Потому что их очередь выбирать.
— Так же нельзя, — шепчу обречённо. — Да, глупцов надо учить, но зачем же такая жестокость?
Ответа нет, лишь шелестит на грани сознания тихое: "Круг должен замкнуться". Да уж…
Наблюдаю почти отстраненно, как Мер с Даном пытаются вызволить Лис — безрезультатно, конечно, хотя они всячески стараются. Знакомую парочку выхватываю взглядом лишь краем глаза — сидят на крыше, на зрелище, так сказать, любуются. Сложив крылья, устремляюсь к ним, чувствуя, что подошла к той границе, когда злость туманит разум.
— О, вернулась, малышка, — Легион улыбается, и за этой усмешкой и блеском глаз ничего не разглядишь. — Я рад, что ты жива.
— Правда? — вопрошаю скептически.
— Да ещё бы! Случись что с тобой, Иша бы мне мозг выела.
— Он рад, — говорит Бал чуть грустно. — И дело не в чьём-то недовольстве.
— Сам чуть меня не убил, а теперь радуется?
— Для личностей его типа это дело совершенно обычное, — говорит профессор.
— А ты все веришь, что во всех окружающих есть нечто хорошее, светлый? — протянул Легион насмешливо. — Даже во мне?
— Особенно в тебе.
— Ну-ну… ваша вечная проблема, ребята. Она вон тоже верила, — кивок в сторону Лис, которую как раз подводят к костру.
Странно это, между прочим. Отсюда, с крыши, время внизу будто бы течёт медленнее, словно все присутствующие движутся в вязком, густом мёде.
— Что произошло? — спрашиваю. — Как они узнали правду о Лис?
— Одно из шальных заклятий угодило в эту вашу лечебницу, — хмыкнул Легион. — Светлая и несколько колдунов, что снарядились ей помогать, поставили щиты над ранеными. Колдунов выжало досуха, светлую ценой развоплощения защитила хранительница.
— Куколка? — зачем-то спросила я, хотя и так все понятно.
— Она самая, — улыбнулся Легион. — Хранительница сгинула, а ваша Лис выложилась настолько, что ни защищаться, ни скрывать свой истинный дар не могла.
— И они её хотят убить за то, что она их спасла?!
— Типичный случай, — в той гримасе, что искажала лицо демона, все меньше было веселья. — Все точно так же, как в тот раз — круг замкнулся, и мой договор с отцом завершён. Они убьют самое дорогое для последнего Императора существо на его же глазах. Как и моего друга когда-то: на том же месте, тем же способом. Я сам попросил отца об этом. Мне, видишь ли, хотелось, чтобы наследники убийцы познали ту же самую боль, что когда-то ощутил я сам.
Слышу скрежет и вижу, как пузырится черепица под внезапно возникшими из небытия алыми когтями.
— И он решил наказать меня вот так, — голос демона упал до шипения. — Мало было того, что я предал ради него крылатых. Они твердили мне, что нас ждет Бездна, но я не верил. О, как я презирал тех, кто не желал принимать новый порядок, за малодушие и лицемерие! Я убил десятки себе подобных, штурмовал древний город, где стоял главный храм родителей Мера, и едва не убил его мать, уготовив ей ужасную судьбу. Ох, если бы они знали, кто живёт с ними под одной крышей! Даже хорошо, что Бездна изуродовала меня до неузнаваемости — она любит показывать зарвавшимся светлым божкам их место. И вот после всего этого я попросил об одной-единственной вещи: вернуть моего друга. И что же я получаю в итоге?
Н-да, ситуация.
— Ты забываешь упомянуть, что после моей первой смерти утопил этот мир в крови, — сказал Бал устало. — И только договор спас местных жителей от бедствия в твоем лице.
— Все-таки я не подарю тебе милосердную смерть, — ощерился Легион. — Не заслужил, умрёшь с остальными.
— По сравнению с тем, как ты убил меня первые три раза, любой апокалипсис покажется лёгкой развлекательной прогулкой по памятным местам, — усмехнулся Пророк. — Хотя странно осознавать, что за прошедшие века смерть стала обыденным делом — как плановый осмотр у лекаря. Предвечная Госпожа мне уже даже убежище у себя предлагала. Как она изволила выразиться: "Ото всяких безумных творцов подальше".
— Хватит! — семейные разборки тысячелетней давности не были сейчас в приоритете. — Легион! Твой друг здесь!
Для надёжности ещё и крылом его стукнула — к сожалению, без малейшего эффекта.
— Он не услышит, — сказал профессор Бал устало. — Я, уж поверь, испробовал разные варианты. Письма, послания, намёки, колдовство… Даже сам вызывал его несколько раз, но все без толку.
— То есть, он услышит вас только после того, как мир рухнет? В этом смысл?
— Нет, — просто отозвался Пророк. — Вместе с миром умру и я — окончательно и бесповоротно.
Полный ангелец!
— Но зачем?! — взвыла я, с тревогой наблюдая, как Дан пытается прикоснуться к Лис, но его руки проходят сквозь. Взгляд я, впрочем, быстро отвела: выражение лица у принца было слишком… все слишком. Смотреть на это было тяжело.
