14Бежать как собаки и кошки
Гепарды и волки – два полюса охотничьих стратегий. Оба вида бегают, но по-разному и в очень разных ситуациях. Кошки чаще всего охотятся в одиночку, и их успех зависит от долгого терпеливого ожидания добычи. Пользуясь скрытностью, им удается приблизиться к добыче (или наоборот), а затем молниеносно броситься на нее. Волчья (и собачья) стратегия, напротив, обычно заключается в командной работе, а затем выявлении и преследовании слабой добычи. Собаки выбирают тщательно и могут преследовать добычу на большем расстоянии. Конкретные типы мышц соответствуют психологическим склонностям. У кошек преобладают быстросокращающиеся волокна, которые зависят от гликолиза углеводов для взрывного высвобождения энергии. У собак больше медленносокращающихся волокон, которые требуют кислородного метаболизма с использованием жиров. Мы устойчиво пользуемся обоими типами волокон, хотя хорошие спринтеры имеют около 26 % медленно сокращающихся волокон по сравнению с 79–90 % у бегунов на дальние дистанции. Физиология волокон, однако, не является фиксированной. Она меняется с тренировками. Например, во время тренировок на выносливость лактат, вырабатываемый при гликолизе быстросокращающимися волокнами, меньше накапливается, поскольку вычищается быстрее.
Кошка
В поведенческих тенденциях разных видов есть и пространство для маневра. Например, пантера полагается в основном на скрытность и неожиданность и может преследовать оленя всего несколько секунд. С другой стороны, гепард на равнинах Африки может гнаться за антилопой в течение минуты или даже дольше, пока не поймает ее или не остановится от теплового изнеможения. Куда более медленные львы часто работают в группах. Тем не менее основные кошачьи и собачьи тенденции все еще заметны в наших домашних питомцах даже спустя столетия после их одомашнивания. Домашняя кошка редко будет следовать за своим владельцем по лесу и полям, чтобы поохотиться на кроликов, как это делает собака со своими спутниками, в данном случае нами, с большим ажиотажем.
Собаки будут бежать, даже когда не голодны. Они получают удовольствие от самой охоты. Собаки рады такой символической добыче, как палки и фрисби. Удовольствие, которое они получают от этого, так же, как и у нас, отчасти социально обусловлено. Какой человек гонялся бы со страстью собаки за брошенной палкой, если бы не стимул общественного интереса? Без внимания других людей время финиша в гонке или расстояние забега – мертвые и скучные цифры. Кошки не являются столь социально мотивированными, как собаки или люди. Сколько бы раз вы ни заставляли кошку бегать по трассе вместе с другими, она все равно не будет соревноваться и не сможет бегать так далеко, как собака.
Собаки – потомки волков, и, поскольку они могут скрещиваться с ними и получать способное к размножению потомство, они, по сути, все еще остаются волками. Нужно немного фантазии, чтобы понять, что ухоженный пудель, которого выгуливают на поводке по городской улице, – близкий родственник волка, способного в стаях преследовать и убивать лосей. Однако, как и в его столь же далеком от дикости партнере-человеке, в пуделе все еще сидит волк. Его верность стае была перенесена на хозяина, и он тянет поводок, чтобы бегать в своих ежедневных играх. Он также по-прежнему любит мясо, а не траву.
Можно подумать, что дикие волки могли бы стать лучшими бегунами в «Идитарод» – гонках на собачьих упряжках на Аляске. Это не так. Ни один волк не бегает, как хаски, потому что способности к бегу как таковой недостаточно. Многие породы собак были испытаны в гонках. Например, Джонни Аллен, один из победителей «Идитарод», доминировал в собачьих гонках благодаря сочетанию волков, хаски и ирландских сеттеров в упряжке. Независимо от своего внешнего вида, собака все равно является собакой, и бег на большие расстояния – это общая способность собак. Но для «Идитарод» бегуны должны чувствовать себя частью команды, стаи.
Представитель песьих
Для «Идитарод» подходят собаки с хорошим аппетитом, глубокой грудной клеткой и сильной сердечно-сосудистой системой, которой обладают волки и многие собаки. Это не единственные условия доступа к гонкам. От любой породы собак, которых отбирают для ультрамарафона в «Идитарод», особо требуется желание бегать. Те, кому суждено участвовать в гонках, – это собаки, которые, кажется, переполнены желанием сорваться и бежать, бежать и бежать. Между участниками и аутсайдерами нет явной разницы в спортивных способностях или интеллекте, даже если гоночная способность – результат древнего наследия хищных выносливых предков. Многие породы собак могут стать гонщиками благодаря должной дрессировке и хорошей среде, но этого недостаточно, чтобы сделать гонщика из кошки.
Возможно, у меня были некоторые качества лайки, например хороший аппетит. В моем школьном альбоме было написано: «Бен любит есть и бегать». Тогда я бегал в школу, а теперь утром бегу из машины в офис, просто потому что не люблю ходить пешком. Бегать приятно, и это экономит время.
