И дело здесь не в протестантизме и не в колонизаторском характере цивилизации, как полагают многие; это все следствия, а причина, подлинная причина кроется в антропологической природе, в индивидоцентризме.
Деньги – инструмент силы, а сила – инструмент реализации индивидоцентрического потенциала человека (победитель может быть только один). Невозможно «взять и отменить» принцип «в конце останется только один». Почему?
Потому что это концентрированное идеологическое выражение закона индивидоцентризма, закона информационной эволюции (закона сохранения и превращения информации). Вы можете отменить заповеди Христа? Конфуция? Пророка Мухаммеда?
Не можете. Никто не может.
То же самое и с индивидоцентризмом: его невозможно ни отменить, ни изменить.
Невозможно отменить стремление коллективного Запада к гегемонии и однополярному миру (Боливару не снести двоих, не говоря уже о троих); невозможно изменить матрицу цивилизации; невозможно отменить культ силы и войны; невозможно заставить уважать в человеке личность.
Невозможно жить в Матрице Индивида и делать при этом то, что противоречит природе Матрицы.
Однако надо понимать, что индивидоцентризм, в отличие от мировых религий, не вечен. Мировым религиям нет нужды опасаться персоноцентризма. Все великие Пророки воплощали в себе личностное начало. Бог не велел писать на мировой (только одной) валюте «In God we trust». Это написано рукой индивидоцентризма.
Индивидоцентризм – это не вера в добро, а тип управления информацией. Он сам согласно закону информационной эволюции (закону сохранения и превращения информации) породил персоноцентризм, своего исторического преемника, девизы которого гласят: «Пусть всегда будем мы», «Конца не будет», «Каждый имеет право на счастье», «Никто не имеет права диктовать другим свою волю»; «Земле не снести одного Диктатора, а всех счастливых она приютит с радостью».
Индивидоцентризм выпустил персоноцентризм, этакого информационного джинна, из бутылки. «Бутылка», свято место, которое пусто не бывает, – свободно. И неизвестно, кто там окажется – кто будет под контролем.
Индивидоцентризм уважает силу. А кто сказал, что персоноцентризм – это слабость?
Персоноцентризм пришел не уговаривать, он пришел предъявить права информационного Закона.
Почему индивид неразрывно связан не только с деньгами (силой), но и с либерализмом?
Либерализм культивирует понимание свободы как вседозволенности – бесконечной свободы, свободы от любых ограничений. Такая свобода необходима индивиду как морально-философское учение, как идеология, которая создает в обществе комфортный климат для получения удовольствий, для потребления как образа жизни, для реализации принципа «в конце останется только один». Победителю надо развязать руки, надо избавить его от правил и законов; победитель должен побеждать любой ценой. Ничем не ограниченной ценой. Индивид из рук либерализма получает своего рода культурную санкцию, которая «освящает» потребности индивида, делает их законными, цивилизованными.
В английском языке есть очень интересное, с точки зрения русских, слово: privacy. В русском нет слова и понятия, выражаемого существительным privacy. Оно непереводимо. Неуклюжее слово «приватность» не вполне удачная попытка перевода: неясно, что оно означает. Словари выдадут вам такие переводы слова privacy: конфиденциальность, секретность, частная жизнь, уединение.
Смысл privacy глубинно связан с понятием индивидоцентризм. В качестве магистрального это слово включает в себя такой смысл: мое первородное право быть индивидом, избранным, наделенность правом побеждать, получать все. Это слово-маркер западной цивилизации. В русском языке и в русской жизни вообще privacy пока что не прописалось и не прижилось. Русским непонятен культ индивида. Privacy противоречит ценностям русской цивилизации.
Зато в русском языке есть слово совесть, которого нет в английском – потому что нет такого понятия. Существительное conscience переводится как «сознание». А вот как русские понимают совесть (даю определение в собственной аранжировке): «Чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, обществом или конкретным человеком – поведение, которое должно способствовать победе добра над злом». Если человек не вполне определенно (или недостаточно эффективно) занимает сторону добра, его начинает «мучить совесть» (отсюда устойчивое выражение «муки совести»), он испытывает «угрызения совести». А если «нет совести» – значит, перед вами злодей.
Совестливый – значит сопричастный добру.
Бессовестный – занявший сторону зла.
Ключевой герой ключевого произведения для русской цивилизации Евгений Онегин постоянно обращался к понятию совесть. «Поверьте (совесть в том порукой), супружество нам будет мукой», – говорит он Татьяне Лариной, которая безответно любит его. В скобки помещена важнейшая ремарка: совесть не даст соврать, Онегин апеллирует к собственной совести как к высшему судье.
