брасывая вниз. Я была дезориентирована, полёт длился доли секунды, но ощущение свободного падения сделало своё дело — отрезвляющая боль разошлась от спины по всему телу, будто туда вонзили два ножа, и вместо отчаянного, но бесполезного в этих обстоятельствах крика я выдохнула слово активации, в последний момент окутываясь защитой. Как итог, ударилась я пребольно, так, что даже воздуха в лёгких будто бы не стало, но осталась жива. Жива! Впрочем, лить слёзы счастья времени не было; я шепнула Имя Бесчувствия, блокируя боль и эмоции, и откатилась в сторону. Вовремя — тяжеленный ящик рухнул как раз туда, где я лежала секунду назад, брызнув в разные стороны дождём гвоздей да инструментов. Это, впрочем, было уже не важно: защиту активировать я успела.
Мой ярый фанат тоже это понял и явно решил остаться инкогнито — наверху загрохотали шаги. Я же посчитала, что скромность не красит человека и Академия должна знать своих героев, потому выкрикнула:
— Рат!!!
Уверенности, что белка придёт, не было, но сущь явился тут же, зыркнул на меня и тут же вырос, воинственно распушив хвосты. Спрашивать ничего не стал — метнулся рыжей молнией, рычащей и очень злой, но поймать не успел — на коридор обрушилась Тьма.
Я тут же забарахталась в ней, как схваченный за шкирку котёнок — но, надо признать, держали меня ласково, нежно, омывая со всех сторон покоем и умиротворением, словно волнами. Где-то далеко кто-то орал, верещал Рат, кто-то ругался и причитал. Моё сознание выхватило голос Сана неподалёку. "Смотри, какие необычные контуры! Это первородная стихия! Серьёзно! Круто же!" — ну, кто бы сомневался, что этот псих обратит на это внимание. Лисино короткое "Не отвлекайся" окончательно примирило меня с действительностью — если уж она здесь, то все каким-нибудь образом, да уладится: она была из тех самых жутких светлых и, как всякое уважающее себя чудовище, умела быть дотошной и весьма убедительной.
— Дени? — позвала она строго, — Отзовись, если жива; если померла, явись ко мне призраком — вопрос есть.
Я не сдержалась и заржала, тут же застонав от боли в рёбрах. Ну, Лис…
— Ага, — безмятежно отозвалась она, — Значит, жива. Идём к тебе.
Мгновение спустя ко мне пробилась куколка, сверкая краснотой глаз.
— Дени, к тебе тяжело подойти, — проговорила куколка тихо, — Скажи зверю, чтобы унял тьму, и тогда Мы подойду к тебе.
Это Рат такое устроил, что ли? Ну и ну…
— Хватит, — прокаркала я, чувствуя себя так, будто наглоталась под настроение битого стекла, — Уйми тьму!!
Стихия вокруг заколыхалась, забурлила, но все же свернулась, скрываясь в тенях. Ко мне тут же подбежала Лис, а ещё откуда-то материализовался остроухий. Видок у него был, честно говоря, тот ещё — мне, кажется, ещё не доводилась его таким взбешённым и огорченным созерцать.
— Отойди, — попросил он Лис, — Я исцелю её.
Девушка бросила на меня быстрый взгляд и, дождавшись лёгкого кивка, отступила в сторону. Мер протянул руку и очень осторожно, словно я была взрывоопасным реактивом, положил ладонь напротив моего сердца. В тот же миг показалось, будто по венам заструилась тьма, а ещё я вдруг почувствовала, что становлюсь легче, текучее, словно я — вода, ветер или дым… Впрочем, полёт безумной фантазии тут же пришлось прервать: скулу резануло пронзительной болью.
— Что?.. — выдохнул Мер, попытался усилить мощь колдовства — и я закричала.
— Так, ну-ка хватит! — вмешалась Лис, — Что, не видишь — тут серебряный кастет с тиснением Запрета поработал, надо отпечаток срезать, а потом уже залечивать.
— Срезать? — тихо, как-то даже слегка угрожающе повторил Мер, глядя на Лис так, что любой бы убежал с воплями. Но она у нас ничего, крепкая, лишь плечами пожала:
— Эти штучки специально придуманы наёмниками для нападения на колдунов, не тренированных физически. Для нападающего главное — ударить достаточно сильно, чтобы остался чёткий оттиск, и любая защита порушится, а вся исцеляющая магия будет только подпитывать деструктивный символ. Так что да, в этом случае — срезать кожу, а потом уже лечить. Ты обезболивать умеешь?
— Я могу, — тут же влез Сан.
— Я сам, — отрезал Мер, и что-то ой какое странное было в глубине его глаз… Надо поговорить с ним, но однозначно — потом, ибо желающих поглазеть на представление резко прибавилось.
— Тиснение Запрета? — сказал подоспевший Дибисиус, — Однако, кто-то на вас неплохо потратился, студентка Дени — цените. А вот вы — идиотка, подпустили агрессора на расстояние удара. Непростительная халатность для учащейся первого класса! Потрудитесь запомнить этот урок — никого и никогда не подпускайте близко.
Я хотела было заверить, что польщена до глубины души щедростью несостоявшегося убийцы и урок запомню непременно, но чуть не откусила собственный язык, увидев, как полыхнули глаза остроухого. Не приведи Мать, приснится! Чего это он?
