. Изменение тона, создаваемого голосовыми связками, помогает сделать голос более женственным, но если частота резонансов не повышается, то голос все равно будет восприниматься как мужской. Джеймс Хилленбранд и Майкл Кларк из университета Западного Мичигана просили испытуемых прослушать аудиозаписи мужских и женских голосов, измененных по тону и частоте формантов{144}. Если трансформировался только тон мужского голоса, треть слушателей все равно воспринимала его как голос мужчины. Но если изменены были и тон, и частоты формантов, более 80 % мужских голосов воспринимались контрольной группой как женские.
Изменение резонансов голосового тракта — это, вероятно, самая трудная часть в работе с голосом. В одной из научных статей описывается, какие изменения происходят в полости рта, если продвинуть язык вперед или сосредоточенно растягивать губы. Можно таким образом поэкспериментировать с гласным [а], чтобы увидеть, как изменяется голос. Однако Кристелла не использует аналитический подход, основанный на изучении частот. Она предпочитает развивать у своих пациентов слух, чтобы их собственные уши помогали им добиваться нужного звучания. Она использует записи речи пациентов, чтобы дать им возможность услышать то, как их воспринимают окружающие, и считает это очень важным. Поскольку голос говорящего доходит до его ушей отчасти через внутренние вибрации черепа, он звучит более гулко, значит, в действительности голос трансгендера может больше походить на женский, чем это кажется ему самому.
Конечно, голос — это не только набор частот: в нем есть придыхание, модуляции, интонация, артикуляция, громкость, даже движения головы и жесты рук, и эти привычки тоже, возможно, придется изменить, чтобы голос походил на женский. Существует стереотипное мнение, что женщины лучше мужчин описывают вещи, используют больше прилагательных и уточняющих слов (например, «неужели»), а их голоса характеризуются более эмоциональным тоном{145}. Трансгендерному пациенту приходится учиться очень многим вещам.
Понятно, что Кристелла не просто учит новым вокальным навыкам. Для идентичности ее клиентов голос настолько важен, что Кристелле приходится быть одновременно и консультантом, и логопедом. Но не только пациенты-трансгендеры эмоционально связаны с тем, как они говорят.
Человек моментально судит о других людях на основании их голосов. Когда я слышу в телефонной трубке незнакомый голос, то сразу же ищу признаки, которые помогут мне определить, что человек не просто покушается на мое время в попытке что-то продать. Если я слушаю подкаст, то автоматически начинаю строить предположения о личности говорящего. В наши дни делать это на основании бестелесного голоса — обычное дело, но до изобретения фонографа, телефона и радио такое случалось гораздо реже{146}. Однако к концу 1920-х годов большое количество слушателей постоянно включали радио и слушали людей, которых они никогда не видели. В 1927 году был проведен один из первых экспериментов Тома Хэтерли Пира, профессора психологии Манчестерского университета. Пир уговорил BBC пригласить в студию девять человек, чтобы зачитать прозаический отрывок. Еженедельник Radio Times опубликовал анкету, и более 4000 человек прислали свои ответы, как они представляют себе каждого из выступавших. В своей книге «Голос и личность» (Voice and Personality) Пир объяснил, что вдохновило его на этот эксперимент{147}. Он вспомнил, как однажды слушал в наушниках радиопьесу в комнате, освещенной только пламенем камина. Погруженный в пьесу, он мысленно представил себе, как должен выглядеть главный герой, и его заинтересовало, происходит ли то же самое с другими людьми. Интерес к голосовым стереотипам опирался еще и на собственный опыт. Пир писал: «Я сожалею, что столько лет, введенный в заблуждение голосом, который звучал как грохочущий по засыпанной гравием дорожке экипаж, я избегал знакомства с одним из самых дружелюбных из живущих по соседству людей».
В эксперименте чтецами выступали девять разных людей, которые вполне могли бы стать героями детектива Агаты Кристи — среди них были сержант уголовной полиции Ф. Р. Уильямс, мисс Мэделейн Ри и преподобный Виктор Дэмс. Их попросили зачитать сокращенную версию комического эпизода из романа Диккенса «Записки Пиквикского клуба», в котором мистер Уинкль пытается покататься на коньках. Это произведение, которое, по описанию Пира, «отражало литературный вкус среднестатистического англичанина… отрывок, против которого не осмелились бы возражать ни невзыскательные, ни претендующие на интеллектуальность слушатели». Хотя аудиторию попросили заполнить небольшую анкету, опубликованную в Radio Times, многие прислали подробные описания.
Удивительно, как много подробностей «вычитали» люди из каждого голоса. Сержанта уголовной полиции чаще всего описывали как уравновешенного и надежного человека: представляли сильным, крепкого телосложения, плотным, дородным. Но были и прямо противоположные мнения.
Я уверен, что он часто скандалит и нарывается на конфликт, очень грубый, неприятный человек.
