Глава 14
Скованный магией по рукам и ногам, Гедеон Буст откинулся на прохладную кладку закрытой астрономической площадки и спокойно, словно ему нечего скрывать или просто не страшась смерти, смотрел в глаза лорду Уоррену – именно он взялся вести допрос. За спиной ректора маячил де Грассе. Темный маг потерял возле кладбища большую часть резерва, но не подавал виду, будто ослаб. Третье действующее лицо, Даниэль Отой, притаилась за неплотно прикрытой дверью и внимательно ловила каждое слово. Она рвалась в обсерваторию, но мужчины ее не пустили.
– Не ожидал от вас, Гедеон.
Роберт укоризненно глянул на умудренного сединами стихийника.
– Думали на мальчишку? – устало усмехнулся старик.
– Но уж точно не на старейшего преподавателя академии! Вам ли не знать…
– Я знаю, – оборвал его на полуслове Гедеон, – и повторю: я не одержим служением злу и давно раскаялся в прежних помыслах.
Факты свидетельствовали об обратном.
– Сомнительное раскаянье! – Де Грассе сжал и разжал пальцы, проверяя их чувствительность. Она еще не восстановилась должным образом, кожа не порозовела, ну, да это дело времени. У магов, подобных Антуану, быстрая регенерация. – Вы сами признались в планах избавиться от Мэла Дворчека, затем пытались убить нас, искали защиты на кладбище.
– Искал, – не стал отпираться Гедеон. – Что мне еще оставалось? В безвыходной ситуации идешь к тому, кто способен спасти, даже если за это придется дорого заплатить. А вы действительно хороший маг, Антуан, гораздо лучше меня в вашем возрасте. Признайтесь, – стихийник пристально заглянул ему в глаза, – дело не только в тренировках и медитации.
Де Грассе пропустил мимо ушей намек на то, что он урожденный. Гедеон не первый и не последний задавал этот вопрос, Антуан привык. Дар просто был, и де Грассе не унаследовал его от родителей.
– Не надо юлить, Гедеон. – Роберт навис над стариком и зажег на ладони драконье пламя. – Не вынуждайте меня идти против воспитания. Драконов учат уважать старших, но ради вас я сделаю исключение.
Стихийник сник и низко опустил голову. Его браваду словно ветром сдуло, перед магами вновь сидел безмерно уставший от жизни старик.
– Он вынудил. – Слова прозвучали глухо, сдавленно. – Пришел и не оставил мне выбора. Грозил предать огласке прежнее занятие. Вы бы первым уволили меня, милорд, и передали в руки властей.
Рука де Грассе дернулась. Так хотелось залепить Бусту пощечину. Трус! Ради спасения собственной шкуры он собирался обречь на смерть глупого студента. Антуан отвернулся, чтобы не видеть лица Гедеона, и медленно досчитал до десяти. Дыхание выровнялось, и темный маг снова мог мыслить здраво.
Ректор же продолжал по капле выжимать из стихийника правду. Готовый помочь на словах, на деле Гедеон не спешил с раскаяньем. Он большей частью молчал и вздыхал. Только вот о чем он сожалел? Может статься, стихийника печалил неудавшийся план воскрешения лича. Наконец он снова заговорил.
– Я действительно подавал большие надежды в некромантии, строил грандиозные планы. – Прикрыв глаза, Буст перенесся в прошлое. – Нас было четверо, четверо любимцев Натана Олбрека. К последнему курсу осталось двое.
– И вы в том числе?
Ректор похлопал по личному делу студента Гедеона Буста. Лорд уже не стоял, опустился на треногу перед астролябией. Антуан примостился на узкой лавке у противоположной стены, зрительно контролируя помещение. Он заметил притаившуюся за дверью Даниэль, но не стал ее прогонять: раз девушка замешана в темной истории, пусть слушает. Наверняка Роберт заставит дать клятву о неразглашении, иного способа посвятить ее в детали не предвидится.
– Нет, – покачав головой, тускло улыбнулся Гедеон. – Я разочаровал учителя, как и другой ученик, отказался участвовать в его эксперименте. Мы требовались ему вовсе не ради науки, Натан банально нас использовал, превратил в кузнецов своего будущего величия. Я жаждал знаний, а не служения властелину мира, или кем еще он себя видел, поэтому впал в немилость. Натан перестал пускать меня на ночные сборища, начал занижать отметки – словом, мелочно мстил. Он надеялся, я одумаюсь, ради карьеры попрошу прощения и вернусь.
– И как же вы стали стихийником? Это совсем другая специализация.
– Милорд видел мой диплом, он подлинный. Ничего не мешало порвать первый и получить второй, уже далеко от Бресдона. Я выбрал магию, а не смерть. Простите, Антуан.
Гедеон покосился на де Грассе. Тот не шелохнулся и лениво протянул:
– Меня невозможно обидеть нелюбовью к магии смерти. Но ваш учитель оказался прав, вы негодный некромант, раз так относитесь к своему дару.
– Дару! – Старик горько рассмеялся. – Я задушил его, чтобы не сеять зло, сумел окрасить в другие цвета.
– Частично, потому что черная сердцевина осталась. Да, ректор не заметил, – лорд Уоррен молчаливо возмутился, послав приятелю предостерегающий взгляд, – но я вижу иначе. Когда тянешь из человека его сущность, обнажаешь все тайны.
– Именно поэтому я стал стихийником. Осторожнее, Антуан!
