Зачем России Марин Ле Пен — страница 23 из 41

Нравится нам это или нет, но правые националисты набирают силу во всех странах Западной Европы. (Я не говорю при этом о бывших советских республиках Прибалтики, где торжество крайне-правых воспринимается даже не как политическое явление, а как патологический случай, ибо фашизм там действует и пропагандируется открыто). Первопричина этого явления вовсе не в том, что идеи крайне правых оказались более жизненными, чем идеалы Великой Французской революции. Тут дело скорее в экономике, чем в политике. «Национальный фронт» в полемике со своими противниками справедливо указывает на экономическую составляющую нелегальной иммиграции и неоправданно широких масштабах импорта дешевой рабочей силы в страны Европы. И когда крайне правые выходят вперед на выборах, как это случилось в 2002 году во Франции с выходом Ле Пена во второй тур, глупо кричать «Караул, фашизм!». Ле Пен – не фашист, не расист и не ксенофоб. Такого рода характеристики абсолютно неприменимы и по отношению к его дочери, нынешнему лидеру НФ, которая вполне может прийти к власти во Франции. Кричать «Караул!» надо, когда к управлению современным государством приходят люди, не понимающие характера происходящих в мире процессов и последствий глобализации. Ну, а что касается радикализма националистов, как правых, так и левых, то тут надо отдать должное наблюдательности старых марксистов, которые определили классовый характер таких партий, как мелкобуржуазный. Они бросаются из крайности в крайность – то поддерживают ультралевых, то ультраправых, следуя при этом не столько своим политическим убеждениям, сколько колебаниям экономической конъюнктуры. А насколько от нее зависит мелкий собственник, теперь уже и нам известно в России по результатам экономических кризисов конца XX – начала XXI века.

Глава шестая. «Пен» значит «Вождь»

Мало кто знает, что Жан-Мари Ле Пен и его дочери, включая кандидата в президенты Марин Ле Пен, не этнические французы. По национальности они – бретонцы. Но исторически так сложилось, что многие из них оказывались куда большими патриотами Франции, чем коренные французы. И тут семья Ле Пен не исключение, а подтверждение правила.

Встреча в замке Ланже

«Пен» на языке бретонцев означает «вождь, лидер». Вождь «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пен родился 20 июня 1928 года в Бретани в селении Трините-сюр-Мер (LaTrinite-sur-Mer) в департаменте Морбиан, одном из пяти департаментов, входящих в этот северо-западный регион Франции. В наши дни, когда увидишь его в очередном модном блейзере (он их обожает) в его роскошном особняке в Сен-Клу времен Наполеона III, и не скажешь, что этот аристократ вырос среди бретонцев, в семье рыбака и портнихи (Российский журналист Колесников, освещая визит Ле Пена в Москву, отметил в присущей ему манере, что Ле Пен был «вызывающе безукоризненно одет»). Семья бедствовала, а после гибели отца, рыбацкая шхуна которого подорвалась на немецкой морской мине, Ле Пен стал так называемым «национальным сиротой» (pupille de la nation), то есть воспитывался на государственные средства.

Бретань регион особый. Она далеко не сразу вошла в состав Франции. Могло так случиться, что Франция вошла бы в ее состав. Однажды меня познакомили с этой непростой историей в долине Луары в замке Ланже, где и произошло присоединение герцогства Бретань к Франции.

…Река Луара у города Ланже полноводная и по весне бурная. Здесь она сужается, попадая в объятия гор, которые издревле служили жителям долины убежищем. Прямо в камне они выдалбливали свои дома, многие из которых сохранились до сих пор. В XX веке на них пошла даже мода – новые хозяева лишь пристраивают фасад к горе. За то, что они живут в пещерах, их стали звать современными троглодитами.

В скалах было от кого прятаться. Сначала римляне двинулись сюда завоевывать галлов. Затем с берегов Каспийского моря дошли до самого Орлеана гунны. С Иберийского полуострова вторгались сарацины, которых едва удалось остановить. Огнем и мечом утверждались здесь норманны…

Бретонцы – потомки кельтов, которые с IV века начали переселяться на запад современной Франции с Британских островов. По языку они родственники ирландцам, валлийцам и шотландским горцам (гэлам). Формирование их королевства на западе нынешней Франции, а затем герцогства Бретань закончилось в IX веке. Примерно в то же время галлы и франки образовали Западно-Франкское государство, прародину современной Франции.

