12. Те, кто приходит по ночам
Немногие области медицины исследуют более странные и удивительные заболевания, чем те, что имеют отношение ко сну. Учитывая, насколько трагичными и значительными могут быть такие нарушения, это обоснованное утверждение. Однако оно становится еще более обоснованным, когда вы узнаете, что странности сна включают приступы дневной сонливости и паралич тела, инсценировку сна, самоубийственное ночное хождение и даже якобы пережитое похищение инопланетянами. Возможно, самым поразительным заболеванием является редкая форма бессонницы, которая убивает человека в течение нескольких месяцев. Опыты над животными доказали, что полная депривация сна быстро приводит к летальному исходу.
В этой главе я не собираюсь рассматривать все нарушения сна, которых сейчас известно более сотни. Она также не предназначается для использования в качестве медицинского руководства при каком-либо заболевании, поскольку я не сертифицированный врач в области медицины сна, а скорее ученый-сомнолог. Тем, кто ищет совета по поводу нарушений сна, я рекомендую посетить сайт Национального фонда сна[93], где вы найдете информацию о ближайших сомнологических центрах.
В этой главе я расскажу только о некоторых серьезных нарушениях сна: лунатизме, обычной бессоннице, фатальной семейной бессоннице и нарколепсии; и вдобавок расскажу о том, что наука может поведать нам о тайнах сна и сновидений.
Лунатизм
Термин «сомнамбулизм» отсылает к нарушению сна (somnus), включающему в себя некоторую двигательную активность (ambulation). Хождение во сне, говорение без пробуждения, поглощение пищи, СМС-общение и секс во сне, а также такое редкое явление, как самоубийство во сне, – все это признаки сомнамбулизма.
Большинство людей считает, что эти события происходят во время быстрого сна, когда человек видит сон и пытается физически осуществить приснившееся. Однако все эти явления зарождаются в фазе глубокого сна, в которой не бывает сновидений. Если вы разбудите лунатика во время хождения и спросите, что ему снилось, он вряд ли сможет что-то рассказать: никакого сюжета сна, никакого ментального опыта.
В то время как мы еще не до конца понимаем причину сомнамбулизма, существующие свидетельства позволяют предположить, что одним из спусковых крючков этого загадочного явления становится неожиданный всплеск активности нервной системы. Такая электрическая встряска заставляет мозг взлететь из подвала глубокого медленного сна до самого пентхауса бодрствования, но где-то на полпути (на тринадцатом этаже, если угодно) сон все-таки тормозит его. Оказавшись между двумя мирами – глубокого сна и бодрствования, – человек попадает в ловушку смешанного сознания: он уже не спит, но еще не бодрствует. В таком спутанном состоянии он выполняет базовые, хорошо отработанные действия, например, подходит к шкафу и открывает его, пьет воду или произносит несколько слов, а то и предложений.
Для точной постановки диагноза «сомнамбулизм» пациенту понадобится провести пару ночей в клинической лаборатории сна. Электроды на голове и теле, а также постоянно включенная инфракрасная камера, которая запишет ночные события, помогут диагностировать заболевание. В момент проявления лунатизма данные видеокамеры и показания электрических мозговых волн вступают в противоречие. Одно утверждает, что другое лжет. Так, на видео пациент явно «бодрствует» и выполняет вполне осмысленные действия. Один садится на краешек кровати и начинает говорить, другой одевается и пытается выйти из комнаты. Но данные активности мозга показывают, что пациент, или по крайней мере его мозг, крепко спит. Энцефалограмма фиксирует явные и безошибочные электрические импульсы глубокого медленного сна без каких-либо признаков активного бодрствования.
По большей части нет ничего патологического в хождении или говорении во сне. Это достаточно распространенные явления среди взрослых, а у детей и подавно. Неясно, почему дети чаще, чем взрослые, впадают в состояние сомнамбулизма, и непонятно, почему дети в основном перерастают эти ночные инциденты, в то время как с некоторыми они остаются на всю жизнь. Первое можно объяснить тем, что в детстве на фазу глубокого сна приходится большая часть ночи, следовательно, статистическая вероятность развития и проявления сомнамбулизма выше.
В основном проявления лунатизма вполне безобидны. Однако бывают исключения, как в случае с Кеннетом Парксом в 1987 году. Паркс, которому в то время было двадцать три года, жил в Торонто с женой и пятимесячной дочерью. Из-за потери работы и непомерных игорных долгов он страдал ужасной бессонницей. По отзывам знавших его людей, Паркс не был склонен к насилию. Его теща, с которой у него сложились хорошие отношения, называла его «добрым великаном», потому что при своем двухметровом росте и весе немногим более ста кило он отличался вполне мирным характером. Но наступило 23 мая.
В половине второго ночи Паркс, заснувший на диване перед телевизором, встал и босиком направился к своей машине, потом проехал около 23 километров до дома родителей жены. Войдя в дом, Паркс поднялся наверх, взятым на кухне ножом зарезал тещу, потом тем же ножом ранил тестя и начал его душить, пока тот не потерял сознание (тестю удалось выжить). Затем Паркс вернулся в машину, а когда в какой-то момент пришел в себя, то поехал в полицейский участок и сказал: «Думаю, я кого-то убил… мои руки…» И только тут он понял, что кровь, которая текла по рукам, его собственная: по всей вероятности, он разрезал свои сгибательные сухожилия в момент преступления.
Отсутствие мотива, давняя история фамильного сомнамбулизма, а также то, что Паркс смог вспомнить только неясные моменты убийства (вроде умоляющего выражения лица тещи), позволило экспертам защиты прийти к выводу, что Кен Паркс совершил преступление, пребывая в состоянии глубокого лунатизма. По утверждению экспертов, Паркс не осознавал своих действий и, следовательно, не может нести за них ответственность. 25 мая 1988 года жюри присяжных признало Кена Паркса невиновным. Такую схему защиты юристы пытались применить еще не раз, но большинство попыток оказались неудачными.
История Кена Паркса – настоящая трагедия, этот бедолага до сих пор борется с чувством вины, которое, похоже, никогда его не оставит. Я рассказал эту историю не для того, чтобы напугать читателя или посмаковать ужасные события конца мая 1987 года. Я вспомнил ее, чтобы показать, насколько неконтролируемыми могут быть действия человека в результате расстройства сна и какие юридические, личные и социальные последствия они могут иметь. В данном случае, чтобы добиться действительно справедливого приговора, потребовалась совместная работа ученых, врачей и юристов.
Также хочу напомнить всем, кто страдает лунатизмом, что в основном такие эпизоды не несут угрозы окружающим и не требуют вмешательства, поэтому медикаментозное лечение показано только в тех случаях, когда состояние пациента представляет угрозу его физическому здоровью или вызывает опасение у опекунов, партнеров или родителей (в случаях детского лунатизма). Существуют эффективные методы лечения, и очень жаль, что ни одного из них не получал Кен Паркс до той злосчастной майской ночи.
Бессонница
Как посетовал писатель Уилл Селф, в наши дни многие вздрагивают, слыша пожелание «Спокойной ночи!». Бессонница, которую иллюстрирует его ворчание, по сути – самое распространенное расстройство сна. Множество людей действительно страдает от бессонницы, но многие попросту убедили себя в том, что подвержены этому недугу, в то время как на самом деле нет. Прежде чем описать симптомы и причины такого расстройства сна (а в следующей главе – возможные варианты лечения), позвольте мне сначала рассказать, что не следует называть бессонницей.
