашем активе кое-что и другое. Мне очень прискорбно слушать, Стрижов, такое здесь, в областном партийном штабе. Так ведь все можно зачеркнуть: и то, что оставили нам предки, и что сами создаем. Чем вам нелюбы московские застройки? Или киевские? Может, вы и Дворец съездов в Кремле не одобряете? Стрижов бросил на него удивленный негодующий взгляд.
— Нет, почему же, Дворец чудесный. То же, между прочим, могу сказать и о московских ансамблях и даже о высотных домах Москвы. У нас стало модным ругать их. А делается это совершенно напрасно. По-моему, очень неплохие дома. Так прочно и органично вписались они в панораму столицы. Ну, а о предках и говорить нечего. Кто же равнодушно пройдет мимо сооружений Баженова или Казакова? Кто может не восхититься афинским Акрополем или римским Колизеем? И сегодня они потрясают нас величием, монументальностью, пропорциями, гармонией.
Шуруев саркастически усмехнулся.
— Эка, чем удивили! Нынешний уровень техники позволяет делать и более фантастические вещи. Стоят же на земле небоскребы. Поднялась на полкилометра башня в Останкине. Так что можем, можем не хуже древних. Но надо помнить, что архитектор строит прежде всего то, что нужно обществу. Есть такая восточная мудрость: в чьей арбе едешь, тому и песню поешь.
— Но петь-то можно по-разному. Ни одно из искусств не влияет так на человека в повседневной жизни, в будничных ее проявлениях, как архитектура.
— Вот это верно, — подал реплику Чеканов. — Готовясь к сегодняшней встрече, прочел я кое-что. И мне ужасно понравилась мысль одного автора: плохую книгу можно забросить под диван, на дрянную живопись — закрыть глаза, пленку с современной модернистской музыкой просто заменить… Но плохая архитектура? Куда ее денешь? Она маячит перед вами, как живой укор, мозолит глаза, выявляет себя, так сказать, «весомо, грубо, зримо».
Многие из находившихся в кабинете недоуменно переглянулись. Некоторым участникам совещания казалось странным, как вели его Чеканов и Пчелин. Выслушивают всех, выспрашивают, а сами молчат.
Чеканов, прерывая установившуюся паузу, обратился к Стрижову:
— Продолжайте, если не закончили.
— Мне осталось сказать немногое. Конечно, отсрочка застройки нежелательна! Согласен. Но ведь строим-то мы не на год и не на два, а на многие десятилетия. Так давайте же попытаемся сделать так, чтобы Левобережье не было потом притчей во языцех, как пример спешки и неразумности. Выход простой — конкурс. К такой застройке не грех привлечь лучшие силы и не только из Приозерска.
Не скрывая своего недовольства, Костюков остановил Стрижова:
— Вы нам тут целую лекцию прочли об архитектуре. Спасибо, конечно. Но ведь новые проекты, за которые вы ратуете, — это потеря времени, отсрочка строительства, удорожание. Понадобится иная технология на домостроительных комбинатах, другое оборудование, оснастка. За этим потянется и многое другое. Понимаете вы это? Вас на высокие материи тянет, в космические выси, а земное, земное забываете. Я тоже не прочь покалякать о мировых проблемах, только повседневные дела и заботы быстренько с небес на землю опускают.
— Я понимаю вас, Сергей Михайлович, — горячо ответил Стрижов, — проблем, конечно, много, и вам куда труднее, чем мне. Но ведь левобережная застройка будет стоять минимум лет пятьдесят. — И уже спокойнее, без прежнего запала продолжал:
— Я обязан сказать еще одно. Дело не только в плохом типе домов. Планировка и застройка массива тоже не продуманы. Чтобы не занимать много времени, я остановлюсь лишь на двух моментах. Прекрасная, со сложным рельефом равнина, спускающаяся к Серебрянке и к озеру, просто обязывает нас развернуть массив в сторону открывающейся перспективы. Авторы почему-то ориентируют застройку в обратном направлении. Это предопределило другую странность. Все чудесное побережье Серебрянки и озерное побережье почему-то отданы портовым сооружениям. Надо же учитывать опыт других городов! Пришлось мне как-то быть в Омске. Десятки лет жилые кварталы там были отгорожены от реки грузовыми причалами, складами, портовыми службами. Теперь этой картины нет и в помине. Вдоль Иртыша, на десять с лишним километров, протянулся великолепный песчаный пляж, вплотную примыкающий к городу и обрамленный сплошным зеленым обводом. Так им, омичам, пришлось исправлять ошибки прошлых хозяев города. Зачем же нам допускать такую оплошность и давать ненужную докуку потомкам? Само по себе напрашивается решение — комплекс портовых служб расположить на северном побережье Тростникового. Это даст возможность лучшую территорию занять жильем, планировку увязать с энергичной графической линией реки, с пластичным изгибом ее берегов… Планировка застройки вызывает много и других сомнений.
Стрижов сделал паузу, обвел взглядом участников совещания и закончил:
— Так что вы, дорогие товарищи, представленные предложения защищаете зря. Плохие это предложения. Конечно, если жить только сегодняшним днем, не думать о людях — можно решать и так.
Костюков недовольно бросил Шуруеву:
— Бойкий у тебя народ, Шуруев.