Или вот красноречивое наблюдение автора над поведением своего героя в то время, когда его настиг жестокий мировоззренческий кризис:
Отрядом книг уставил полку,
Читал, читал, а все без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет.
Онегин ориентирован на поиски совести в сочетании со смыслом. Совесть + смысл = истина. Это уравнение весьма упрощенно и условно, конечно, однако путеводная звезда Онегина состоит именно из этого ментального вещества: совести и смысла (смысла, замкнутого на совесть).
При этом Онегин вел образ жизни, подходящий под понятие privacy, и его, конечно, мучила совесть. Тут уж или privacy, или совесть.
Совесть и privacy: цивилизационные различия (персоноцентризм и индивидоцентризм) четко просматриваются через эти два ключевых слова.
Бог любит богатых (свободных и сильных) – это уже как вишенка на торте. (Очень похоже на то, что индивидоцентризм не оставил Богу особой свободы выбора.) А богатые любят «перезагрузки». А также либерализм, который в качестве идеологической смазки «дает добро» на плетение бесконечной цепочки «перезагрузок» во имя стабильности и неизменности. Во имя иллюзии прогресса.
Абсолютизация либерализма неизбежно приводит к смерти – но это мало заботит индивида, который искренне убежден в том, что после него хоть потоп. Будущее для индивида – это категория, которая способна ограничить сегодняшнюю свободу. Поэтому «долой будущее» – это неписаный лозунг «либерального индивида», наивный и беспощадный одновременно.
Что значит «долой будущее»?
Это сакральное «остановись, мгновение», тот самый «конец истории», который провозгласили либеральные философы. И индивид точно знает, когда он даст команду мгновению остановиться: тогда, когда за свои деньги он приобретет бессмертие.
Для тех, кто исповедует культ денег и силы, бессмертие в XXI веке стало новой религией. Идея бессмертия – вот новая смертельная опасность [3].
Гарри Поттер, несомненно, должен нравиться сильным мира сего.
Либеральный индивид – это тавтология, ибо индивид по определению либерален. Его враг – любые берега (ограничения). Понятия «берега» и «русло» несовместимы с либерализмом, концепцией безбрежности.
А теперь складываем пазл. Что обеспечивает неограниченную свободу?
Деньги. Получаем прочнейшую цепь, которой сегодня опутано человечество: индивид – деньги – сила – либеральная свобода. На этих четырех китах стоит наш мир.
Важно отметить, что носителем либеральной идеологии является в первую очередь молодежь. Так было и, судя по всему, будет всегда. Молодежь не испытывает страха перед смертью, как известно; ее скорее пугает дефицит удовольствия. Культ удовольствия так соблазнительно спутать с культом жизнеутверждения. Наркотики – спутать с источником, дающим ощущение свободы. Только вот под либеральным жизнеутверждением скрывается оскал смерти.
Неограниченное желание пожить всласть, патологическое желание личного бессмертия быстро приводят к погибели. Если не изменить природу капитализма, а бесконечно «улучшать неулучшаемое», то мы получим либеральную модель капитализма, еще более либеральную, и еще, далее «инклюзивный капитализм», затем суперинтеллектуальный суперкапитализм (вожделенную «мечту» индивида: здесь ирония в том, что индивид не умеет мечтать).
Наконец, «свободное» рабство.
Но либерализм и здесь последователен – ему все равно: рабство – ведь это перспектива, это будущее. А будущего нет (только не надо путать будущее с бессмертием, которое является инструментом устранения будущего).
Что рабство, что рай – какая разница?
Легко предвидеть примерно такие спичи (либерального толка, разумеется) в защиту индивида.
«Леди и джентльмены! Зачем обрушивать на маленького, безобидного человека, индивида, гигантские массивы больших данных? Все эти ваши „диалектические глокальности“? Чтобы раздавить его?
Послушайте, смерть человечества, или как там его… Апокалипсис! – еще не повод казнить маленького индивида, обожающего быть победителем.
Пусть живет в своем простом мире, он никому не мешает, ни на что, кроме чемпионства, не претендует. Да, он эгоцентрист, он считает, что мир крутится только вокруг него, ради него, и что после него – хоть потоп. Да, маленький индивид, который некоторым напоминает „желудок в панаме“, является крупным магнатом, и он жаждет бессмертия. За свои деньги. И что теперь, давить его массивами?
Он же ничему и никому не угрожает. Он хочет как лучше. Живет себе своими благими намерениями, пусть даже в корне ошибочно. Зачем противопоставлять его личности? Если кому-то нравится быть личностью – пусть он ею становится. Оставьте маленького индивида, маленького человека, простого парня в покое.
Он не должен быть личностью.
Он вообще никому ничего не должен.
Он просто живет в свое удовольствие. Чего и вам желает. Аминь».