Отсутствие сна не есть бессонница. С точки зрения медицины депривацией сна считается (1) при адекватной способности спать (2) наличие неадекватной возможности сна – то есть лишенные сна люди могут заснуть, если смогут обеспечить себе подходящие условия. Бессонница – это прямо противоположное: (1) неадекватная способность генерировать сон, несмотря на (2) наличие адекватной возможности заснуть. Таким образом, люди, страдающие от бессонницы, не могут генерировать достаточное количество и качество сна, несмотря на то что тратят на эти попытки от семи до девяти часов в сутки.
Прежде чем продолжить, стоить обратить внимание на неправильное восприятие сна, больше известное как парадоксальная бессонница. В этом случае пациент утверждает, что ночью спал плохо или не спал вообще, хотя объективные показатели, зафиксированные с помощью аппаратуры, говорят об обратном. Энцефалограммы свидетельствуют, что пациент спал гораздо лучше, чем он сам считает, или вообще провел полноценную ночь здорового сна. Получается, что человек, страдающий парадоксальной бессонницей, воспринимает нормальный здоровый сон как мучительное недосыпание, и в результате такого пациента лечат от обычной ипохондрии. Несмотря на то что этот термин может показаться несколько несерьезным или снисходительным, врачи-сомнологи воспринимают его со всей ответственностью и после постановки диагноза назначают определенные физиологические процедуры.
Однако вернемся к настоящей бессоннице. Как и рак, она проявляется в разных видах. Но одно отличие позволяет разделить бессонницу на два типа: первый – ранняя бессонница, то есть больной с трудом засыпает; второй – бессонница поддержания сна, или средняя бессонница, когда больной не может спать подолгу. Как сказал американский актер и комик Билли Кристал, описывая собственную борьбу с бессонницей: «Я сплю как ребенок: просыпаюсь каждый час». Ранняя и средняя бессонница вполне могут и сосуществовать, а значит, на вас может наваливаться то одно недомогание, то другое, то оба вместе. Неважно, какое из этих нарушений сна донимает больного, медицина сна может определять специфические клинические проявления, которые помогают диагностировать бессонницу. В настоящее время к ним относятся следующие:
• неудовлетворенность количеством или качеством сна (например, трудности с засыпанием, с сохранением сна, раннее пробуждение);
• расстройства или ухудшение состояния в течение дня;
• бессонница проявляется по крайней мере три ночи в неделю на протяжении более трех месяцев;
• отсутствие каких-либо психических расстройств или заболеваний, которые могли бы вызвать симптомы бессонницы.
Пациенты описывают эту хроническую ситуацию следующим образом: трудности засыпания, пробуждение посреди ночи, слишком раннее утреннее пробуждение, трудности засыпания после очередного пробуждения, чувство разбитости в течение дня. Если какие-либо из этих симптомов бессонницы вас беспокоят на протяжении нескольких месяцев, предлагаю вам найти специалиста по медицине сна. Подчеркиваю: именно сомнолога, а не врача общей практики, поскольку терапевты, как бы хороши они ни были, очень мало времени уделяют изучению сна во время обучения в медицинской школе и тем более в интернатуре. Понятно, почему некоторые терапевты с готовностью выписывают снотворное, что редко бывает верным решением, как мы увидим в следующей главе.
Особое внимание нужно уделить продолжительности возникших проблем со сном (более трех раз в неделю на протяжении более трех месяцев). Все мы периодически испытываем трудности со сном, и такие казусы порой могут продолжаться несколько ночей подряд. Это нормально. Обычно на это есть очевидная причина, например стрессовая ситуация на работе, проблемы социального или романтического характера. Как только острота проблемы ослабевает, трудности со сном уходят. Такие случаи обычно не считают хронической бессонницей, поскольку клиническая бессонница отличается продолжительностью возникших проблем со сном, неделя за неделей.
Но даже при таком строгом определении хроническая бессонница поразительно распространена. Приблизительно у одного из девяти встреченных вами на улице людей можно выявить клинические симптомы бессонницы, а это означает, что более 40 миллионов американцев мучаются в течение дня из-за бессонных ночей. Несмотря на то что ученые пока не выяснили причину развития бессонницы, известно, что этот недуг в два раза чаще поражает женщин, нежели мужчин, и маловероятно, что такое заметное различие объясняется простым нежеланием сильного пола признаваться в проблемах со сном. Расовая и этническая принадлежность также имеют большое значение: афроамериканцы и испаноязычные американцы чаще заболевают бессонницей, чем американцы кавказского происхождения. Эти данные чрезвычайно важны для объяснения разницы в общем уровне здоровья этих диаспор и в уровне распространения диабета, ожирения и сердечно-сосудистых заболеваний, которые, как известно, напрямую зависят от нехватки сна.
На самом деле бессонница становится более широко распространенной и серьезной проблемой, чем показывают приведенные цифры. Стоит чуть-чуть смягчить строгие клинические критерии и в качестве ориентира использовать эпидемиологические данные, и выяснится, что двое из троих читающих эту книгу регулярно, по крайней мере раз в неделю, испытывают сложности с засыпанием или непрерывностью сна.
Не хочу разводить демагогию, но бессонница стала одной из требующих незамедлительного решения медицинских проблем, стоящих перед современным обществом, однако лишь немногие говорят об этом открыто, признают тяжесть этого заболевания и чувствуют необходимость действовать. То, что в США индустрия «помощи сну», занимающаяся производством снотворных препаратов при их безрецептурной продаже, ежегодно оценивается в колоссальные 30 миллиардов долларов, возможно, поможет людям осознать, насколько серьезна эта проблема. Миллионы отчаявшихся людей готовы платить огромные деньги за ночь хорошего сна.
Но эти суммы в долларах никак не помогают ответить на важный вопрос: что же вызывает бессонницу? Безусловно, свою роль играет генетика, хотя это и не весь ответ. От 28 до 45 % случаев бессонницы действительно передаются от родителя к ребенку. Однако в большинстве своем проявления бессонницы связаны с негенетическими причинами или взаимодействием ген – среда (природа – воспитание).
К настоящему времени мы обнаружили многочисленные триггеры, запускающие процесс сомнологических нарушений, включая физиологические, физические и медицинские, а также фактор окружающей среды (упомяну и ранее обсуждаемый нами возрастной фактор). Под причину бессонницы могут маскироваться и внешние факторы, плохо влияющие на сон: яркий вечерний свет, неверно подобранная температура в спальне, употребление кофе, табака и алкоголя, и все это мы детально рассмотрим в следующей главе. Однако все вышеперечисленное возникает не в организме человека и по существу не является расстройством его состояния. При отсутствии такого рода внешних воздействий человек начинает лучше спать, ничего не меняя в самом себе.
Однако другие факторы идут от самого человека и становятся внутренними биологическими причинами бессонницы. Отмеченные в числе описанных выше клинических признаков, эти факторы не могут быть симптомом болезни (например, болезни Паркинсона) или побочным действием лекарств (например, при лечении астмы). Причина или причины проблем со сном должны рассматриваться отдельно, чтобы определить, что человек действительно страдает от бессонницы.
