Традиционные несколько фотографий в конце. На одной из них я был рядом с Женевьевой.
— Когда это они умудрились? — пробормотал Алексей.
— Дальше…
«ИВАНЕНКО Валентин Валерьевич, 3.01.67 г.р. 0 (I) группа крови, «охотник». Возбудимый тип акцентуации. Скрытый уровень невротизации. Преимущественное развитие эмоционально-волевой стороны личности. Психологическая совместимость: Л, В, Т, Z. IQ по Стенфордской шкале: 115.
Ум — практического склада. Упрям. Склонен к психопатическому развитию реакций. Насторожен. Реакция на опасность часто неадекватная. В критических ситуациях может быть неуправляем, опасен. Физическая форма: отличная. Неутомим. Черный пояс до-шин-кан, первый дан. Отличное знание боевых искусств. С высокой эффективностью может быть использован как в Косморазведке, так, в перспективе, и в теневых отрядах».
На фотографиях в конце Валик запечатлен во время поединка. Можно даже рассмотреть его противника в различных планах — некто Хазар. Фотография сделана на соревнованиях в прошлом году. Зрелище действительно впечатляющее, я имею в виду Валентина. Он повернут лицом к объективу, голый по пояс, рот оскален, все мышцы напряжены. А вот он в момент удара. Да, зверь.
— Я не понял, что такое теневые отряды? — спросил Алексей.
Мы переглянулись.
— Можно спросить Поля, — сказал Юра.
— Нет, здесь что-то другое. — Гриша потер переносицу. — Ладно, потом. Дальше.
«ЧУМАКОВ Григорий Николаевич, 6.05.67 г. р., АВ (IV) группа крови, «кентавр». Демонстративный тип акцентуации. Уровень невротизации — выше среднего. Главной особенностью является постоянное стремление находиться в центре внимания. Высокая социальная адаптация. Психологическая совместимость: A, D, Т, Z. IQ по Стенфордской шкале: 130.
Обладает всеми качествами лидера. Подсознательно старается произвести наиболее благоприятное впечатление. Обидчив, замечания воспринимает болезненно. Физическая форма отличная, зеленый пояс до-шин-кан. Вынослив, во время зачетного 20-километрового кросса показал первый результат на курсе. Отличные успехи в социологии и лингвистике. Может быть с успехом использован как в Косморазведке, так в перспективе и в руководящем звене Дальразведки».
Несколько фотографий в конце, на которых Гриша запечатлен во время соревнований по прыжкам с трамплина — гибок, скоординирован, целеустремлен — ну прямо рыцарь без страха и упрека. Почти что полубог.
Свою характеристику Гриша пробежал глазами так быстро, что вряд ли кроме него еще кто-то успел ее полностью прочитать, и сразу же набрал новый запрос:
«ВЕРОЯТНАЯ СЛОЖНОСТЬ ЗАЧЕТА ДЛЯ ПЯТЕРКИ 184-RD-1000012/BOCTOK?»
Ответ пришел через мгновение:
«СЛОЖНОСТЬ ЗАЧЕТА ВЫШЕ СРЕДНЕЙ. ПО ШКАЛЕ GRAMM-HOLLINGS НЕ НИЖЕ 65, ВКЛЮЧАЯ ОТДАЛЕННОСТЬ И СТЕПЕНЬ РИСКА».
— Кто-нибудь слышал о такой шкале? — Гриша повернулся к нам.
— Задавай конкретные вопросы, — посоветовал Алексей.
«ВЕРОЯТНЫЙ СЦЕНАРИЙ ЗАЧЕТА?» — послал запрос Гриша.
Несколько секунд, которые мне показались вечностью, запрос висел на экране, потом вспыхнуло десять столбцов шестизначных чисел, занявших все свободное место; последний из столбцов окрасился фиолетовым.
Откуда-то из невообразимой дали, словно из другого мира, донеслись до нас звуки гимна Астрошколы. 14:00. Это в актовом зале, расположенном в дальнем крыле, началось торжественное заседание. Никто не обернулся.
