Я, честно говоря, прослушала, зачем ему нужны добровольцы, но это было неважно: я всегда была за любой кипиш, кроме голодовки. Так что, пока мои парни мялись и раздумывали, я уже встала и походкой от бедра направилась к сцене. А когда из полумрака зала поднялась на освещенный софитами пятачок, то услышала в свой адрес одобрительный свист и удивленные перешептывания.
Я гордо улыбнулась и расправила плечи. А чего стесняться? Я знала, что сегодня выгляжу хорошо. Пару лет в актерской тусовке и подготовка к экзаменам в театральные вузы многому меня научили, поэтому сейчас все те, кто обычно видел меня на работе невыспавшуюся, растрепанную, в рваных джинсах и ярких толстовках, могли лицезреть настоящую красотку с красиво уложенными золотыми волосами и в потрясающем платье глубокого вишневого цвета. Оно спереди было закрытым и довольно длинным, но это с лихвой искупалось разрезом до середины бедра (да-да, как раз, чтобы показать чулочек!) и глубоким вырезом на спине, почти до поясницы. Как выразился один мой знакомый, «тебя в этом платье хочется валить и трахать». Что ж, ради этого эффекта я его сегодня и надела, если уж честно сказать.
Димка Лис разделил нас на команды и раздал какие-то задания, похожие на те, что были в одном из шоу нашего канала. А сам, кстати говоря, очень даже заинтересованно скользнул по мне взглядом. Пусть смотрит! С меня не убудет!
В общем, не знаю, как остальным, а мне было весело! Мы угадывали песни, изображали каких-то животных, придумывали смешные ответы на дурацкие вопросы. Например, Димка спросил нас, какую фразу можно сказать и во время украшения елки, и во время секса. Конкуренты предложили «Надо кота выгнать!» и «Давай страшной стороной к стене повернем», но наша команда сорвала аплодисменты фразой «Как здорово, жаль, что это только раз в году».
А когда мы с еще одной теткой из моей команды читали рэп (да, в платье и на каблуках, а что?), я вдруг в разгар всего этого идиотства каким-то шестым чувством поняла: Макс зашел в зал. Не знаю, как, но я это знала. Как и то, что он на меня смотрит. Я растерялась, и финал выступления получился чуть смазанным, но это не помешало нам победить. Димка Лис раздал нам какие-то подарочные сертификаты и лично помог мне спуститься со сцены. У него была крепкая, приятно-теплая ладонь и очаровательная улыбка.
Я с ним раньше не пересекалась, потому что Катя в основном занималась сериалами, а на съемках шоу работали другие кастинг-директора. Нет, видела его в коридорах, конечно, но вот так чтобы общаться – нет. А теперь Димка Лис – звезда ютуба, краш многих девчонок, да и просто классный харизматичный парень – смотрит на меня с неприкрытым интересом. Что скрывать? Мне это ужасно льстило!
Раскрасневшаяся, улыбающаяся, я села обратно за столик, приняла комплименты от своих соседей, взяла бокал с коктейлем и только сделала первый глоток, как чуть не подавилась, потому что наконец увидела Макса. Он сидел за начальственным столиком, вполоборота ко мне, и о чем-то разговаривал с нашим коммерческим директором.
Я еле слышно вздохнула, чувствуя, как стало горячо внутри. Это вообще законно вот так вот выглядеть?! Особенно в его, блин, возрасте? Светло-голубая рубашка, пиджак необычного винного цвета, свежая стрижка, по-модному короткая щетина… Я понимала, что пялюсь, но не могла удержаться и смотрела, смотрела… на крепкую смуглую шею, на широкий разворот плеч, на жилистое запястье с дорогими часами, на длинные пальцы, обхватывающие бокал…
А потом Макс вдруг обернулся и посмотрел на меня. В потемневшем золоте глаз сверкнула злость. Интересно, и что же не так? Что не понравилось господину продюсеру?
Я сладко улыбнулась и даже помахала ему рукой. Страдания сегодня не входили в мои планы. Теперь, когда я знала, что Макс тут, во мне словно разом зажглись сотни лампочек. Я сияла, красовалась, шутила, заливисто хохотала и флиртовала так отчаянно, как будто завтра планировала уходить в монастырь. Я ловила на себе взгляды мужчин с соседних столиков, причем даже тех, кто раньше смотрел сквозь меня, совершенно не замечая. Можно было подумать, что списки артистов и чашка кофе появлялись в их руках сами собой. Один только Макс всегда смотрел на меня с жадной тоской – как на утраченное сокровище, как на обетованную землю. Зато сейчас его взгляд отвернут в сторону, он старательно меня не замечает. И злится. Я вижу, что злится – спина закаменела, пальцы нервно крутят ножку бокала, а смех сухой и короткий. Конечно, я слежу за тобой, Макс. Ведь весь этот концерт для тебя – и только для тебя. Мне больше никто не нужен.
Когда закончились всякие поздравительные слова и прошла еще пара забавных конкурсов, наш ведущий уступил на некоторое время место диджею: тот сначала врубил несколько заводных композиций, но, заметив, что никто особо не танцует, решил спасти ситуацию медленной музыкой. Тут же красиво притушили свет, атмосфера стала томной и чарующей.
А Максим, мать его, Владимирович, бросив на меня очередной злой взгляд, пригласил на танец Карину. Карину, которая сегодня, кажется, не очень удачно выбрала платье: в нем было видно, что она несколько полновата. Впрочем, это не мешало ей чувственно улыбаться, поглаживая Макса по плечу и прижимаясь к нему бедрами. Сука!