Два самых распространенных триггера хронической бессонницы – психологические: (1) эмоциональная озабоченность, или беспокойство, и (2) эмоциональное расстройство, или тревожность. В нашем стремительном, перегруженном информацией мире мы лишь изредка приостанавливаем информационное потребление и переходим к осмыслению пройденного, и в основном это происходит, когда голова касается подушки. Но, к сожалению, это худшее время для такого рода занятий. Неудивительно, что почти невозможно заснуть, когда шестеренки нашего эмоционального разума начинают перебирать все, что мы сделали сегодня, что забыли сделать и что предстоит сделать как в ближайшие дни, так и в отдаленном будущем. Мысли, подобные этим, ни в коей мере не способствуют спокойному погружению в сон, дарующий целую ночь полноценного отдыха.
Поскольку психологические проблемы провоцируют бессонницу, исследователи сосредоточились на изучении биологических причин, лежащих в основе эмоционального беспорядка. Вскоре был найден один из виновников таких нарушений: сверхактивная симпатическая нервная система, которую мы обсуждали в предыдущих главах и которая держит механизм «бей или беги» во включенном состоянии. Симпатическая нервная система реагирует на реальную угрозу и сильный стресс, таким образом, в нашем эволюционном прошлом, мобилизуя важную для выживания реакцию «бей или беги». Физиологическими последствиями включения такой реакции становятся частое сердцебиение, ускорение тока крови, обмена веществ, выделение антистрессовых химических веществ типа кортизола и предельная активизация мозга – которые, впрочем, совершенно необходимы в момент реальной опасности. Однако реакцию «бей или беги» нельзя оставлять «включенной» на долгое время. Как мы уже упоминали в предыдущих главах, постоянная активность системы «бей или беги» негативно отражается на здоровье, и бессонница стала одним из ныне признанных последствий такой активности.
Почему гиперактивность системы «бей или беги» мешает хорошему сну, можно объяснить несколькими моментами, часть из которых мы уже обсуждали. Во-первых, ускорение метаболических процессов, активированное нервной системой в состоянии «бей или беги», – что весьма распространено у пациентов с бессонницей, – приводит к повышению внутренней температуры тела. Возможно, вы помните из главы 2, что для того, чтобы поскорее заснуть, человеку нужно снизить на несколько градусов температуру тела, что сложнее сделать организму при ускоренном обмене веществ и более высокой внутренней температуре.
Во-вторых, нормальному засыпанию препятствует повышенный уровень кортизола и родственных химических веществ – адреналина и норадреналина. Все эти гормоны повышают частоту сердечных сокращений. Обычно, когда мы переходим от легкого к глубокому сну, наша сердечно-сосудистая система успокаивается, но активная сердечная деятельность мешает такому переходу. А ведь названные три гормона ускоряют обмен веществ и повышают внутреннюю температуру тела, что еще больше осложняет первую проблему, о которой было сказано выше.
В-третьих, изменение паттернов мозговой активности, связанной с симпатической нервной системой, также имеет отношение к перечисленным выше гормонам. Исследователи помещали людей без проблем со сном и пациентов с бессонницей в сканирующее устройство и делали снимки паттернов активности, когда испытуемые пытались заснуть. У людей без проблем со сном участки мозга, ответственные за эмоциональное возбуждение (миндалины) и оперативную память (гиппокамп), быстро снизили активность по мере приближения сна, как и основные участки бдительности в стволе головного мозга. Иначе обстояло дело у пациентов, страдающих бессонницей. У них участки, генерирующие эмоции, и центры воспоминаний оставались активными. То же самое происходило в отвечающих за бдительность центрах в стволе головного мозга, которые упорно продолжали нести свою вахту. Все это время таламус – эти сенсорные ворота мозга, которые перед сном должны закрываться, – у пациентов с бессонницей оставались открытыми и продолжали выполнять свою функцию.
Проще говоря, пациенты, страдающие бессонницей, не могли выйти из паттерна меняющейся, беспокойной, активно думающей мозговой активности. Вспомните случай, когда вы закрыли крышку лэптопа, чтобы перевести его в спящий режим, но позже обнаружили, что экран все еще включен, вентиляторы работают, а сам компьютер активен, несмотря на закрытую крышку. Обычно это происходит потому, что программы и другие процессы все еще работают и не дают компьютеру перейти в спящий режим.
Судя по результатам энцефалографических исследований, аналогичная проблема возникает у пациентов, страдающих бессонницей. Рекурсивные циклы эмоциональных программ вместе с ретроспективными и проспективными петлями памяти продолжают проигрываться в мозге, не позволяя ему перейти в спящий режим. Это говорит о том, что существует прямая и причинная связь между отделом нервной системы «бей или беги» и всеми участками мозга, связанными с эмоциями, памятью и бдительностью. Двунаправленная линия коммуникации между телом и мозгом превращается в порочный замкнутый круг, который подпитывает расстройство сна.
Четвертый и последний комплекс изменений в качестве сна пациентов был выявлен, когда они наконец погружались в сон. И вновь эти изменения, по-видимому, рождаются в сверхактивной сигнальной системе «бей или беги». У пациентов, страдающих от бессонницы, чрезвычайно низкое качество сна, о чем свидетельствуют слабые и поверхностные импульсы мозга в фазе глубокого медленного сна. Кроме того, их быстрый сон более фрагментарен, усеян частыми краткими пробуждениями, которые спящий может и не осознавать, но которые тем не менее резко снижают качество сна.
Все это приводит к тому, что человек, страдающий бессонницей, просыпается, не чувствуя себя отдохнувшим. Соответственно, днем такой человек ни умственно, ни эмоционально не сможет выступать полноценным членом социума. Получается, что бессонница – это болезнь, которая, хотя и приходит по ночам, не отпускает человека круглые сутки и семь дней в неделю.
Теперь вы можете понять, насколько у этого состояния сложная физиологическая основа. Неудивительно, что грубый инструментарий снотворных препаратов, которые примитивно тормозят работу коры головного мозга, Американская медицинская ассоциация больше не рекомендует в качестве приоритетного лечения бессонницы. К счастью, была разработана схема нелекарственной терапии, которую мы подробно обсудим в следующей главе. Она более действенна в процессе восстановления естественного сна у людей, страдающих бессонницей, и, кроме того, этот метод лечения деликатно воздействует на все физиологические составляющие болезни, описанные выше. Эти новые нелекарственные методы вселяют настоящий оптимизм, и, если вас мучает истинная бессонница, я настоятельно советую вам изучить их.
Нарколепсия
Думаю, вы не сможете вспомнить по-настоящему значительное действие в вашей жизни, которое не управлялось бы двумя простыми правилами: держаться подальше от того, что может доставить неудобство, и стараться достичь чего-либо, что пошло бы вам на благо. Закон уклонения и стремления управляет большинством поведенческих реакций человека и животных с самого раннего возраста.
Исполнение этого закона возложено на положительные и отрицательные эмоции. Уберите одну букву из слова «эмоции», и станет ясно, почему именно они побуждают нас совершать поступки[94]. Эмоциями мотивированы наши успехи; после неудачи они побуждают нас на новые попытки, они обеспечивают нашу безопасность, стимулируют нас к достижению нужных результатов и заставляют нас искать и строить социальные и романтические отношения. Если кратко, эмоции в разумных количествах делают жизнь стоящей жизни. С физиологической и биологической точки зрения они делают наше существование здоровым и полным жизни. Откажитесь от них, и ваша жизнь, лишенная радости и огорчений, станет стерильной и серой. Без эмоций жизнь человека превращается в существование. Печально, но именно к такой реальности вынуждены приспосабливаться больные с нарколепсией. Причины, которые приводят к такому положению, мы сейчас рассмотрим.