Я ожидал, что на экране сейчас возникнет что-то вроде, ну, например, «Доклад-отчет курсанта имярек от такого-то числа»… Просто очень, наверное, мне хотелось хоть краешком глаза заглянуть туда, в пресловутый архив. Но это был не архив. Снова высветились столбцы чисел, на этот раз какие-то градусы, изогравы, эксцентриситет, расстояние до цели в парсеках и астрономических единицах, примерные расчеты по времени и жизнеобеспечению; расход кислорода, топлива, энергии…
— Оно, — тихо сказал Алексей. — Копируй.
— Надо проверить, — Гриша наугад открыл еще несколько файлов в фиолетовом столбце, везде было одно и то же: координаты, расчеты по жизнеобеспечению, в некоторых фигурировали имена звезд, а в некоторых кроме сухих цифр стояли еще и кодовые названия (я понял так), например: «Ориноко», «Сокол», «Рабиндранат».
— Копируй, — повторил Алексей. — Время. Потом разберемся.
Ho после команды «копировать» вдруг высветилось:
«ДОКУМЕНТ НЕ ПОДЛЕЖИТ КОПИРОВАНИЮ, ВЛАДЛЕН ЕВГЕНЬЕВИЧ».
Валентин чертыхнулся.
Гриша попробовал еще раз — результат тот же.
«ДОКУМЕНТ НЕ ПОДЛЕЖИТ КОПИРОВАНИЮ, ВЛАДЛЕН ЕВГЕНЬЕВИЧ».
— Пусти меня, — Юра сел за пульт, но и у него тоже ничего не вышло. Истекли еще несколько минут. По нашим расчетам, мы могли располагать четвертью — третью часа. Время подходило к концу.
В коридоре послышался шум приближающихся шагов. Кто-то остановился и начал возиться около дверного замка. Запасного выхода из комнаты терминала не было, секунд десять или пятнадцать мы, затаив дыхание, прислушивались к возне у входа, потом Валентин встал и распахнул дверь.
За дверью, наклонившись в неудобной позе, стоял Монах, староста нашего потока. От неожиданности он отпрянул, попятился и едва не упал.
— А ты здесь что делаешь? — спросил Валентин. — А, Дьяченко?
12
Было непонятно, говорит Алексей серьезно или шутит. Каждый год во время традиционного апрельского бала он доставал меня одними и теми же разговорами. Начинал он приблизительно так:
— Глянь, какие ягодки из Сичневого! Вон одна стоит. 90-60-90. Да не там, около окна. В розовом платье. Рядом с подругой. Конфетка, персик! Какие глаза! Макияж от Спейс-фактор. Подруга тоже, кстати, ничего. На тебя смотрит. Пригласи ее на танец. Ну, улыбнись хотя бы. Васич, ну у тебя не сердце, а камень. Не все ж с Еленой танцевать, — Алексей топтался и начинал сопеть. — Ты разобьешь девочкам сердце.
— Отстань, слышишь.
— Давай их тогда пригласим в бар. У тебя от стипендии должна была большая часть остаться. По моим подсчетам. Самым скромным, — при этом Алексей понижал голос — Ты же свободный человек. Лена простит.
Пары начинали кружиться в танце.
— Шкура у тебя, Васич, как у слона, — говорил Алексей. — Скажи, мама в детстве случайно не роняла тебя в Лету, чтобы сделать неуязвимым для стрел Амура? Нет? Ну, ничего, сейчас будет белый танец, они тебя сами пригласят. Обе. Твоя совесть перед Еленой будет чиста. А может, женишься, а? Если бы у меня были твои внешние данные, я бы даже и не раздумывал. На богатой и красивой. Снова смотрит. Она ресницы себе готова откусить, лишь бы с тобой потанцевать. Ну, подойди к ней, не стой, как столб.
Объявляли белый танец. И, действительно, меня обязательно кто-то приглашал. Не помню случая, чтобы было иначе. После того как я провожал даму на место, Алексей возобновлял свои усилия. И даже удваивал.