Очень человечный, скромный, заслуживающий доверия, честный… Он мог бы хорошо влиять на мальчиков.
Человек, у которого нет ни времени, ни желания читать, который занимается каким-то физическим трудом. Вероятно, он хорошо сложен, здоров, не очень образован.
Как мы видим, следование стереотипам облегчает интерпретацию социальных ситуаций и реагирование на них. Но хотя стереотипы и снимают когнитивные перегрузки и дают возможность быстро принимать решения, они также отражают расистские и сексистские предрассудки. Это продемонстрировал известный психологический эксперимент — тест на неявные (подсознательные) ассоциации, разработанный Махзарин Банаджи и ее коллегами. Он определяет время реакции человека с целью выявления его подсознательной предвзятости{148}. Точные измерения стали возможными в 1990-х годах, когда компьютеры прочно обосновались в лабораториях, а позднее такие тесты и вовсе стали проводиться онлайн, что сделало возможным участие в них сотен тысяч человек. Эксперимент состоял в следующем: на экране одновременно появлялись изображение человека и слово. Участнику теста давалось задание быстро решить, хорошее это слово (например, «любовь», «смех» или «мир») или плохое (например, «рак» или «неудача»). Оказывается, большинство людей, и даже многие афроамериканцы, реагируют на несколько сотен миллисекунд быстрее, когда хорошее слово предъявляется рядом с лицом белого человека, чем когда оно же сопровождается изображением темнокожего человека{149}. Чем вызвана эта разница в скорости реакции? Видимо, когда сочетание слова и фотографии отображает подсознательные предубеждения, мозг обрабатывет реакцию быстрее, потому что она предсказуема. В случае несоответствия, когда подсознательные предубеждения не подтверждаются, — например, лицо темнокожего человека предъявляется вместе со словом «мир», — участники теста ненадолго задумываются и реагируют не сразу.
Чтецы первого дня (слева направо): 1) сержант уголовной полиции Уильямс; 2) мисс Мэделейн Ри; 3) преподобный Виктор Дэмс
Загадочные голоса второго дня: 4) мисс А.KЛ. Робинсон; 5) капитан Хамфри; 6) мисс Марджори Пир
Третий, и последний, день: 7) судья Макклиэри; 8) мистер Х. Кобден Тернер; 9) мистер Джордж Гроссмит
Выражаем признательность следующим фотографам: Чтец № 3, Birtles, Уоррингтон. Чтецы № 4 и № 7, Lafayette, Манчестер. Чтец № 9. Central News
Девять чтецов из радиоэксперимента Пира
Стереотипы служат не только для упрощения когнитивных процессов. Если унизить человека, принадлежащего к другому «племени», можно поставить себя выше и создать коллективную идентичность — так делают футбольные фанаты. Но хотя стереотипы могут привести к фанатизму, без них опыт чтения романов, посещения театра или просмотра телепрограмм был бы очень бедным. И писатели, и актеры играют на стереотипах. Эти стереотипы помогают им создавать насыщенные деталями истории, хотя многие аспекты дополняются воображением читателя или зрителя. Читая книгу, мы создаем портреты героев, совсем не похожих на тех, которые описаны в тексте. Вот почему мы испытываем такое сильное разочарование, когда видим любимых героев на экране не такими, как мы ожидали. Конечно, это несправедливо по отношению к актерам, поскольку они, естественно, не могут соответствовать разнообразным индивидуальным образам, придуманным разными читателями.
Но почему, как это показал Пир, люди создают живые образы героев только по голосу? Когда человек воспринимает историю на слух, это помогает ему понять и проиграть собственное поведение в схожих ситуациях. То же самое происходит, когда мы читаем художественную литературу. Исследования показали, что такое чтение развивает способность человека сопереживать другим людям и понимать их убеждения, желания и поведение — это называется «модель психического состояния». В каком-то смысле это неудивительно: все мы, вероятно, читали романы, которые повлияли на наше мировоззрение и эмоциональное содержание которых осталось с нами даже после того, как мы закрыли книгу. В романе Уильяма Стайрона «Выбор Софи» полячку, мать двоих детей, заставляют выбрать, какого ребенка оставить в живых, а какого отправить в газовую камеру. Когда мы читаем эту душераздирающую историю, невозможно не начать думать, как мы сами поступили бы в такой ситуации. Оказывается, в способности понимать истории и понимать других людей в реальной жизни участвуют одни и те же участки мозга. Согласно одной теории, когда мы читаем или слушаем историю, мы проигрываем модели социальных взаимодействий. Мы учимся себя вести с другими людьми, особенно в таких ситуациях, которые редко встречаются в повседневной жизни. В этом отношении рассказывание историй мало чем отличается от подготовки пилота на авиатренажере, где ему приходится иметь дело с экстремальными, но, к счастью, редкими непредвиденными ситуациями.