С медицинской точки зрения нарколепсия считается неврологическим нарушением, а значит, ее корни кроются в центральной нервной системе, а именно в мозге. Это заболевание обычно возникает в возрасте от десяти до двадцати лет. Нарколепсия имеет и некоторую генетическую основу, но не наследуется. Генетическая причина кроется в мутации гена, а значит, заболевание не передается от родителя ребенку. Однако генетические мутации, по крайней мере, как мы в настоящее время понимаем их в контексте этого расстройства, не объясняют все случаи заболевания нарколепсией. Другие триггеры еще предстоит выявить. Не только люди, но и многие млекопитающие подвержены этому заболеванию.
Нарколепсия характеризуется тремя основными симптомами: (1) чрезмерная сонливость в дневное время, (2) развитие сонного паралича и (3) катаплексия.
Первый симптом – чрезмерная сонливость в дневное время – доставляет больным нарколепсией, пожалуй, самые большие проблемы, негативно влияя на качество повседневной жизни. Он проявляется в непреодолимых приступах дневной сонливости, перед которыми больной не может устоять, причем накатывают они именно в то время, когда бодрствовать необходимо, например за рабочим столом, за рулем автомобиля, во время семейного или дружеского обеда.
Подозреваю, что некоторые из вас, прочитав это предложение, воскликнут: «О боже! У меня нарколепсия!» Вряд ли, гораздо вероятнее, что вы страдаете от хронической нехватки сна. Примерно 1 из 2000 человек страдает от нарколепсии, что делает это заболевание почти таким же распространенным, как рассеянный склероз. Приступы необоримой дневной сонливости обычно являются первыми симптомами заболевания. Чтобы понять, как себя чувствует человек в таком состоянии, попробуйте не поспать дня три-четыре.
Второй симптом нарколепсии – сонный паралич, пугающая потеря способности говорить или двигаться после пробуждения. По сути, на некоторое время вы становитесь пленником своего тела.
Большинство этих симптомов проявляется во время быстрого сна. Вы помните, что в фазе быстрого сна мозг для вашей же безопасности обездвиживает тело. Обычно, когда сновидение заканчивается и возвращается бодрствующее сознание, прекращается и паралич тела. Однако порой случается, что даже после пробуждения обездвиженное состояние быстрого сна сохраняется, уподобившись задержавшемуся гостю, который неспособен осознать, что вечеринка закончилась, и требует продолжения банкета. В результате вы начинаете просыпаться, но не можете не то что двинуться или позвать на помощь, но даже открыть глаза. Спустя некоторое время паралич быстрого сна ослабевает, и вы восстанавливаете контроль над своим телом, включая веки, руки, ноги и рот.
Не стоит беспокоиться, если с вами случалось подобное. Это еще не признак нарколепсии. Примерно один из четырех здоровых людей порой впадает в сонный паралич, и в действительности это явление такое же обычное дело, как икота. Я сам несколько раз испытывал сонный паралич, а ведь я не страдаю нарколепсией. Однако больные нарколепсией впадают в сонный паралич гораздо чаще и в более тяжелой форме, чем здоровые люди. Значит, сонный паралич – все-таки симптом нарколепсии, хотя и присущ не только этому заболеванию.
Тут необходимо сделать краткое «потустороннее» отступление. Когда человек оказывается в состоянии сонного паралича, у него возникает чувство страха и ощущение постороннего присутствия. Страх возникает из-за невозможности хоть как-то отреагировать на привидевшуюся угрозу – закричать, встать и покинуть комнату или защититься иным способом. Именно симптомами сонного паралича можно объяснить большинство заявлений о похищении инопланетянами. Ни разу пришельцы не похищали человека средь бела дня и в присутствии свидетелей, потерявших дар речи от разыгравшейся на их глазах драмы. Большинство объявленных похищений происходят под плотным покровом ночной темноты. Классическое пришествие инопланетян, неплохо показанное в голливудских фильмах «Близкие контакты третьей степени» и «Инопланетянин», также происходит ночью. Более того, люди, якобы пострадавшие от инопланетян, часто сообщают об ощущении присутствия или реальном присутствии пришельца. И наконец – это ключевой момент разоблачения, – мнимая жертва почти всегда рассказывает об уколе некоего «парализующего вещества», после которого похищаемый теряет возможность сопротивляться, убежать или позвать на помощь. Виновник всей этой фантасмагории, конечно же, не инопланетяне, а паралич быстрого сна, сохранившийся после пробуждения.
Третий и самый удивительный основной симптом нарколепсии называется катаплексия. Слово образовано от греческого kata, означающего «вниз», и plexis, что значит «удар» или «приступ» – то есть приступ с падением. Однако катаплектический припадок – это не совсем приступ, а скорее внезапная потеря мышечного тонуса, от едва заметного наклона головы, отвисания челюсти, ослабления мускулатуры лица и шеи, внезапной невнятности речи до внезапного подгибания коленей и немедленной полной потери мышечного тонуса, что ведет к неспособности удерживать тело в вертикальном положении и моментальному падению, тотальной кратковременной атонии и отключению способности удерживать тело в определенном положении.
Люди постарше, возможно, помнят игрушку-животное – как правило, деревянного ослика с кнопкой внизу, стоящего на платформе размером с ладонь, ноги которого представляли собой сочленения с продетыми внутри нитками, переплетенными и прикрепленными к кнопке. При нажатии на кнопку натяжение ниток ослаблялось, ноги игрушки подкашивались, и ослик падал навзничь. Когда же кнопку отпускали, нить снова натягивалась, и ослик бодро вскакивал на ноги. Хотя внезапное исчезновение мышечного тонуса при катаплектическом припадке очень похоже на эту игрушку, приводит оно к совсем не веселым последствиям.
Мало самого ужаса этого состояния, так есть еще один жестокий нюанс, который действительно ухудшает качество жизни пациента. Катаплектический приступ не приходит случайно – его запускают как умеренные, так и сильные эмоции, как положительные, так и отрицательные. Расскажите больному нарколепсией смешной анекдот, и он может буквально рухнуть перед вами. Если вы неожиданно войдете в комнату, где пациент держит в руке острый нож, принимая пищу, он, внезапно обессилев, может нанести себе серьезную рану. Даже приятный теплый душ может вызвать катаплектический спазм мышц и привести к падению, чреватому травмой.
А теперь давайте экстраполируем и представим опасность ситуации, когда больной сидит за рулем своего автомобиля и вдруг его пугает громкий сигнал встречной машины. Или он играет со своими детьми, они прыгают на него и щекочут его, или он чувствует радость до слез от их школьных музыкальных концертов. У нарколептического больного с катаплексией любая из этих ситуаций может вызвать припадок и страдания от осознания себя пленником собственного неподвижного тела. Подумайте и о том, насколько сложно заводить сексуальные отношения, доставляющие взаимное удовольствие, с человеком, страдающим нарколепсией. Этот список бесконечен и полон предсказуемых душераздирающих последствий.
Если человек не готов принять такие тяжелые обездвиживающие приступы, интенсивность и частоту которых никак нельзя регулировать, надежды на эмоционально насыщенную жизнь можно оставить. Нарколептический больной обречен на монотонное и эмоционально индифферентное существование. Он должен лишиться права на даже малейшее проявление ярких эмоций, которые так обогащают нашу повседневную жизнь. Это похоже на диетическое питание, когда день за днем заталкиваешь в себя почти безвкусную кашу из одной и той же круглой миски. Можно представить, насколько пресной становится такая жизнь.
