Так странно, непривычно – чужой голос, чужое тело. К последнему пришлось приноравливаться, заново учиться ходить, двигаться. Лич не должен заподозрить подвоха, де Грассе обязан в точности скопировать манеру Селестины.
– А ты?..
– Порталом. Магия никуда не делась.
Даниэль лежала на холодной земле, не в силах пошевелиться. Для соблюдения всех книжных штампов не хватало наготы, но Натан Олбрек не нуждался в дешевых эффектах. Красный огонек лампы в часовне мигал от порывов ветра. Именно там, перед самым носом небес, лич готовился стать могущественным, живым и бессмертным. Его тень то и дело мелькала в проеме распахнутой настежь двери. До леди Отой доносились обрывки фраз, больше напоминавших монолог сумасшедшего. Но девушка понимала, это не бессвязный набор слов, а древняя магия. Даниэль в который раз потянулась к дару. Бесполезно, она перестала его чувствовать. Скоро отнимутся ноги и руки, но Натану нет никакого дела до фигурки в бальном платье на снегу. Ему нужна только ее смерть. И все же Даниэль надеялась. Она не сдавалась, хотя бы мысленно держала оборону. Девушка верила, де Грассе успеет, найдет ее по оставленной ниточке и в клочья разорвет лича. А если нет… Успеть испытать светлое чувство за короткий век, отпущенный судьбой, – тоже неплохо.
– Готова?
Натан возник на ступеньках часовни. Он разделся до пояса и держал в руках нож.
– Давай уже! – дерзко ответила Даниэль. – Ты столько месяцев пугал, пора перейти от болтовни к делу.
Губы посинели от холода, но девушка не собиралась молчать. Нет, молить о пощаде она не станет, леди Отой уйдет достойно.
Вместо ответа ветер разнес все тот же зловещий шепот, который прежде звучал в часовне. Девушка ощутила резкую боль в груди, такую сильную, что из глаз брызнули слезы. Темное облачко проявилось, вышло за пределы тела, но пока не порвало связи с хозяйкой. Лич попробовал снова и выругался: дар не желал переходить былому владельцу.
– Где носит Селестину? – в злобе выкрикнул Натан.
– Что, сил не хватает? – торжествовала Даниэль.
– Заткнись!
Лич стремительно спустился и влепил девушке звучную пощечину. Казалось, у нее опухла половина лица, мужчина не поскупился на силу. Пришлось действительно замолчать: леди Отой временно не могла разомкнуть челюсти. Однако даже в таком незавидном положении Даниэль боролась. Обладай она хоть капелькой стихийной магии Элжбеты, наверняка бы испепелила лича. Но, увы, девушка могла лишь выдумывать тридцать три способа умерщвления ненавистного врага.
Ткань окончательно превратилась в ледышку. Собственно, уже неважно – судя по поведению Натана, скоро все закончится. Но не на победной ноте: Даниэль заготовила мучителю сюрприз. Она не могла прибегнуть к дару, кусаться или царапаться, поэтому надеялась на силу мысли. Если леди Отой хоть чуточку темная, перед смертью успеет проклясть врага. Даниэль читала о такой способности в хрестоматиях, которые в последнее время заглатывала в огромном количестве. Нужно постараться, и Тьма придет за Натаном Олбреком.
– Наконец-то!
Сидевший на ступеньках часовни лич встрепенулся и повернулся к воротам. Даниэль не видела, кто там пришел, и полагалась только на слух. Хотя догадаться несложно, пару минут назад Натан поминал Селестину.
– Простите.
Голос ведьмы звучал странно. Леди Отой не могла отделаться от ощущения, что он стал ниже. Или у нее уже начались галлюцинации от холода? Похоже, нет, раз Натан задал тот же вопрос.
– Ректор. – Селестина вступила в полосу алого света и остановилась перед личем. Выглядела она изрядно потрепанной, прическа превратилась в «воронье гнездо». – Огонь задел горло. Я чудом осталась жива.
– Выходит, они поняли, кто ты? – нахмурился Натан.
Даниэль злорадствовала. Пусть она умрет, но и ведьма останется на кладбище.
– Увы! – вздохнула Селестина. – Треклятый Антуан! Вечно сует нос не в свое дело.
– И где он, не увязался следом?
Воздух вокруг пальцев лича тревожно засветился. Ведьма, сообразив, чем ей это грозит, испуганной скороговоркой заверила:
– Не беспокойтесь, у него и лорда Уоррена слишком много проблем в актовом зале.
– Ты? – Натан довольно усмехнулся и впитал магию. – Хорошо придумала, хвалю. Но хватит разговоров, пора приступать. Все помнишь?
– Безусловно.
И снова Даниэль привиделось, будто что-то не так. Селестина смотрела на нее в упор, словно обращалась к ней, а не к учителю.
– Тогда бери девчонку и тащи сюда. Пора высосать дар и пополнить мои силы свежей кровью.
Несмотря на то что леди Отой предполагала подобный исход, все внутри ее обмерло. Хотелось брыкаться, кричать, но эмоции бессильно бились внутри. Она не хотела умирать, до последнего момента верила, что-то произойдет, ее спасут.
Ведьма легко, словно пушинку, взвалила Даниэль на плечо. Та повисла словно куль, не способная даже мычать.
Ступени крыльца – как ступеньки эшафота.