Секретарь горкома Наумов с укоризной заметил:
— Вы не правы, Стрижов. Все здесь присутствующие не менее, если не более, чем вы, заинтересованы в разумной застройке Приозерска. Вам-то с приозерцами, которые целые годы ждут жилья, встречаться не приходится, а мы с ними видимся каждый день. Время и нужда нас торопят. Поймите это.
— Вот именно, — шумно поддержал его Костюков. — И вообще, Юрий Петрович, почему, собственно, Стрижов чернит и охаивает труд целого коллектива? Навязывает нам свою точку зрения? По какому праву?
Чеканов хотел ответить на этот взвинченный, нервозный вопрос Костюкова, но Стрижов стремительно поднялся с кресла и, зло прищурясь, не сводя взгляда с Костюкова, чуть вибрирующим от сдерживаемого волнения голосом заговорил:
— По праву коммуниста, товарищ Костюков. Партия ставит своей задачей раскрыть и развить все духовные силы общества, добиться, чтобы каждый, понимаете, каждый осознал меру своей ответственности за все, что происходит в стране. Вот почему я выступаю и буду выступать против непродуманной застройки Левобережья. Это, если хотите знать, дело моей партийной и гражданской совести.
Стрижов сел в напряженном ожидании гневных возгласов, шумных возмущенных упреков. Однако в кабинете надолго установилась напряженная, никем не нарушаемая тишина.
Да, Стрижов все-таки плоховато знал руководителей Приозерска. Их значительно лучше знал Чеканов. И именно потому он не торопил людей. По задумчивым, озабоченным лицам, нахмуренным взглядам он прекрасно понимал их душевное состояние. Каждый сейчас думал примерно одно и то же: «Конечно, Левобережье следует застраивать по-настоящему. Прав этот настырный инженер. Но как сделать, чтобы не потерять время, чтобы не упустить представившиеся возможности? Известно ведь, у республики нужд много, и как будет потом вновь решаться вопрос об ассигнованиях Приозерску — неизвестно».
— Пора, наверное, высказаться мне? — Пчелин вопрошающе взглянул на Чеканова.
— Да, пора, Михаил Васильевич.
— Я хочу начать с раскрытия одного секрета. Несколько дней назад архитектор Стрижов был у меня на беседе. Я его настоятельно убеждал прекратить столь непримиримый обстрел проекта застройки Приозерска. Итогом этой беседы, как видите, явилось письмо в областной комитет партии. Что ж, я не в претензии. Я уважаю людей, которые отстаивают свою точку зрения. Отговаривал же я его от наскоков на ваши проектные предложения не потому, что они мне нравятся, а потому, что такие вопросы надо решать не на эмоциональном накале, а спокойно взвесив все за и все против. И я бы не формулировал выводы о разработках Облгражданпроекта так категорично, как это делает Стрижов. Можно ли застроить Приозерск по этим проектам? Можно. И я думаю, что в конце концов вы, приозерцы, если очень захотите, добьетесь этого. Но нужно ли это делать? Вот это надо сейчас решить. Все вы, несомненно, хотите иметь вполне современную застройку, хорошие дома, красивую архитектуру. Далеко не каждый город республики получает вексель на такой объем затрат, как Приозерск, и будет обидно, если вы плохо им распорядитесь.
Что меня обеспокоило в этих предложениях более всего? Унылость, однотипность застройки, отсутствие в планировке своего, приозерского почерка с учетом всех местных градообразующих факторов. Но со всем этим можно еще как-то смириться. А вот уж такие квартиры строить нынче нельзя. Меня насторожило то обстоятельство, что урезанные бытовые удобства товарищи объясняют своеобразными социологическими рассуждениями. Да, нам пора отходить от традиционных, привычных представлений о жилье, создавать дома нашего времени, нового социалистического быта. В планировке современных квартир надо меньше клетушек, кладовок, закоулков и всего того, что, в сущности, заполняет жилье человека, лишает его воздуха, света, простора. Все это пришло от веками сложившегося уклада жизни, когда каждый жил сам по себе. Мы должны идти по другому пути. Ведь принципы коллективизма будут все шире входить в нормы и уклад нашей повседневной жизни. И следовательно, квартира — это место отдыха, сна, приготовления человека к его труду. Она должна быть светлой, просторной, полной воздуха и пространства, не осложнять, а облегчать быт. Казалось бы, все это верно и все просто. Но появилось немало таких авторов, которые эти, в принципе абсолютно правильные, требования времени доводят до абсурда. В ущерб элементарным удобствам в квартирах предусматривают непомерно расширенные общественные службы. Проектные предложения по Приозерску грешат именно этой болезнью. Товарищи Шуруев и Круглый в своей пояснительной записке прямо пишут: «Малый объем бытовых служб в квартирах будет в избытке компенсирован комплексом общественного обслуживания». Сказано, как видите, довольно ясно… Так вот. Вам, приозерцам, надо решить: пойти ли на дома типа «СКП-10» с компенсацией их недостатков расширенной сетью бытовых, культурных, санитарно-гигиенических учреждений или искать более совершенные проекты жилья. Я бы на вашем месте обратился к москвичам. У них сейчас много пр