Если бы вы увидели, как человек упал в приступе катаплексии, вы бы решили, что он потерял сознание или внезапно крепко заснул, и оказались бы неправы. Человек в таком состоянии продолжает бодрствовать и воспринимать окружающий мир. Но сильный эмоциональный всплеск становится спусковым крючком полного (иногда частичного) паралича быстрого сна при отсутствии самого быстрого сна. Таким образом, катаплексия – это ненормальное функционирование схемы быстрого сна в мозге, когда одна из характерных его черт – мышечная атония – проявляется во время бодрствования.
Мы, разумеется, можем объяснить все это взрослому пациенту и тем самым несколько успокоить его. Кроме этого, мы учим таких больных контролировать свои эмоции и избегать перевозбуждения, чтобы снизить частоту катаплектических приступов. Однако ситуация значительно усложняется, когда мы имеем дело с десятилетним ребенком. Как объяснить маленькому пациенту с нарколепсией такой чудовищный симптом и само расстройство? И как уберечь ребенка от нормальных для него эмоциональных американских горок, которые являются естественным и неотъемлемым фактором растущей жизни и развивающегося мозга? Иначе говоря, как не позволить ребенку быть ребенком? На эти вопросы нет легких ответов.
Однако мы начинаем нащупывать неврологическую основу нарколепсии, а в связи с этим узнаем больше и о здоровом сне. В главе 3 я описывал отделы мозга, участвующие в поддержании нормального бодрствования: бдительные, активирующие участки мозгового ствола и сенсорные ворота гипоталамуса наверху; все это выглядит почти как шарик мороженого (таламус) в рожке (мозговой ствол).
Когда мозговой ствол переходит в ночной режим, он снимает свое стимулирующее влияние на сенсорные ворота таламуса. При закрытом информационном входе мы перестаем воспринимать окружающий мир и засыпаем. Однако я не сказал вам, как мозговой ствол узнает, что пора выключать свет, так сказать, и переходить в спящий режим. Что-то должно выключить активирующее влияние мозгового ствола и позволить включиться сну. Этот переключатель сон-бодрствование расположился в гипоталамусе. Вряд ли вызовет удивление тот факт, что в этом же отделе мозга нашли свое место и наши внутренние биологические часы.
Переключатель сон-бодрствование в гипоталамусе имеет прямую линию связи с отделами электроснабжения мозгового ствола. Подобно выключателю электрического света, он может как включить подачу энергии (бодрствование), так и отключить ее (сон). Для этого наш мозговой тумблер выделяет нейротрансмиттер, который называется орексин. Можно представить орексин в виде химического пальца, который устанавливает переключатель в положение «включено», то есть в позицию бодрствования. Когда орексин попадает в мозговой ствол, переключатель срабатывает, и энергия поступает в центры мозгового ствола, генерирующие состояние бодрствования. Активированный включателем, мозговой ствол открывает сенсорные ворота таламуса, переводя мозг человека в состояние стабильного бодрствования и позволяя окружающему миру заполнить его.
Ночью начинается обратный процесс. Переключатель перестает вырабатывать орексин, и он уже не поступает в мозговой ствол. Химический палец перевел тумблер в положение «выключено», перекрыв поток энергии, идущий от электростанции мозгового ствола. Сенсорная операция таламуса остановлена, ворота закрыты, контакт с внешним миром постепенно теряется, мы засыпаем. Свет включен – выключен, включен – выключен; в этих на первый взгляд простейших действиях и заключена нейробиологическая работа переключателя сон-бодрствование.
Спросите любого электрика, как должен работать простой электрический выключатель, и он скажет: четко фиксируя основные положения. Любой выключатель может быть либо включенным, либо выключенным, третьего не дано. Если он начнет болтаться или зависать между позициями «включено» и «выключено», это приведет электрическую систему в нестабильное и непредсказуемое состояние. К сожалению, именно это происходит с переключателем сон-бодрствование при нарколептическом расстройстве, вызванном аномальным содержанием орексина.
После смерти пациентов-нарколептиков ученые самым тщательным образом исследовали их мозг и обнаружили почти 90 %-ную утрату клеток, вырабатывавших орексин. Но еще хуже то, что у нарколептических больных по сравнению с обычными людьми значительно уменьшилось количество рецепторов орексина, которые покрывают поверхность мозгового столба.
Из-за нехватки орексина, усугубленной сократившимся числом рецепторов, состояние сон-бодрствование мозга нарколептического больного нестабильно, как работа неисправного выключателя. В этом ни включенном, ни выключенном положении мозг нарколептического пациента пошатывается посередине на опасных качелях между сном и бодрствованием.
Недостаток орексина в системе сон-бодрствование является главной причиной первого и основного симптома нарколепсии, который проявляется в чрезмерной сонливости в дневное время и неожиданных приступах сна. Без мощного импульса орексина, который уверенно переводит выключатель сон-бодрствование в позицию «включено», нарколептические больные не в состоянии поддерживать полноценное бодрствование. По той же самой причине такие пациенты плохо, беспокойно спят ночью, то погружаясь в дрему, то выныривая из нее.
Несмотря на прекрасную работу, проделанную многими моими коллегами, в настоящее время нарколепсия не поддается эффективному лечению и потому являет собой неудачу исследований в области сна. В то время как мы достаточно эффективно лечим другие расстройства сна, подобные бессоннице или апноэ, наша медицина сильно отстает в лечении нарколепсии. Отчасти дело обстоит так, потому что это довольно редкое заболевание и фармацевтическим компаниям невыгодно вкладывать средства в исследования, которые могут стать настоящим катализатором в области новых лечебных технологий.
Что касается дневных приступов сонливости, первого симптома нарколепсии, до недавнего времени единственным способом лечения были солидные дозы амфетамина – наркотика, способствующего поддержанию бодрствующего состояния. Но этот препарат вызывает быстрое привыкание, к тому же это «грязный» наркотик, оказывающий вредное воздействие на многие химические процессы в организме и вызывающий ужасные побочные эффекты. Сейчас для помощи нарколептическим пациентам используются новые, более «чистые» препараты, которые помогают им стабильно бодрствовать в течение дня и имеют меньше отрицательных сторон. Однако эффективность их минимальна.
Для лечения сонного паралича и катаплексии – второго и третьего симптомов заболевания – часто прописывают антидепрессанты, поскольку они подавляют быстрый сон, который обездвиживает мышцы спящего. Однако антидепрессанты лишь снижают частоту этих проявлений, но не избавляют от них.
В целом в настоящее время перспективы излечения нарколептических больных весьма туманны и безрадостны, поскольку их судьба и судьба их семей в большей степени зависит от продвижения неторопливых академических исследований, чем от более интенсивной работы крупных фармацевтических компаний. Пока больные должны просто сжиться с этим недугом, стараясь сделать свою жизнь максимально комфортной.
Когда прояснилась роль орексина и тумблера сон-бодрствование, некоторые исследователи и фармацевтические компании решили, что вместо того, чтобы повышать дневной уровень орексина, достаточно блокировать ночной вброс этого вещества и таким новаторским способом стимулировать сон у нарколептических больных. Фармацевтические компании действительно пытаются разрабатывать соединения, которые придут на смену современным седативным и снотворным препаратам и смогут блокировать ночную выработку орексина, тем самым переводя тумблер в положение «выключено» и генерируя более здоровый и естественный сон, чем те не всегда беспроблемные седативные и снотворные препараты, которыми мы располагаем сейчас.