Лич поджидал свою жертву у старинной алтарной плиты. Он скинул с нее цветы и божественное изображение, превратив кусок известняка в камень заклания. Вокруг постамента горел неровным синим пламенем рисунок из двух вписанных друг в друга треугольников. В каждом секторе Натан углем вывел непонятные символы, напоминавшие каракули ребенка.
– Вырезай сердце медленно, чтобы она потеряла как можно больше крови, – дал указания лич. – Потом рассечешь его на кусочки, положишь в каждом углу и отойдешь за рисунок.
Селестина кивнула и сгрузила девушку на плиту. Потекли последние минуты ее жизни.
Вопреки ожиданиям Натан не подал ученице ритуальный нож, а крест-накрест полоснул себя по ладоням. Выступившей кровью он нанес письмена на лоб Даниэль, смочил ей линии ритуального рисунка. Стоявшая рядом ведьма до поры наблюдала за ним, но, стоило личу нагнуться, быстро изменила руну на лице девушки: убрала одну линию и дорисовала две косых.
– Можем начинать!
Натан ничего не заметил. Да что там, он потерял всякий интерес к жертве – расходному материалу своего могущества.
Если бы могла, Даниэль зажмурилась, когда лич протянул окровавленный нож Селестине. Сейчас она вонзит его в грудь девушки! Ведьма, чуть помедлив, наклонилась, практически коснулась острием выреза бального платья и… Такого леди Отой точно не ожидала – Селестина четким и быстрым скользящим движением вогнала нож в бедро Натана. В следующий миг Даниэль полетела на пол. Ведьма, словно котенка, отшвырнула ее за пределы рисунка. Все – за считаные мгновения.
Синее пламя взметнулось до потолка, заключив Селестину в подобие кокона.
– Вздумала забрать силу себе?!
Разъяренный лич ударил ученицу пронзительным белым лучом. Пламя отразило его и, сформировав эфемерный клинок, пронзило грудь Натана. Истекая кровью, он рухнул на пол, приложившись головой о камень.
– Ты не Селестина.
Лич быстро пришел в себя и, цепляясь пальцами за плиту, сумел подняться.
– О да, я совсем не Селестина! – разразилась хохотом ведьма. – Я предупреждал тебя, но ты позарился на чужое.
Даниэль сначала ощутила знакомое удушье, а потом увидела такую же знакомую стену магии смерти. Она загнала Натана в ловушку, отрезала пути отступления. Синее пламя раскалилось добела, руны на полу зашипели. Лич ответил черным облачком проклятия. Судя по кривой усмешке, он верил в свою победу. И действительно, проклятие легко миновало стену огня и вошло в тело мнимой ведьмы. Кожа ее побледнела, казалось, Селестина сейчас рухнет на пол, но тут она рассмеялась, раскатисто, словно сумасшедшая, и распрямила поникшие плечи. Дар черным облачком вышел из тела. Он сгущался и сгущался, стремительно меняясь в размерах, и наконец заполнил все пространство часовни, грозовым облаком нависнув над головами участников ритуала.
– Покойся с миром! – прозвучали традиционные слова похоронной службы.
Ураганный ветер невиданной силы повалил Натана на камень. Упавший с потолка ястребом темный дар придавил лича. Огонь ритуального рисунка загудел, забился в бешенном танце. Рунические письмена отделились от пола и по дорожке крови перебрались на тело Натана. Он хрипел и бился в конвульсиях, не в силах вырваться из ловушки. Собственная кровь активировала ритуал и безжалостно выпивала жизненные и магические силы, все до последней капли. Выставив сложенные «лодочкой» ладони, Селестина черпала их из воздуха. Ее тело звенело, стало практически прозрачным.
– Ну хватит!
Ведьма отступила, и, никому не нужная, сила лича, пробив крышу, искрящимся столпом устремилась в небеса. Даниэль заметила в образовавшейся дыре силуэт дракона, а через пару минут в часовню ворвался сам ректор.
– Не успел!
Он раздосадованно ударил кулаком по притолоке.
– Плохих преподавателей набирали твои предшественники, даже ритуал бессмертия толком провести не могут.
Селестина опустилась на корточки рядом с Даниэль и пощупала ее пульс.
– Не надо бояться, все кончено, – проворковала она.
– Я бы на месте леди Отой боялся. – Роберт сделал пару шагов вперед и остановился против студентки. – Напившийся чужой силы урожденный опасен.
– Брось ты сказки рассказывать! – отмахнулась мнимая ведьма. – Сколько раз повторять: я не чистый урожденный, просто очень злой полукровка. И сейчас готовлюсь вкусить все прелести отката, поэтому, пожалуйста, займись Даниэль, а после доставь нас в академию.
Пока лорд Уоррен снимал с девушки чары лича, Селестина, вернее, де Грассе, принявший ее образ, едва доковылял до ближайшего угла. Силы резко покинули его, и темный маг рухнул на пол, чудом не расшибив лоб. Ректор метнулся к нему, но Антуан знаком дал понять, что все в порядке. Его трясло, словно в лихорадке, кожа приобрела болезненный желтый оттенок и походила на морщинистый древний пергамент. Оборотное заклинание начало разрушаться, словно змеиный хвост, чулком сползая от лица к ногам. Со стороны выглядело пугающе и тошнотворно. Но вот облик Селестины окончательно растворился, и на Даниэль смотрели знакомые карие глаза.