Это была странная сказка, но на фоне всего происходящего — не так уж и ужасно. В конечном итоге, я уже убедилась, что сплю и вижу крайне причудливый сон. Это было обычным делом, когда крылья начинали отрастать; чем больше перьев, тем более дикие коленца выкидывала моя магия. Этот раз, будем честны, ещё не самый худший, а, может, и вовсе волшебный, потому я просто позволяла странному сновидения нести себя на волнах и баюкать…
— Ты! — мне снилось, что мужской голос сердито шипит, — Я тебе сейчас перья общипаю! Значит, мы тебя ищем, отец армию собирает, а у него тут свидание! Где ты её взял, кстати? Она ведь одна из нас? И почему не познакомил со мной — что, боишься, что уведу?
— Шам, — в красивом женском голосе плескался смех, — Прекрати смущать брата, будь так добр. Мер, милый, я понимаю, что у тебя возраст, когда хочется свободы. Мы же с папой только за! Но ты ведь мог хотя предупредить, правда? Неужели мы бы запретили тебе?..
— Легион и папа решили, что тебя вызвали демонологи из Мира Двух Империй! — вновь вмешался мужской голос. — Легион рассказывал об этих монстрах кучу историй, помнишь? Бездна, да мы правда думали, что тебя надо спасать!
Мне приснилось, что Мер смущенно прокашлялся.
— Вообще-то, — сказал он, — Так и получилось. В смысле, меня вызвал демонолог — вот она. Мы теперь вместе учимся в Академии Чернокнижия.
Стало тихо, даже гром с колокольчиками, и те смолкли.
— Мам, он ведь врёт? — вопросил мужской голос с надеждой.
— Что самое парадоксальное, нет, — отозвался женский, — Интересно. Хотя, мне тоже доводилось когда-то вызывать демонов…
— Ты вызывала кого-то, кроме папы? — незнакомец дико возмущен.
— Было дело, — "маму" так просто не пронять, — Так или иначе, я проделывала это, пребывая под защитой человеческого тела. Но девочка — не человек. Демон, работающий демонологом… Тари с Легионом будут хохотать, как полоумные.
— То есть, она все же одна из нас, так ведь? — Мер взволнован.
— Милый, мне сложно понять, — женский голос таков, будто она хмурится. — Не знай я наверняка, что наши виды не скрещиваются, подумала бы, что малышка — полукровка. Её сила как-то уж очень нестабильна, словно её что-то подавляет… Быть может, ты разбудишь её? Мы могли бы поужинать все вместе. В конце концов, это ведь такое событие! Мы могли бы все вместе пообщаться, тем более, уверена, папа тоже захочет с ней познакомиться.
— Эм… мам, я как бы не уверен, что она это нормально воспримет. Особенно знакомство с вами, да.
— У вас ещё не та стадия отношений? — участливо спросила "мама".
— А… и это тоже.
Какой, однако, странный сон…
— Мама, — голос Мера серьёзнеет, — Раз уж вы все равно здесь, не посмотришь, все ли с Дени в порядке? Просто она ощущалась как-то странно, будто заболела.
— Конечно, милый.
Звон колокольчиков усилился, и я почувствовала, как ласково закружил вокруг степной ветер, ластясь. Чья-то ладонь медленно, осторожно провела по моему лицу, и было в этом прикосновении что-то такое знакомое и родное, что, не будь сонного оцепенения, я точно разрыдалась бы — не то от облегчения, не то от тоски по чему-то близкому и несбыточному водночасье.
— О Предвечная, бедный ребёнок, — в голосе "мамы" плескалось искреннее огорчение, — Разумеется, её сила нестабильна — какой-то изверг вырвал ей крылья!
— Что?! — хоровой вопль чуть не оглушил, а я все сильнее нервничала, уже пытаясь сбросить с себя оковы сна. От спины расходилась боль, отрезвляющая и проясняющая разум. Слишком странный сон, слишком… всего слишком…
— Кто посмел?! — брат Мера в ярости.
— Как теперь быть? — вот за что уважаю остроухого, так это за умение мыслить практично и хладнокровно. Голос у него спокойный, безэмоциональный, будто ничего особенного не происходит; всё же, отменный из него получится колдун!
Даже если все, что происходит, взаправду… Кто сказал, что ветрам нельзя быть колдунами? Откуда такая дискриминация?
Тьма, какая же ерунда приходит в голову!
— Я попробую ускорить регенерацию, — голос невидимой мне ветромамы задумчив и вкрадчив.
"Не надо" — силюсь сказать, но губы не слушаются.
— Милый, отнеси её на мой алтарь — необходимо полностью усыпить малышку, чтобы она не чувствовала боль и по дурости малолетней не сопротивлялась, — звучит её голос, а потом мне кажется, что я — подхваченный ветром кленовый лист. Звон колокольчиков все громче, запах кладбищенской фиалки и дыма все сильнее, а потом — тишина и тьма.
Проснувшись, я долгое время таращилась в потолок, пытаясь понять, где я нахожусь и кто такая. Говорят, с молодыми девушками подобное порой случается, вот и меня угораздило. Правда, я умудрилась загулять не с парочкой симпатичных кавалеров, а с тремя демонами-ветрами в сновидении, но всегда нужно делать скидку на особенности колдунов, верно?