— Так, все вон! — принц, кажется, ощутил напряжение в воздухе и выступил в своем репертуаре — был внезапен, как труп в проруби. — Магистр, с вашего позволения, этим займутся студенты, приглашенные сегодня ко мне на чай — интересное развлечение, будет что обсудить, дегустируя пирожные. Разойдитесь!
И, что самое поразительное, таки разошлись, притом быстро и без возражений — какой же дурак с будущим правителем-то спорить будет? Вот мы разве что…
Я скользнула взглядом по лицам оставшихся. Ана-Марисоль выглядела, как всегда, мнущейся и неуверенной, но глаза полыхали злостью да тревогой, и она не считала необходимым скрывать это за опахалами ресниц. Монтя был вроде как спокоен, но вот губы сжаты в тонкую линию, а подбородок воинственно выпячен. Сан быстро что-то черкает в блокноте, изредка косясь на меня — явно скоро насядет с предложениями по модернизации защиты. Лис стоит сосредоточенная, явно готова в любой момент броситься на помощь, а во взглядах, бросаемых на принца — чистая ненависть. На Мера и вовсе глядеть страшно, ибо спать мне ещё без кошмаров хочется, а было в его светящихся глазах что-то такое, ну, нервическое.
Вот кто явно чувствовал себя комфортно, так это высочество — и то без сюрпризов не обошлось.
— Я не настаиваю, но не обязательно тратить чистую Тьму, — сказал он Меру небрежно. — У меня есть атаме, нейтрализатор и болеутоляющее для таких случаев.
— Надо же, как удачно. Дивное совпадение! — бросила Лис, будто перчатку в лицо кинула. Ой, нет, просто молчи!
— Считаешь? — хмыкнул Дан, — Что бы ты там себе не придумала, все члены Императорской семьи таскают с собой игрушки на такой случай. Ты удивишься, но убивать нас пытаются до неприличия часто, с помощью знака Запрета — в том числе. И вообще…
Какими там ещё откровениями нас собирался порадовать прекрасный, я не узнала: ярость Мера достигла точки кипения, он подхватил меня на руки и шагнул словно бы сквозь тьму. Сон окутал меня.
— Знаешь, ты у меня первая.
Просыпаться, чтобы услышать такое заявление — практика неординарная, всем советую. Я спешно проинспектировала в голове все прегрешения, но в упор не могла вспомнить за собой чьё-либо злостное совращение, потому глаза открыть пришлось — хотя бы из любопытства.
Лежала я, укрытая одеялом, в одной из уютных медицинских комнат, предназначенных для богатеньких деток. Больше никого не было, только Мер, сидящий расслабленно на подоконнике и взирающий на меня с теми самыми странными эмоциями.
— Кажется, я проспала что-то интересное, — сообщила я ему, фыркнув, но остроухий шутки не оценил.
— Ты у меня первая, — повторил он серьёзно, — Первый мой контракт. Я много раз представлял, как это будет, если меня вызовут — плохие варианты и хорошие, представлял людей. Нет, там, откуда я родом, они тоже встречаются, конечно, но среди моего окружения их не было. Но я воображал, что готов, только потому, что прочёл много книг, воображал вопросы, которыми буду задаваться, но в итоге — ни один не угадал. А теперь смотрю на тебя и не понимаю, как, как вы можете быть такими противоречивыми и хрупкими?
Я молчала, слегка придавленная этим странным откровением, а остроухий продолжил:
— Я раньше слышал много рассказов о том, что вы, люди — ужасные. Некоторые мои знакомые, из тех, что помогущественней, полагают вас или жалкими да примитивными, или забавными и смешными. Но, даже послушав историю Легиона и его друга-пророка, я до конца не осознавал, как до ужасного легко вас убить! Вы живёте в мире, где жертва всегда сама виновата, где насилие в любой форме — это почти что метод общения, где каждый за медную монету продаст другого, где прав тот, кто победил, и как-то не сходите с ума. Как у тебя получается так счастливо улыбаться своему брату, видя все это каждый день, человек? Как у тебя получается любить своих друзей — здесь?
Что-то было не так. У меня на языке вертелось быстрое "У меня нет друзей, только союзники" — потому что именно так должен отвечать уважающий себя колдун, но были и другие проблемы, поважнее. Он же не сказал всерьёз, что разговаривал с Легионом?..
Мер покачал головой и спрыгнул с подоконника; в его движениях мне чудилась какая-то нереальная, кошачья грация. Стало тревожно, и спина ужасно зачесалась. Я что-то забыла, что-то упускаю… упускаю…
— Тише — прошептал он; глаза его засияли ярче, а зрачки вытянулись словно у кота — Тише, девочка. Ты не должна тревожиться.
И все эмоции схлынули, кроме лёгкого интереса — я просто лежала и смотрела, как ко мне подходит полукровка, все меньше похожий на эльфа: вот становятся ещё больше глаза, удлиняется лицо, завиваются назад рога, распахиваются мощные крылья за спиной — чёрные, лоснящиеся, им явственно тесно в комнате, вон как перьями задевают стены…
— Однажды Легион сказал мне, что в тех, кто вызывает нас, не стоит искать ничего, кроме алчности и ограниченности, — сказал демон. — Но я хочу найти.
Он чуть собрал крылья и плавно шагнул ко мне.
— Пророчество говорит, что я уничтожу этот мир. Это моё предназначение, мой дар — разрушать миры.