Не всегда легко определить, какой физиологический фактор важен для способности быстро и далеко бегать, потому что переменных так много и все их может перекрыть одно простое желание. Как только я начинал думать, что по своей природе я был несовершенен, потому что мой кумир был высоким, я находил другого кумира, возможно, даже лучшего, но низкорослого бегуна. Тогда я думал, что надо быть очень худым, но потом появлялся другой кумир, на этот раз мускулистый.
Когда я учился в колледже, я думал, что, для того чтобы стать бегуном мирового класса на длинные дистанции, надо быть белым североевропейцем, желательно из Скандинавии или Ирландии. В соревнованиях всегда лидировали североевропейцы, которых прославили «летающий финн» Пааво Нурми и чех Эмиль Затопек. На средних дистанциях уверенно побеждали энергичные спортсмены из Великобритании и Австралии. Я почти никогда не видел чернокожего бегуна на дальние расстояния. И наоборот, многие лучшие спринтеры были черными. Мы все думали, что спринтерами рождаются, а бегунами на средние и дальние дистанции становятся. Считалось эмпирическим, научным фактом, что чернокожих природа одарила естественной скоростью, поэтому у них есть задатки к спринту. С этим было связано предположение, что черным не хватает либо выносливости, чтобы бегать дальше четверти мили, либо желания стать бегунами на средние или дальние дистанции. Потом по иронии судьбы «доказательства» развернулись на 180 градусов, и оказалось, что нужно быть чернокожим кенийцем, танзанийцем или эфиопом, чтобы добиться мировых успехов в дальних забегах. Уже на римских Олимпийских играх 1960 года эфиоп Абебе Бикила босиком бежал по стадиону и занял первое место в марафоне. Настоящей неожиданностью стала Олимпиада 1968 года в Мехико, когда нанди Кипчоге («Кип») Кейно из маленькой Кении обогнал на миле Джима Райана, сильнейшего американского бегуна на средние дистанции, доселе непобедимого.
Успех Кейно был лучшим зрелищем той олимпиады в Мехико, но на дорожках завоевали золото еще одиннадцать кенийцев. С тех пор кенийцы лидируют в соревнованиях по бегу на большие расстояния. Чернокожие выигрывают все беговые состязания – от 800 м до марафона. В 1999 году на предолимпийском марафоне среди мужчин стандарт A[35] был достигнут 240 спортсменами со всего мира, и 76 из них были кенийцами, что почти вдвое больше, чем в любой другой стране[36]. Почти каждый месяц появляются новые африканские спортсмены, каждый так же хорош или лучше предыдущего. Теперь почти все марафонцы планеты опередили бы «летающего финна» и всех его североевропейских коллег – и не на какие-то метры, а на целых три мили! Очевидно, предрассудок, что чернокожим не хватает выносливости, был перевернут с ног на голову. Родилось новое предположение, согласно которому возвышенные равнины Африки являются своеобразным ситом, которое отсеяло самых быстрых, диких и сильных животных и людей, так что эти африканцы генетически предрасположены к успеху на всех соревнованиях!
Другое объяснение этому связано с высотой. Мексиканские Олимпийские игры проходили на высоте 2244 м; кенийцы тоже живут на высокогорье. В более разреженном воздухе на больших высотах меньше кислорода, и у тех из нас, кто не привык к высоте, VO2max снижается примерно на 3,2 % на каждую тысячу метров на высоте выше 5 м. Одна из гипотез, объясняющих успех кенийцев в беге, заключается в том, что дыхательная система людей, живущих на высоте более 1500 м над уровнем моря, адаптирована так, чтоб иметь преимущество на высоте. Со временем на больших высотах тело подстраивается, чтобы повысить VO2max. Однако спортивные показатели в соревнованиях, проводимых на уровне моря, не улучшаются в результате тренировок на высоте, и поэтому «высотная» гипотеза не может объяснить лидерство кенийцев, которое они по-прежнему демонстрируют в соревнованиях на уровне моря.
В своей недавней книге Джон Бейл и Джо Санг утверждают, что разгадка кенийского феномена бега кроется в культуре. Они отмечают, что большинство кенийских бегунов происходят из одной местности. В Кении есть различные «беговые» регионы, и самое высокое соотношение медалей на душу населения, завоеванных на мировых соревнованиях, приходится на группу народов календжин, а точнее, один народ из этой группы – нанди. Маловероятно, что из всех чернокожих африканцев только нанди одарены физическими талантами, которые превращаются в беговые показатели. Должно быть что-то еще. По данным, собранным Дирком Берг-Шоссером, в отличие от других кенийских этнических групп, это племя имеет самую высокую «ориентацию на достижения». Их обычно считают тихими, аскетичными, серьезными людьми, трудолюбивыми индивидуалистами. Директор школы в Капсабете[37] даже сказал, что нанди «слишком индивидуалистичны, чтобы играть в футбол или хоккей в команде. Они обычно избегают испытаний, в которых их могут победить другие хорошие команды».