— На хрен тебе эта Астрошкола? — Чувствовалось, что, пока я танцевал, Алексей успевал обернуться в бар и обратно. От Алексея приятно пахло фруктовым коктейлем. — Все это девочки из богатых семей. А некоторые не просто богатых, а очень богатых. Супербогатых. Будешь обеспечен до конца жизни. Кататься как сыр в масле. Правда, придется быть под каблуком у жены и ее семейки. Никаких подружек на стороне и вообще… Чуть что — коленом под зад. Уволят без выходного пособия. Но, с другой стороны, и не будешь рисковать жизнью каждый день. Уровень риска не выдерживает никакого сравнения. Одно дело прийти домой под утро и нарваться на скандал с женой, а другое — не успеть вовремя переориентировать крыло и на выходе из разворота попасть во флаттер… Все-все, молчу. Не надо на меня так смотреть. Дурак ты, Васич, прости господи. Сколько можно тренироваться на Женевьеве? Все-все, не буду. А то женился бы, нарожали бы детей, — добавлял Алексей, выдыхая мне в ухо фруктовые испарения, — и жили бы долго и счастливо, — заканчивал он уже с совсем непонятной тоской.
В Днепропетровской Астрошколе соотношение курсантов юношей и девушек было никак не больше 1:8, а то и 1:10. Важно другое — девушки тоже учились. Их было немного, они составляли маленький обособленный клан в Астрошколе, но забывать о нем, сбрасывать со счетов, было бы ошибкой.
Конечно, это была маленькая школьная элита, слегка избалованная общим вниманием, предупредительностью и незначительными всевозможными поблажками. Но не снисхождением. Снисхождение (и тем более показное снисхождение) стало бы оскорблением для представителей этого маленького, но гордого меньшинства.
Нетрудно себе представить, что ежегодные приглашения на бал выпускниц Сичневого института («Зимнего», как сказал когда-то Алексей) создавали легкую напряженность в рядах прекрасной части Астрошколы. Не то, чтобы это была женская ревность, однако кому приятно, если даже один день в году твои верные паладины и менестрели вдруг все свое внимание переключают на представительниц конкурирующего вуза, которые от тебя практически ничем не отличаются, у которых такие же две руки и ноги — все такое же, один к одному. Ну манеры у них более утонченные (так их же учат специально этому, у них предмет есть такой!), ну макияж у них, ну духи другие (один «Бархатный сезон» чего стоит — без слез цену нельзя назвать), бальное платье, рядом с которым твое платье… лучше не будем об этом. И если бросают взгляд в твою сторону или в сторону других курсанток, то это взгляд любопытства из-под опущенных ресниц, в танце, над плечом кавалера — опасливого любопытства, снисходительно-оценивающего или рассеянно-самодовольного.
Можно, безусловно, утешать себя тем, что такова мужская природа, что мужчине неважно, лучше она или хуже, важно, что она другая! — еще одно звено в цепи побед, но ведь это унизительно — заниматься самооправданием и самоутешением.
Неизвестно, чем бы кончилась наша встреча с Дьяченко 11 апреля на пороге аудитории — о Дьяченко рассказывали разное, и я даже не берусь его осуждать — каждый выживает в этом мире, как может. Не все, правда, обладают подобной терпимостью, говорят, что Дьяченко бивали и не раз. Но, с другой стороны, и зачет он сдавал не так, как все, так что… А куда после выпуска попал Дьяченко, я, честно говоря, не знаю, след его затерялся. Да, так неизвестно, чем бы кончилась наша авантюра, если бы в этот день не вспыхнула совершенно безобразная драка в женском туалете Астрошколы рядом с Бальным залом. Можно, конечно, представить себе всякие ужасы: разбитые зеркала и растоптанную бижутерию на забрызганном кровью кафельном полу — ох уж эти очевидцы! — но я думаю, что если бы дело дошло до крови, то без исключения виновных из Школы не обошлось, а так — пара-тройка порванных платьев (ушибы и царапины не в счет), пара-тройка испорченных причесок — все это для декана факультета хоть и было крайне неприятно, но не выходило за рамки административного инцидента, который удалось замять с помощью дипломатии. Виновную в драке тут же и без труда нашли. Ею оказалась небезызвестная Лена Галактионова с четвертого курса: рост метр шестьдесят, вес пятьдесят кэгэ с тапочками. Против супермоделей из Сичневого, среди которых ниже метра семидесяти пяти не было (даже не будем вспоминать про 90-60-90), она выглядела просто восьмиклассницей.