— Отпущу, как и обещал, — ответил я.
— А как же закон Империи? Насколько я поняла он знал кем ты являешься. То есть он осознанно пытался совершить особо тяжкое преступление. И за это одно наказание — смерть.
— Я знаю. Но это, — указал я на лабораторию, — для меня ценнее. Будем считать, что он выкупил свою жизнь.
Эмери поджала губы. Было видно, что ей не нравится моё решение.
— Я не стану мешать тебе. Просто помни, что врагов никогда нельзя оставлять за спиной. Он направил на тебя оружие. Он хотел убить твоего друга и дядю, — чуть тише сказала Эмери, чтобы Антон не услышал. Ему ещё не сообщили кто на самом деле его биологический отец.
— Я услышал тебя, — произнёс я, после чего направился в сторону Богдана, который сидел у дуба связанный. Достав из сапога нож, я приблизился к нему, наблюдая как тот бледнеет. Он закрыл глаза и сжался, н уверенный, что я иду его убивать.
Но вместо этого я схватил его связанные руки и начал срезать веревки.
— Богдан, слушай меня внимательно и запоминай. Я отпускаю тебя. Но если до меня дойдёт слух, что ты кому-либо рассказал, что с тобой произошло, то я и мои люди придут и убьют не только тебя, но и всю твою семью. И всё это будет происходить на твоих глазах. Ты меня понял? — спросил я.
Он часто закивал головой, до сих пор не веря в то, что я отпускаю его. Не став задерживаться рядом с ним, я пошёл к повозке, ожидая команды матери о выдвижении в обратный путь.
Когда мы выезжали на дорогу, я обернулся назад и увидел, что иллюзии больше нет.
— Ты смогла найти как работает эта иллюзия? — спросил я у матери едущей на лошади рядом с повозкой.
— Да, — ответила она. — На дереве был прибор, который создавал её. К сожалению, когда его начали сдвигать с места, в нём что-то хлопнуло. Я открыла его и там почти всё превратилось в труху.
— Думаешь Щегловы сделали систему самоуничтожения, чтобы их технология не попала к чужакам?
— Вполне может быть. А может из-за удара он разрушился. Я хотела забрать его, подумав, что ты захочешь сам всё внимательно изучить.
— Да, спасибо. Правда жаль, что он не достался нам целым.
Пока ехали я рассказал Эмери про знакомство с рысью и про то как мы с ним общались. Она была удивлена, потому что ни о чём подобном ей не приходилось слышать.
— И ты отпустишь его самку? — спросила она.
— Да, — ответил я. — Он не стал нападать на нас. Хотя мне кажется, что битва с ним была бы очень тяжелой.
Эмери немного подумав ответила.
— Магические звери опасны. Я очень высоко оцениваю боевые качества барона Балакина, но хорошо, что вы смогли найти общий язык. Кстати, почему ты отказался брать инвалидов, решивших переселиться на наши земли.
— Я подумал, — сделав небольшую паузу ответил я, — что это будет для меня перебор. Город ещё не построен. Мне нужны специализированные кадры, а не калеки. Пусть это звучит цинично, но я лучше попрошу у Серека передать мне пленный азиатов. После того как им вживят рабский камень, они начнут строить дороги между нашими селениями.
— Дороги? — удивленно спросила Эмери.
— Да. Хорошие дороги привлекут больше торговцев. Мне нужно, чтобы у Ясула и Акакия были конкуренты.
— Зачем тебе это? Я думала тебя полностью устраивают эти люди.
— Пока да, — ответил я. — Но уже сейчас они чувствуют, что монополизировали рынок в Балакина. А мне не нужно, чтобы они расслаблялись, ведь рано или поздно они начнут завышать цены. Можно сказать, что я думаю на опережение. И дороги это не единственное, что я собираюсь сделать, чтобы привлекать к себе как можно больше богатых людей.
— Я обязательно поговорю об этом с Сереком. Мы ведь тоже очень много закупаем у этих двоих, — сказала Эмери. Чуть подумав она спросила у меня: — А как бы ты поступил с имперскими воинами, которые остались у нас?
— Ну я рад, что всё-таки это не моя головная боль. Честно сказать, я думал, что после того как откажусь от них, вы сделаете то же самое.
— Признаюсь честно, — улыбнулась мама, — я очень хотела, чтобы ты взвалил их на себя. Но не получилось. Ярар, тем не менее, что ты думаешь нам стоит делать с ними?
Я понял, что Эмери так просто не отстанет. И этот вопрос вроде своеобразного теста.
— Прежде чем я отвечу, скажи, что делаем мы с воинами, которые получили увечья?
— Мы выплачиваем им половину жалования пожизненно. Это небольшие деньги, но так делают немногие благородные. Поэтому на службу в нашей армии такой большой отбор. По достижении преклонного возраста ветеранам также платится треть от жалования.
«Пенсия, — про себя подумал я. — То, чего нет у других слоёв населения, есть у военных.» Никогда ранее я не интересовался этим вопросом.
— Половину жалования имперским воинам платить точно не стоит, — подумав сказал я. — Они ничего не сделали для Тьер. Самое простое, дать им землю, и пусть строят деревни в малозаселенных землях.