Издревле на пути завоевателей жители долины Луары возводили крепости и форты. Замок Ланже один из самых древних и принадлежал поначалу влиятельным феодалам, основателям английской королевской династии Плантагенетов. Они враждовали с французскими королями, которым в те времена Ланже еще не принадлежал. Лишь после поражения Иоанна Безземельного в войне с французским королем Филиппом-Августом провинции Северной Луары перешли во владение французов. Первая реальная попытка присоединить Бретань к Франции была предпринята еще в середине XIV века. Однако тогда же разгорелась Столетняя война между Францией и Англией (1337–1453 годы). В то военное столетие над крепостью Ланже появлялись то английские, то французские стяги. В 1428 году англичане окончательно отдали ее французам за выкуп. Остатки донжона Ланже, старинной крепости, сохранились до сих пор. Рядом со старым фортом высится замок, заложенный в 1465 году по приказу Людовика XI. Кажется, что он весь вырублен из гигантского серого монолита. Впечатление хоть и обманчивое, но не лишено оснований. Знаменитый замок Ланже был построен из крупных блоков, даже по нынешним временам ударными темпами – за четыре года, по единому проекту. С тех пор он ни разу не перестраивался. Французов заставляла торопиться угроза с севера. Именно здесь, в Ланже, они ожидали битвы с бретонцами, вторгавшимися не раз в их страну. Но вместо битвы здесь произошло другое событие, без которого не было бы сегодняшней Франции. В замке состоялась поистине историческая свадьба. Ведь в брак вступили не простые смертные, а сын Людовика XI, французский король Карл VIII и герцогиня Анна Бретонская. В основе брачного союза была не только любовь, но и прямая выгода – брак укреплял Францию. После этой свадьбы последнее крупное герцогство Бретань фактически вошло в состав земель французской короны, хотя окончательное присоединение Бретани к Франции произошло значительно позже. Свадьба эту праздновали более пятисот лет назад – 6 декабря 1491 года. Побывать же на ней может теперь каждый, посетив в Ланже королевский замок.


Замок Ланже


В зале – все участники исторического события, увековеченные в воске. Жених и невеста, епископы и министры, фрейлины и воины – все, как живые. Не скрывая своей радости, тянется к невесте жених. И Анна, совсем еще юная, четырнадцатилетняя, но уже заочно повенчанная, тоже вскинула руки навстречу судьбе. Миг – и они будут в объятиях друг друга. Впрочем, возможно, только галантно пожмут друг другу руки. Не сразу и сообразишь, что это восковые фигуры. Ослепляет наряд Анны – роскошное свадебное платье из тонкого сукна, золотой парчи с вышивкой, отороченное 160 соболями. А вот родственница Карла – Анна Боргезе. Говорят, именно она устроила этот брак, Одета, почему-то очень скромно – в черный сарафан с белоснежной блузой. В Бретани далеко не все одобряли этот брак, о чем напоминают зловещие фигуры двух бретонских епископов. И, тем не менее, брак был заключен. Таким образом, некогда мощное, всегда угрожавшее Франции герцогство Бретань становится не только дружественным, но и – французской провинцией, каковой остается и до сих пор…

По дорогам Бретани

…В годы работы во Франции мне как-то все не удавалось побывать в бретонской глубинке, пообщаться с коренными жителями тех мест. Но как скажешь, кто из них бретонец, а кто по происхождению – галл. Сегодня только 34 процента коренных жителей Бретани называют себя бретонцами, а не французами. Все говорят по-французски, а по-бретонски – в основном старики. Приезжал я больше в Ренн, столицу Бретани, то на съезд социалистов, где лидеры различных фракций соцпартии оспаривали в ней лидерство, то с какой-нибудь советской делегацией. Ренн – это и не Бретань, хотя город и древний. Название ему дало кельтское племя редонов, обитавшее здесь в древности. Столица редонов, давшая начало Ренну, стояла на перекрестке основных дорог области Арморика со времен Древнего Рима. Реннская же епархия ведет отсчет своей истории с IV века. Но от той древности мало что сохранилось. В конце XVIII века город практически весь сгорел, а во время высадки союзных войск в 1944 году Бретань подверглась таким мощным бомбардировкам, что от старины в Ренне вообще мало что осталось. (Это и имел в виду Ле Пен, когда говорил, что под бомбами союзников погибли его родственники). Но зато от кельтов остался богатейший фольклор. Кому не известны древние баллады о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, романтические предания о Тристане и Изольде…


Бретань. Легендарный монастырь на острове Монт-Сан-Мишель


Бретань – регион по-своему уникальный. Клубок проблем, из которого многие нити тянутся еще в древние времена, с каждым годом запутывается там все больше. Бретань окончательно вошла в состав Франции лишь в 1532 году, но долго сохраняла свой парламент, свой суд, а кельтский (бретонский) язык был официальным наряду с французским. Эту самостоятельность, а точнее автономию, Бретань полностью утратила только после Великой французской революции 1789 года вместе с обширной территорией, на которой располагается город Нант. Понятно, что эту революцию бретонцы встретили без особого восторга. Население Бретани было более религиозно, чем в остальных частях страны, и гонения на церковь вызвали на этой древней земле всеобщее возмущение. Бретонцы требовали вернуть им их автономию и не поддержали якобинскую идею создать единую и неделимую Францию. В конечном итоге они выступили на стороне контрреволюции, за что и поплатились. В Париже запретили бретонский язык, вне закона были поставлены все национальные объединения бретонцев. Наступление на их национальные права и идентичность шло весь XIX век. Так, в конце позапрошлого столетия школьникам, говорившим по-бретонски, в знак позора надевали на шею подкову.