К сожалению, первое из этих лекарств не стало, как надеялись многие, чудодейственным средством. Пациенты, участвовавшие в клинических испытаниях под руководством Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, засыпали всего лишь на шесть минут быстрее, чем испытуемые, принимавшие плацебо. Несмотря на то что будущие разработки могут оказаться более эффективными, описанные в следующей главе нелекарственные средства лечения бессонницы могут стать более реальным вариантом освобождения от болезни.
Фатальная семейная бессонница
Майкл Корк – человек, который не мог спать и заплатил за это своей жизнью. До того как бессонница взяла над ним верх, Корк, работавший учителем музыки в старшей школе Нью-Ленокса, что расположен к югу от Чикаго, был очень активным человеком и верным мужем. В возрасте сорока лет у него появились проблемы со сном. Сначала Корк винил в этом храп жены, и, хотя Пенни Корк перебралась на десять дней на диван в другой комнате, бессонница не оставила Корка, а лишь усилилась. Спустя несколько бессонных месяцев поняв, что причина кроется в чем-то другом, Корк обратился за помощью к врачам. Но ни один из докторов не смог определить, что именно спровоцировало бессонницу, а некоторые даже умудрились диагностировать у него рассеянный склероз – никак не связанное со сном заболевание.
В конечном итоге бессонница Корка дошла до такой степени, что он совершенно перестал спать. Буквально не мог сомкнуть глаз. Ни слабые снотворные препараты, ни сильнодействующие успокоительные не могли вырвать его мозг из состояния перманентного бодрствования. Если бы вы увидели Корка в то время, то вам стало бы ясно, как отчаянно он нуждается во сне. Бросив на него взгляд, вы бы сами ощутили усталость. Он едва мог моргнуть, словно был не в силах поднять отяжелевшие от бессонницы веки. В его взгляде читалась самая отчаянная потребность во сне, какую только можно вообразить.
Через два месяца полного отсутствия сна у Корка начало развиваться слабоумие. При этом когнитивный упадок сопровождался столь же быстрым ухудшением физического состояния. Его моторные навыки ослабли настолько, что затруднительной стала даже просто координированная ходьба. Однажды Корк должен был дирижировать школьным оркестром, и, для того чтобы пройти с помощью трости совсем короткий путь до дирижерского пюпитра, ему потребовалось несколько мучительных (хотя и героических) минут.
Когда жизнь без сна приблизилась к полугодовой отметке, Корк окончательно слег в постель и пребывал на грани смерти. Несмотря на относительно молодой возраст, неврологическое состояние Корка было сродни состоянию престарелого человека на заключительной стадии деменции. Он не мог самостоятельно помыться или одеться, а зачастую начинал бредить и галлюцинировать. Потом он потерял возможность связно говорить и, если хватало сил, вынужден был общаться при помощи элементарных движений головы и маловразумительных звуков. Спустя еще несколько бессонных месяцев организм Корка, включая мозг, отключился окончательно. Вскоре после того, как ему исполнилось сорок три года, Майкл Корк умер от редкой генетической болезни под названием «фатальная семейная бессонница» (англ. Fatal familial insomnia, FFI)[95]. От этого заболевания не существует лечения, и все больные с этим диагнозом умирали в течение десяти месяцев, некоторые раньше. FFI – одна из самых загадочных болезней в анналах медицины, которая преподала нам шокирующий урок: отсутствие сна убивает человека.
Причину развития FFI мы с каждым годом понимаем все лучше и лучше, и теперь знаем, что во многом она относится к механизмам генерирования сна. Виноват в такой аномалии ген с маркировкой PrNP, который кодирует прионный белок. У всех нас в мозге присутствуют прионные белки, которые выполняют достаточно важные функции. Однако из-за генетического дефекта запускается неисправная версия протеина, что приводит к вредоносной мутации, которая распространяется как вирус. В этой генетически искаженной форме протеин атакует и разрушает определенные участки мозга, что по мере распространения поврежденного белка приводит к быстро прогрессирующей дегенерации мозга.
Таламус – сенсорные ворота мозга, которые должны быть закрыты во время сна, – один из тех участков, которые атакует этот вышедший из-под контроля протеин. Когда ученые исследовали мозг пациентов, умерших в начальной стадии FFI, они обнаружили, что таламус источен кавернами, подобно головке швейцарского сыра. Прион пробуравил таламус, полностью разрушив его структурную целостность. Разрушение особенно коснулось внешнего слоя таламуса, где формировались сенсорные ворота, которые должны были закрываться каждую ночь.
Из-за прионной атаки сенсорные ворота таламуса намертво зависали в постоянно открытом положении. В результате больные не могли отключить восприятие внешнего мира, а значит, погрузиться в благословенный сон, в котором так отчаянно нуждались. Никакая доза снотворного или другого лекарства не могла закрыть эти сенсорные ворота. К тому же команды о подготовке ко сну (замедление пульса и метаболизма, снижение кровяного давления и внутренней температуры тела), которые мозг посылал телу, рассеивались в поврежденном таламусе, не доходя до нужных тканей и органов и окончательно убивая надежду больного на здоровый сон.
В настоящее время перспективы лечения фатальной семейной бессонницы весьма туманны. Некоторый интерес у медиков вызвал доксициклин – новый антибиотик, который якобы замедляет скорость накопления неисправного протеина при других прионных расстройствах, таких как уже упоминавшаяся болезнь Крейтцфельдта–Якоба, или так называемое коровье бешенство. В настоящее время проходят клинические испытания этой потенциальной панацеи.
Кроме поиска возможности лечения и лекарств, в контексте этой болезни возникает один этический вопрос. Поскольку FFI передается по наследству, мы можем ретроспективно проследить ее наследование. Родословная болезни берет начало в Европе, а именно в Италии, где живет несколько семей, страдающих от этого заболевания. Тщательное, почти детективное расследование откатывает эту генетическую хронологическую границу в еще более ранние времена – в конец XVIII века к венецианскому доктору, болевшему похожим недугом. Сам же ген, без сомнения, родился намного раньше этого человека. Однако важнее не отследить прошлое болезни, а предсказать ее будущее. Генетическая наследственность поднимает почти евгенический вопрос: если гены вашего семейства говорят о том, что однажды вас может поразить FFI, захотите ли вы узнать свою судьбу? Дальше – больше: если вы знаете, что являетесь носителем вредоносного гена и еще не завели детей, готовы ли вы к тому, чтобы не заводить их, прервав передачу этой болезни следующему поколению? На эти вопросы нет простых ответов, и, разумеется, никакая наука не может (и, возможно, не должна) их предлагать, поскольку это еще один жестокий виток спирали и без того ужасного заболевания.
Депривация сна против пищевой депривации
Фатальная семейная бессонница – самое серьезное из имеющихся у нас доказательств того, что нехватка сна убивает человека. Однако с научной точки зрения этот аргумент остается в ряду неубедительных, поскольку существуют и другие связанные с болезнью процессы, которые могут привести к смертельному исходу, и их довольно сложно отделить от явлений, связанных с нехваткой сна. Были случаи, когда человек умирал от полной и продолжительной депривации сна, как в случае с Цзяном Сяошанем. Чтобы увидеть все игры чемпионата Европы по футболу 2012 года, он якобы не спал одиннадцать дней подряд и при этом каждый день ходил на работу. На двенадцатый день мать нашла Сяошаня мертвым: смерть, очевидно, наступила от полного отсутствия сна. Столь же трагичной была смерть Морица Эрхардта – стажера компании Bank of America. Из-за постоянных переработок и острой депривации сна, которые так распространены в банковской сфере и особенно среди младших сотрудников, у него случился эпилептический припадок с летальным исходом. Но все это отдельные случаи, которые сложно вплести в канву научных исследований.