Я отклонила уже четыре приглашения на танец, потому что это все было не то, это было мелко… Вадик, Микаэль, Юра, Виктор Степанович из отдела кадров…
Зато у барной стойки стоял Димка Лис. Вот к нему я и пошла. Сама.
– Ты не хочешь меня пригласить на танец? – поинтересовалась я. Он сначала опешил, потом еле заметно хмыкнул:
– Видимо, хочу. Правильный ответ?
– Правильный, – кивнула я.
Он рассмеялся, взял меня за руку и повел в центр танцпола. Но только мы начали танцевать, как трек кончился, и все стали возвращаться к своим столикам. Слишком долго я выбирала себе партнера! Черт, как обидно, а!
– Эй, ну чего расстроилась? – Димка шутливо щелкнул меня по носу. – Сейчас нам Мак еще что-нибудь включит. А ты вообще как? Что-то еще кроме этих перетаптываний с ноги на ногу умеешь танцевать?
– Вальс умею, – с сомнением сказала я, судорожно вспоминая все, что учила к поступлению. – Бачату немного могу.
– О, класс, тогда жди! – оживился Димка, метнулся к диджею, что-то ему шепнул, вернулся ко мне, и тут врубилась жаркая латина. И мы зажгли! О боги, как же мы зажгли!
Такое ощущение, что Димка явно имел какой-то опыт в танцах, потому что крутил он меня так, что я еле успевала. Но импровизировать мне тоже давал – в финале композиции я так красиво забросила ногу ему на бедро, что явственно услышала треск ткани своего платья. Оно моего напора не выдержало и порвалось еще выше – так, что разрез из провокационного моментально стал порнографическим. Но Димка, кажется, даже не заметил этого: поцеловал меня в щеку, шутливо раскланялся (аплодисменты были бешеные) и, шепнув «не прощаюсь, малыш», помчался обратно на сцену – вести дальше программу.
А вот Макс заметил. Еще как заметил! Его, кажется, аж затрясло от гнева. И, когда я, придерживая порванное платье рукой, чтобы не светить тут трусами, пробиралась к выходу, то спиной чувствовала его взгляд – он жег между лопатками.
По пустым коридорам я добралась до нашего с Катей кабинета и стала там искать нитку с иголкой или хотя бы булавку, но ничего такого не было. Или я просто не знала, где искать.
В дверь постучали, и сердце у меня отозвалось таким же дробным стуком.
– Да? – крикнула я.
– Можно? – раздался голос Макса.
– Можно.
Он зашел в кабинет, злой как черт. Посмотрел раздраженно на мое порванное платье и отвел глаза.
– Отвезти тебя домой? – сухо спросил он. – Я не пил, так что могу…
– Я не собираюсь домой, – отрезала я.
– А что, ты в этом, – он кивнул на предательский разрез, – собираешься вернуться на корпоратив?
Конечно, я не собиралась. Конечно, я планировала что-то сделать с этим платьем. Но когда со мной таким тоном разговаривают, я начинаю звереть и делать назло.
– А что такого? – опасно улыбнулась я и выставила ногу вперед. Ткань тут же разъехалась в стороны, обнажая чулок и голое бедро. Еще чуть-чуть, и было бы видно тоненькую зеленую веревочку трусов. – Наши сотрудники – взрослые люди, их таким не удивить. Или ты за себя переживаешь?
– При чем тут я? – прорычал Макс.
– Конечно, ты не при чем! – всплеснула я руками. – Как я могла забыть? Я же тебе неинтересна! Тогда тем более ничего страшного, если я так пойду.
– Ты так не пойдешь!
– А кто мне запретит? – прошипела я. – Ты что ли? Ты мне кто – папочка, блин? Захочу и вообще вот так пойду. Понял, Максим Владимирович?
И я схватилась за ткань и дернула ее еще сильнее. Тонкая ткань платья разошлась почти до самого верха, и было видно и трусы, и голый живот, и грудь. Я не торопилась прикрываться – стояла вот так, почти нагишом, и с ненавистью смотрела на Макса. Вот же скотина! Будет он мне еще тут приказывать!
А он стоял. Смотрел на меня. Темнел лицом.
Потом резко отвернулся и прохрипел:
– Придешь в таком виде и считай, что уволена.
Одновременно с хлопком закрывшейся двери из моих глаз брызнули злые слезы.
Я упала в кресло и несколько минут с упоением ревела. Неужели Макс и правда настолько плохо обо мне думает, что посчитал меня способной вернуться на корпоратив практически голой?
От этого было жутко обидно. А еще от того, что никакие мои провокации на него не действовали. Он не повелся даже на то, что я перед ним фактически разделась. Только разозлился и нарычал на меня, вместо того чтобы подойти, прижать к себе, потрогать, поцеловать…
Я застонала и стукнулась пару раз лбом об стол. Угораздило же меня влипнуть в такого взрослого мужика. Любой парень бы на его месте не стал теряться, а этот! Как будто он реально железный. Ну или я его просто совсем не привлекаю, что тоже нифига не радостная новость.
Я, шмыгнув носом, содрала с себя рваную тряпку, бывшую моим нарядным платьем, и грустно посмотрела на вещи, в которых пришла на работу: изрядно потасканные джинсы и теплая полосатая кофта. Мечта, а не наряд! Но либо так, либо домой. Если уж не вышло впечатлить Макса, то надо хотя бы повеселиться. И пофиг на всю эту красоту.