Вот и осталось мне, что лежать да думать. То ли во вчерашнем угощении, которое подавали к столу принца, было что-то крайне забористое, то ли у меня серьёзные проблемы магического характера. Других вариантов нет, потому что такие сновидения мне не являлись даже после того, как я ухитрилась надышаться ядовитыми алхимическими парами и видела всюду разноцветных бабочек, поющих гимны на разные голоса. Но демоны, которые были ветрами, колыбельная степи, перезвон колокольчиков… увольте, у меня не настолько богатое воображение.
Опять же, во мне после сна присутствовала какая-то чрезмерная ясность восприятия, словно весь мир был мной, цвета стали ярче, воздух звенел, а магия ощущалась закономерным продолжением меня, будто потянись мысленно — и она будет тут как тут, родимая, безо всяческих знаков и даже слов… Опасное чувство, потому что опьяняет и заставляет поверить в то, чего нет и быть не может.
Вздохнув, слегка смещаюсь, чтобы тело не затекало — и с трудом сдерживаю вопль.
О Тьма, только не это! Да лучше бы я проснулась после ночи с десятком любовников, подцепив в итоге какую-то заразу — это хотя бы магией безболезненно можно было бы вылечить! Но то людские любовники, а это демоны-ветры, желающие помочь. С ними, разумеется, все сложнее — даже во сне.
Зеркало в ванной подтвердило ужасающий факт: проклятые крылья за ночь вымахали до размеров прямо-таки неприличных. Конечно, маховые перья на них только проклюнулись, но кость, судя по всему, сформировалась полностью, а поверх серебристо-жемчужных нежных пёрышек у основания уже нарастали серые и рыжевато-коричневые, более плотные верхние перья.
Я судорожно выдохнула и сложила крылья.
Итак, факт первый — мне будет очень, очень больно.
Факт второй — кажется, я действительно вызвала из иномирья юного высшего демона, и все его шутки насчет происхождения были всего лишь правдивыми ответами.
Вопрос дня: что мне теперь делать со всем этим — с крыльями, со знаниями, с воспоминаниями? Как теперь верить постулату "Демоны всегда лгут", если к этой расе принадлежит самое честное из известных мне существ? Как верить в истории о "ужасающем пекле", когда я помню голос степи и запахи ночи?
Я почувствовала вдруг, что ужасающе, почти до крика злюсь на Мера и его непутёвую семейку. Как они могли? Значит, добренькие, вылечили, показали свой мир краем глаза, показали настоящую магию, а не жалкие потуги, настоящих демонов, а не то, во что мы их превращаем.
А потом я проснулась здесь. И знаю, что будет дальше. Мер наиграется в демонолога и уйдёт в свой мир, где живые ветры, и запах грозы, и сияющая трава, и колдуны настоящие. Свободные, веселые, злые исследователи неведомого — да какими они ещё могли бы быть, коль родились в таком мире? Любой дурак смог бы быть таким там.
А как же я? Как теперь жить мне — здесь? Как теперь мне знать, что все, во что я верила — ложь?
Демоны ужасны, лживы, уродливы? Нет, таковы мы.
Глава 8О свете, тьме и Звере
— Я до сих пор был убеждён, что Ребёнок — это сказочное чудовище.
— Вы знаете, а я всегда думала, что сказочное чудовище — это Единорог. Я до сих пор никогда не видела живого единорога.
— Ну что же, теперь мы друг друга увидели, — сказал Единорог, — Давай договоримся: ты поверишь в меня, а я — в тебя. Идёт?
С крыльями пришлось намучиться, и немало. Это и неудивительно: вот вообразите себе, что у вас внезапно выросла дополнительная пара рук, и мозг, привыкший к стандартному комплекту конечностей, пытается посылать какие-то сигналы ошалевшему телу? Картинка не очень выходит? То-то и оно.
Что неудивительно, все утро потрачено на попытки сладить с проклятыми рудиментами. По итогам, я практически разгромила ванную, разбила склянки с очищающими составами, когда вместо рук потянулась к ним крыльями, и оказалась сверху до низу покрыта пеной. Тем не менее, как любит повторять профессор Бал, волеизъявление колдуна может творить чудеса. В моём случае эдаким чудом стало то, что крылышки удалось на птичий манер крайне компактно уложить за спиной. Накинуть поверх формы Академии объёмный шарфик с парочкой иллюзий — и из зеркала на меня смотрела Денька, чуть более сутулая, чем обычно, но совершенно определённо бескрылая.
После продолжительных метаний мной было решено, что с Мером произошедшее обсуждать не стоит во избежание попадания в совершенно идиотскую ситуацию. Так и воображаю, как подхожу с спрашиваю: "Слушай, а мы правда прошлую ночь провели в степи демонического мира с твоей роднёй, или это все же мои галлюцинации?". Даже звучит смешно.
И вообще, я на него злилась. Сама понимала, что глупо, но это обычное явление — выплескивать все дурное в первую очередь на тех, кто искренне пытается помочь. Логики в этом чуть, но зато это, так сказать, человеческое, чисто человеческое…
Выплыв из ванной на волне таких вот решений, наткнулась на взгляд Мера, эдакий вопросительно-ожидающий.
— Ну что, пошли? — вопрошаю нарочито грубо. — У нас там ещё мир не спасен.