Однако опыты, проведенные на животных, предоставили решающие доказательства смертельного характера полной депривации сна при отсутствии сопутствующего заболевания. Самым драматичным, тревожным и провокационным с этической точки зрения стало исследование, результаты которого были опубликованы в 1983 году научно-исследовательской командой Чикагского университета. Эксперимент должен был ответить на простой вопрос: необходим ли сон для жизни? Подопытных крыс полностью лишали сна, и в результате этого жестокого испытания они умирали в среднем через пятнадцать дней.
Эксперимент позволил сделать два дополнительных вывода. Во-первых, от полной депривации сна смерть наступала так же быстро, как и от абсолютного отсутствия пищи. Во-вторых, выборочная депривация быстрого сна приводила к летальному исходу с той же скоростью, что и полная депривация сна. Крысы, лишенные медленного сна, жили несколько дольше, умирая в среднем через полтора месяца.
Однако остались вопросы. Смерть от истощения диагностировать достаточно легко, но определить, почему именно крысы умирали при отсутствии сна, оказалось намного сложнее, и не имело значения, как быстро наступала смерть. Но некоторые подсказки проявились как во время эксперимента, так и последующего вскрытия.
Во-первых, несмотря на то что во время исследования лишенные сна крысы ели гораздо больше, чем их спавшие собратья, первые быстро теряли массу. Во-вторых, они утратили способность регулировать внутреннюю температуру своего тела. Чем дольше крысы оставались без сна, тем быстрее температура их тел приближалась к температуре внешней среды. Их состояние приближалось к опасной черте. Все млекопитающие, включая людей, живут на краю теплового порога. Физиологические процессы в теле млекопитающего могут происходить только в пределах удивительно узкой температурной шкалы. Опускаться ниже этого определяющего саму жизнь теплового порога или подниматься выше значит – встать на путь быстрого умирания.
Вовсе не совпадение, что метаболические и тепловые последствия наступают одновременно. Когда внутренняя температура тела падает, у млекопитающих ускоряется процесс обмена веществ. Потребляемая энергия высвобождает тепло, согревающее мозг и тело, и возвращает организм на докритический уровень теплового порога, что позволяет избежать фатального исхода. Но крысам с нехваткой сна ничто не могло помочь. Они были подобны старой дровяной печи с распахнутой настежь вытяжкой: сколько бы дров ни добавляли в огонь, тепло будет просто выходить через нее. Реагируя на гипотермию, крысы пытались согреться, ускоряя метаболические процессы.
Третье и, возможно, самое впечатляющее последствие потери сна проявилось на коже животных. Лишенные сна грызуны превратились в свое до предела потертое подобие. По всей коже, даже на лапах и хвостах, у них появились язвы и раны. Отсутствие сна взорвало не только метаболическую систему крыс, но и их иммунитет[96]. Они не могли справиться даже с самыми простыми инфекциями эпидермиса и более глубоких слоев кожи.
Кроме внешних шокирующих признаков упадка здоровья, после вскрытия обнаружились не менее страшные и неприятные внутренние повреждения. Внутри крысиного организма патологоанатома ожидал ландшафт полной физиологической энтропии: внутренние кровоизлияния; легкие, наполненные жидкостью; язвы, испещрявшие слизистую желудка. К тому же у неспавших крыс печень, селезенка и почки уменьшились в размере и весе, а надпочечные железы, которые реагируют на инфекцию и стресс, наоборот, заметно увеличились. Резко вырос и уровень кортикостерона – гормона, связанного с тревожностью, который выделяют надпочечники.
Что же тогда явилось причиной смерти? В этом и заключался вопрос, ответа на который ученые не знали. Не все крысы были отмечены такой патологической печатью смерти. Общей у них была сама смерть (или ее безусловная вероятность, и в таком случае ученые усыпляли животных из соображений гуманности).
Дальнейшие эксперименты – последние такого рода, поскольку ученые понимали (и на мой взгляд, не без оснований) некоторую неэтичность таких опытов, – наконец разрешили эту загадку, определив, что причиной всему сепсис – системная токсическая бактериальная инфекция, которая, проходя по кровотоку, заражает весь организм крыс и, разрушая тело, приводит к смерти. Но все эти беды приносила не коварная внешняя инфекция, а простая бактерия, всегда обитавшая в крысиной кишке. Она и нанесла смертельный удар – и здоровая иммунная система легко подавила бы ее, помоги ей в этом здоровый сон.
Веком ранее русская исследовательница Мария Манасеина описывала в медицинской литературе такой же случай со смертельным исходом в результате продолжительной депривации сна. По ее наблюдениям, даже щенки умирали, если их на несколько суток лишали сна (признаюсь, мне тяжело читать о подобных исследованиях). Через несколько лет после опытов Манасеиной итальянские ученые сообщали об аналогичных летальных случаях при тотальной депривации сна у собак. К тому же при вскрытии они обнаружили признаки нейронной дегенерации головного и спинного мозга собак.
Потребовалась еще сотня лет после экспериментов Манасеиной и значительное повышение точности лабораторных оценок, прежде чем ученые Чикагского университета наконец выяснили, почему при отсутствии сна жизнь заканчивается так быстро. Наверное, вы не раз замечали маленький остроконечный молоточек с красной рукояткой на стенах рабочих помещений с высоким риском опасности, на котором было написано: «Разбить стекло в случае чрезвычайной ситуации». Если вы полностью лишите сна живой организм, будь то крыса или человек, то обнаружите в их мозге и телах биологический эквивалент такого же разбитого вдребезги стекла. Именно это мы наконец и поняли.
Вам необходимо всего лишь 6,75 часа сна!
Размышления о смертельных последствиях длительного/хронического и кратковременного/острого лишения сна вынуждают нас обратиться к тем противоречивым фактам из области исследований сна, которые часть ученых, не говоря уж о средствах массовой информации, истолковывали, мягко говоря, ошибочно. Исследование, о котором идет речь, было проведено учеными Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, которые изучали традиции сна в доиндустриальных племенах. Используя обычные наручные часы, ученые отслеживали время сна трех племен охотников-собирателей, не подвергшихся влиянию современной цивилизации. Мониторингу подвергли южноамериканскую народность цимане и африканские племена сан и хадза, о которых мы уже рассказывали ранее. День за днем, на протяжении нескольких месяцев исследователи фиксировали время сна и бодрствования туземцев и выяснили следующее: аборигены спали в среднем шесть часов летом и чуть больше семи часов зимой.
Достаточно уважаемые средства массовой информации преподнесли эти наблюдения как доказательство того, что человек вовсе не нуждается в восьми часах сна; некоторые газеты пошли еще дальше и объявили, что мы прекрасно можем обойтись шестью часами, и даже меньше того. Например, заголовок одной популярной американской газеты гласил: «Исследование сна современных охотников-собирателей опровергает утверждение, что нам необходимо 8 часов сна в сутки».