– Предрассудки! – пренебрежительно фыркнул де Грассе.
– Прислушайтесь к старику: осторожнее! – повторил Гедеон и упавшим голосом добавил: – Даже я не удержался, сделал-таки шаг к Тьме. У вас соблазн и вовсе велик.
Антуан так не думал. Он наблюдал за стихийником и все больше убеждался: причина его бед в слабохарактерности. Человек с сильной волей не заглядывал бы в рот учителю и постыдно не прятал диплом. Внешне Гедеон мог казаться кем угодно, себя не обманешь. Неудивительно, что личу удалось склонить его на свою сторону. К слову, как? Все оказалось банально: шантаж.
– Надеюсь, вы пошли на преступление не ради карьеры или хотя бы не только ради нее?
Тон Роберта красноречиво свидетельствовал: еще немного, и он потеряет последние крупицы уважения к сединам собеседника. Из опытного специалиста, достойного мага Гедеон превратился в его глазах в жалкое создание, и это всего за час! Совсем иначе он выглядел на поле боя.
– Нет, – оскорбленно вскинулся стихийник. Крупицы гордости еще остались. – Речь шла о жизни моих близких. Я не слизняк, милорд, и не надо возражать, ваше презрение очевидно. Доживите до моих лет, окажитесь в моей ситуации, тогда посмотрим, как поступите вы.
– Не сомневаюсь, – вклинился в разговор де Грассе, – милорд в любом возрасте на вашем месте не окажется: моральные принципы другие.
Гедеон сначала побагровел, потом побледнел. Магические путы впились в кожу, оставляя ожоги, но стихийник, казалось, не замечал их. Он с небывалой, почти безграничной ненавистью уставился на Антуана. Губы беззвучно шевелились.
– Вот так, госпожа Отой, выглядит проклятие, – обернувшись к двери, беспечно прокомментировал темный маг. – Обычная защита на него не действует, надо ставить ментальный блок.
Девушка вздрогнула и вжалась в стену. Сердце билось часто-часто. Ее обнаружили! И там проклятие! Что, если оно угодит в нее? Преподаватели – опытные маги, а она студентка-первогодка… Или проклятия не умеют проходить сквозь стены? Верно говорят, любопытство до добра не доводит, но если с Даниэль что-нибудь случится, виноват окажется ректор. Он накладывал чары и не смог обеспечить должную безопасность.
Упоминание леди Отой выбило из колеи остальных участников мизансцены. Роберт подскочил и, нахмурившись, переспросил: «Здесь ученица?» Гедеон сбился, не закончил заклинания. Момент был упущен, лорд Уоррен не предоставил ему времени для второй попытки.
– Сразу следовало так поступить! – проворчал он, повернувшись спиной к окаменевшему стихийнику. – И от вопросов теперь не сможет увиливать. Мне порядком надоела противоречивая ложь, которой он нас потчевал.
– Смотри, не переусердствуй! – предупредил де Грассе. – Магический откат – вещь неприятная, да и силы могут пригодиться.
– А я-то сначала решил, ты его пожалел, – хмыкнул ректор и направился прямиком к двери. – Теперь узнаю Антуана! Ну-ка посмотрим, кто тут.
Даниэль инстинктивно зажмурилась, когда скрипнули петли, но не сдвинулась с места. Бежать бесполезно, всем известно, что она здесь.
– Миледи, вам велено спать внизу.
Роберт развернул студентку за плечи и подтолкнул к лестнице, однако девушка заартачилась, и ему пришлось чуть ли не волоком тащить строптивицу.
– Оставь ее! – окрикнул ректора де Грассе. К тому времени лорд Уоррен успел затолкать Даниэль на третью ступеньку. – Девочке ничего не грозит, пусть послушает. Ей ведь интересно, что Гедеон сотворил с ее жизнью, узнает и сама уйдет.
Воспользовавшись минутным колебанием ректора, леди Отой вырвалась и метнулась в комнату для астрономических наблюдений, к Антуану. Он добродушно усмехнулся и указал на место рядом с собой. Размеры лавки вынудили девушку практически прижаться к темному магу. Она мгновенно ощутила скованность и, словно ученица сиротского приюта, положила ладони на колени. «Я не настолько страшный, чтобы задерживать дыхание», – коснулся уха шепот Антуана. Его ситуация забавляла, тогда как Даниэль злила. В который раз она терялась, стоило руке де Грассе коснуться ее, ощутить запах его кожи, тепло тела. Нужно смотреть на Гедеона и думать о нем, тогда все пройдет.
Вернувший ректор одарил приятеля долгим осуждающим взглядом и продолжил допрос. Теперь вести его стало проще: парализованная воля стихийника не позволяла лгать. Чтобы тот мог говорить, лорд частично вернул подвижность его членам.
– Почему леди Отой обязана вам жизнью? – Роберт оставил расспросы о личе на потом, когда девушка уйдет.
– Потому что без меня ее сердце не билось бы. Она мой эксперимент, мой и второго ученика Натана Олбрека. Каждому из нас учитель завещал часть своей души и велел сохранить до ритуала воскрешения. Итан уничтожил ее, а я нет. Как видите, не напрасно.
Голос стихийника звучал неестественно, будто с магами общался не живой человек, а воскрешенный труп. Даниэль стало не по себе, захотелось проверить, дышит ли он.
– То есть вы участвовали в ритуале добровольной смерти? – ректор имел в виду единственный способ стать личем.