— А как решить женский вопрос? — спросила Эмери. — Ты ведь уже понимаешь, что мужчине без женщины не обойтись.
— Пусть тратят свои накопления. Покупают женщин на рабских рынках или сговариваются в деревнях, может кто и отдаст своих родственниц за них замуж.
— Я переживаю, что воины не смогут на земле работать, — ответила Эмери. — К концу года они или выйдут попытать счастья на большой дороге, или наложат на себя руки.
— Тогда их лучше спровадить уже сейчас. Как я уже говорил, слишком много хлопот с ними.
— Эх, — послышалось от матери. — Увы, Серек считает иначе, их нужно ассимилировать на наших землях. Кровь, как он сказал, не водица.
Пообещав матери ещё подумать, я предложил закрыть эту тему и обсудить то, чем мы займёмся, когда вернёмся домой. Так беседуя, мягко говоря о глупостях, мы доехали до места, где был наш лагерь. Он сейчас выглядит как разворошенный муравейник. Все бегали, кричали, собирая последние вещи и готовясь отправиться в дальний путь домой.
Не став откладывать в долгий ящик, мы вместе с Эмери отправились к клетке с рысью. Магией воздуха она погрузила клетку в телегу, после чего мы доехали до края леса.
— Смотри, — показал я на медленно идущего в нашу сторону большого кота.
Эмери проследив за моим взглядом увидела гостя и сильно напряглась. В её правой руке появился воздушный клинок. Он пробыл в её руке не больше пары секунд.
— Поразительно, — с удивлением произнесла она. — Только что он передал мне образ того как он уходит со своей самкой, а мы стоим на краю леса.
— Думаю так он хотел сказать, что пришёл только за ней, — указал я на самку, — и не собирается нападать.
После этого я забрался в телегу и открыл клетку с рысью. Она видела своего друга, но моё близкое нахождение настораживало её. Она сделал шаг, после чего села на задние лапы, и, как человек, сделала отрицательный жест головой, после чего снова легла.
— Кажется она рожает, — высказала предположение Эмери.
Почти сразу послышалось шипение от самки.
— И что будем делать? — спросил я.
— Я могу аккуратно её переместить на землю, после чего мы покинем это место. Уверена, Серек нас уже заждался.
Я кивнул, и Эмери начала действовать. Она очень осторожно подняла самку в воздух и переместила на землю. Самец приблизился к ней и положил свою голову рядом с её. Он послал мне мыслеобраз, в котором он гладит меня по голове.
— Кхам, — вырвалось у меня. — Вот же наглец!
— Ты что-то сказал? — спросила меня Эмери.
Я рассказал о видении Эмери, и она рассмеялась. Не став больше задерживаться, мы поехали обратно.
Три дня спустя.
— За попытку к бегству пленные солдаты Звездного дракона приговариваются к смерти через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — стоя на телеге и используя усиление голоса говорил Михаил.
После этого он кивнул, подавая знак, и телеги, на которых стаяли связанные пленные, тронулись. И восемь тел затряслись в предсмертных судорогах, повиснув на ветках деревьев.
— Обязательно было казнить именно таким способом? — спросил стоящий рядом со мной Герек.
— При попытке к бегству они убили двоих наших воинов, — ответил я. — И мы выбрали самую позорную казнь, чтобы остальные даже не думали о бегстве и уж тем более причинении вреда нашим солдатам.
— Всё равно, как-то это не очень, — печально произнёс Герек.
— Нам не до сантиментов. Мы хотим, как можно больше своих людей довести до дома живыми и здоровыми. Если азиаты не поймут этот урок, то в следующий раз, тела нарушителей отдадут вместо корма свиньям, — как можно громче сказал я, чтобы стоящие рядом узкоглазые меня услышали. Надеясь, что хоть у кого-то из них есть артефакт переводчик.
За моей спиной послышались перешептывания, и с помощью перстня-переводчика я понял, что мои слова были услышаны.
За время нашей дороги это был второй случай попытки побега. Первый прошёл бескровно. Вернее, бежавших азиатов на утро нашли загрызенными волками. Но пленные решили, что если у них будет оружие, то в лесу они смогут выжить, поэтому следующую попытку они предприняли, напав на воинов, осуществляющий охрану периметра.
Пришедший на смену караул нашёл погибших и объявил тревогу. К утру всех бежавших доставили обратно в лагерь, где они были повешены на глазах остальных.
Дальше была снова дорога. На наше счастье стояла ясная погода с северным ветром, дарующим в пути прохладу воинам.
Конечно очень много времени уходило на стоянки и водопои животных. В среднем мы проходили в день не больше двадцати-тридцати километров. И только благодаря тому, что почти все вещи и амуниция были погружены на телеги, позволяя воинам преодолевать путь налегке.
На пятые сутки Антон сообщил, что появились воины, которые свалились с животом. Опросив больных и осмотрев посуду из которой те если, я понял, что нашёл причину их недуга.
Конечно я исцелил их, но, как я понял, никто из них не понял причины моего недовольства: «Ведь все болеют от этой болезни при дальних походах. И кому-то везёт, и он выживает, а кому-то нет. Судьба такая.» — отвечали они.