Иные издания, начав с изначально неверного заявления, что цивилизованному человеку достаточно всего семи часов сна, затем задавали довольно провокационный вопрос: «Разве нам действительно необходимы эти 7 часов ночного сна?»
Как могут столь солидные и уважаемые издания поднимать такие вопросы, особенно с учетом научных данных, которые я представил в этой главе? Давайте еще раз тщательно изучим эти результаты и посмотрим, придем ли мы к прежнему выводу.
Во-первых, когда вы прочтете эту страницу, вы узнаете, что люди в племенах на самом деле позволяли себе от 7 до 8,5 часа сна каждую ночь. Более того, наручные часы, которые никак нельзя отнести к точным лабораторным приборам, оценивали время, проведенное во сне, как 6–7,5 часа. Следовательно, норма сна, которую предоставляли себе представители этих племен, почти равна той, что Национальный фонд сна и Центр по контролю и профилактике заболеваний рекомендуют взрослым: от 7 до 9 часов в постели.
Ошибка в том, что некоторые люди объединяют время, проведенное во сне, и время возможности сна. Мы знаем, что многие наши современники позволяют себе от 5 до 6,5 часа возможности поспать, что обычно означает примерно от 4,5 до 6 часов реального сна. Так что результаты этих исследований вовсе не доказывают, что племена охотников-собирателей спят столько же, сколько и мы, обитатели постиндустриальной эпохи. Они, в отличие от нас, предоставляли себе больше возможности сна, чем мы позволяем себе.
Во-вторых, давайте предположим, что измерения с помощью наручных часов совершенно точны, значит, в среднем эти племена спали всего 6,75 часа в сутки. Исходя из этих данных, было сделано следующее ошибочное заблуждение: человек нуждается всего в 6,75 часа сна, не более того. Эта ошибка и стала камнем преткновения.
Если вернуться к процитированным мной двум газетным заголовкам, можно заметить, что в обоих используется слово «необходимы». Но о какой необходимости идет речь? Была сделана (неверная) исходная предпосылка: сон, который был отмечен у представителей племен, – это то, что необходимо человеку. Это рассуждение некорректно по двум причинам. Необходимость определяется не тем, что человек фактически получает (о чем говорит пример с бессонницей), а скорее тем, достаточно ли этого количества сна для выполнения необходимых задач. Тогда самой очевидной необходимостью будет жизнь, причем жизнь здоровая. Теперь мы знаем, что средняя продолжительность жизни охотников-собирателей – всего пятьдесят восемь лет, даже несмотря на то что физически они гораздо более активны, чем мы, практически не страдают ожирением и не употребляют полуфабрикаты, которые столь отрицательно влияют на наше здоровье. Конечно, они также не пользуются достижениями современной медицины и гигиены, теми, которые позволяют жителям индустриально развитых стран жить лет на десять дольше. Но эпидемиологические данные говорят о том, что любой человек, который спит в среднем 6,75 часа в сутки, может рассчитывать только на жизнь чуть длиннее шестидесяти лет, что очень близко к средней продолжительности жизни представителей этих племен.
Однако более красноречивым фактом является причина смерти людей в этих племенах. Если они не умерли ни в младенчестве, когда отмечается высокий уровень смертности, ни в подростковом возрасте, то обычной причиной смерти взрослых становится инфекция. Хроническая нехватка сна ослабляет иммунную систему, как мы уже в подробностях обсуждали. Следует отметить, что одной из основных причин высокой смертности в племенах охотников-собирателей становятся кишечные инфекции. Этот факт интригующе перекликается с причинами смерти подопытных крыс в вышеописанных исследованиях.
Признав низкую продолжительность жизни, которая вполне согласуется с коротким сном, зафиксированным учеными, и задав вопрос, почему эти племена спят так очевидно мало, можно допустить еще одну логическую ошибку.
Нам пока неизвестны все причины, но вероятный способствующий фактор заключен в названии этих племен, которое мы им дали: охотники-собиратели. Один из способов вынудить любое животное спать меньше нормы – ограничить его в пище, то есть заставить поголодать. Когда еды не хватает, то и спать придется меньше, поскольку животные остаются бодрствовать, чтобы добывать пропитание. В племенах охотников-собирателей люди не страдают от ожирения, потому что вынуждены много времени тратить на поиски еды, которой обычно не бывает в изобилии. В силу этого большую часть жизни они проводят в поиске пропитания и приготовлении пищи. Например, у представителей племени хадза бывают дни, когда они потребляют всего 1400 калорий или меньше, а в их повседневном рационе на 300–600 калорий меньше, чем едят люди в современных западных культурах. Таким образом, южноамериканские и африканские аборигены большую часть года пребывают в состоянии недоедания, которое может запустить хорошо изученные биологические механизмы метаболизма, сокращающие время сна, несмотря на то необходимость сна становится выше, чем при обильном питании. Следовательно, вывод, что современным людям, как живущим в цивилизации, так и представителям полудиких племен, необходимоменее семи часов сна, на самом деле – таблоидный миф и неоправданная самоуверенность.
Девять часов ночного сна – слишком много?
Эпидемиологические данные позволяют предположить, что соотношение между сном и риском смерти не является линейным, то есть таким, при котором, чем больше ты спишь, тем ниже риск смерти (и наоборот). Как только среднее количество сна переваливает за девять часов, в графике риска смерти появляется своего рода крючок в виде зеркально отраженной и наклоненной влево буквы J.
Здесь стоит упомянуть два момента. Во-первых, если вы тщательно изучите эти исследования, то узнаете, что люди, спящие девять и более часов, могут умереть от инфекции (например, пневмонии) и определенных видов рака. Мы знаем из приведенных выше данных, что болезни, активирующие мощную иммунную реакцию, требуют больше сна. Следовательно, больной человек должен больше спать, чтобы в полной мере бороться с болезнью, используя набор инструментов здоровья, которые предлагает сон. Но некоторые болезни, например рак, оказываются слишком мощными даже перед могуществом сна, и не имеет значения, сколько человек будет спать. В этом случае может создаться впечатление, что излишек сна приводит к ранней смерти, хотя гораздо разумнее предположить, что болезнь оказалась слишком серьезной. Я говорю «гораздо разумнее», а не просто «разумнее», потому что до сих пор не выявили никакого биологического механизма, свидетельствующего о пагубности сна.
Во-вторых, важно не утрировать это положение. Я не предполагаю, что спать ежесуточно восемнадцать или двадцать два часа, что, конечно, физиологически возможно, лучше, чем спать девять часов. Маловероятно, что сон действует в такой линейной манере. Не забывайте, что пища, кислород и вода также имеют отношение к возможной смерти в виде оборотной буквы J. Избыточное питание укорачивает жизнь. Избыточная гидратация приводит к фатальному увеличению кровяного давления, что может спровоцировать инсульт или сердечный приступ. Слишком большое содержание кислорода в крови, известное как гипероксия, или кислородное отравление, – яд для клеток, особенно клеток мозга.
Сон, как и пища, вода и кислород, может разделить ответственность за риск неожиданной смерти, когда дело доходит до крайности. В конечном счете естественное бодрствование, как и сон, эволюционно оправдано. И сон, и бодрствование обеспечивают нас совместно действующими и необходимыми, хотя зачастую абсолютно разными, способами выживания. В связи с вышеизложенным мы можем сделать вывод, что для среднестатистического человека существует примерное соотношение, находящееся в приблизительных рамках шестнадцати часов бодрствования – восьми часов сна.