— Мастер, очевидно, был чрезвычайно зол на его выходку и решил преподнести урок — таким вот образом.
— Это слишком жестокие уроки!
— Возможно. Но только таковые, к сожалению, и помогают нам развиваться и умнеть. А уж существу вроде Легиона, с его непомерным, постоянно возрастающим могуществом и, прямо скажем, своеобразным характером, нужно научиться владеть собой и ценить чужие жизни… рано или поздно.
Тут мне возразить в целом нечего. Хочется, конечно, сказать, что судьба целого мира — не разменная монета в игре двух всесильных существ. Но что бы я понимала в таких вот вещах? Ведь мало ли, сколько этих самых миров Мастер сотворил! Может, для него такие вещи — как уборка в старой кладовке или прополка сорняков на грядке.
— Ладно, — говорю. — Ладно. Чья очередь теперь выбирать?
— Людей, — сказал Легион, очевидно, расслышавший последний вопрос. — Зверь там или нет, но последний выбор в таких вещах всегда только за ними.
Дальше слушать я не стала, да и смысла не было. Широко распахнув крылья, стрелой спикировав вниз — и время ускорилось снова.
— Люди! — крикнула я Меру с Даном. — Они должны изменить свое решение! Попытайтесь воздействовать на людей ментально, шептать, крылом стукнуть! Мы не сможем их и пальцем тронуть, можем только подтолкнуть к верному решению!
Впрочем, ораторствовала на этой площади не только я.
— Это светлая призвала ангела, уничтожившего наш город! — вторил мне голос местного заводилы, в котором я с удивлением узнала того самого колдуна из канцелярии, что активно просвещал Монтю насчет светлых шпионов. — Она сожгла наши дома! Все — её вина!
— Моя дочь сгорела в квартале колдунов — пущай и эта горит! — встряла пожилая женщина с перекошенным, искаженным злобой и страданием лицом. Толпа ничтоже сумняшеся перехватила эстафету чудесных обвинений.
— Она притворилась, что лечит моего сына, а сама наложила на него порчу!
— Она пыталась склонить меня к свету!
— Она обманом заставила прийти к ней!
Интересно, а Неназываемого Пророка Лис походя не прибила? Детей не ела? А то как-то мало в списке прегрешений, на мой взгляд, чего-то не хватает.
— Эти светлые приносят детей в жертву ангелам!
А нет, пронесло — теперь, как говорится, все на месте.
— Сожжем её во славу Императора Дана! — провозгласил между тем с помоста чудесный человек, заведующий сим дивным фестивалем. Я скосила глаза на "Императора Дана" и тихо хмыкнула себе под нос, ибо высочество представлял собой жутчайшее зрелище. С другой стороны, а чего он ждал? Наверное, вот так — это по-своему справедливо. И как знать, стала ли бы я помогать, окажись на костре не наша Лис, а малознакомая девица? Или посчитала бы возмездием за сожженных людей? Точнее, я знаю ответ, но не время задумываться об этом вот прямо сейчас. Слишком много кругов замкнулось, слишком много вопросов висело в воздухе, слишком много воспоминаний клубилось вокруг.
Я будто перенеслась на пару лет назад, будто вхожу вновь в таверну, где обосновались охотники за больными магической проказой. Словно опять звенит жалобный плач Фили, которого скоро уничтожат, и я сжимаю губы, вспоминая худшие, страшнейшие чары, найденные в библиотеке, выпрошенные у профессора Бала, подсмотренные на тренировочных боях. На моей стороне — эффект неожиданности, талант и дерзость, я не боюсь смерти и не приму поражения. А ещё знаю, что вон те двое пьяниц, и подавальщица, и лысый трактирщик… Все, кто тут, должны умереть, чтобы мой брат был жив.
Значит, они умрут.
Охотники оказываются ловкими, но в самый критический момент мне на помощь приходит куколка, а Филю защищает, окружая, светлая магия.
Так мы с Лис разделили секреты на двоих и честно хранили их. Но интересно, не придёт ли за мной однажды кто-то, чьих любимых я убила там, в таверне? И насколько справедливым будет такое вот возмездие?
Тряхнув головой, мельтешу среди людей. Моя история тоже в какой-то мере повторяется, ибо теперь я бессильна. Хожу меж народом, шепчу разное.
— Она же лечила вас!
Хлоп крылом.
— Она не может иметь отношения к тому, что творилось в небе, она все время была на ваших глазах!
Хлоп крылом.
— Она молодая и симпатичная! Неужели вам её не жаль?
Хлоп крылом.
Ну и так по кругу. Помогло, правда, не особенно. Нет, некоторые задумались, засомневались, но стоило им осмотреться по сторонам, как моё влияние магическим образом прекращало свое действие.
— Мама, это же та тётя, что меня спасла! — выдал было какой-то ребёнок, но ему быстро закрыли рот, судорожно озираясь — не услышал ли кто.
Я в отчаянье опустила крылья. Лис уже устраивали на предполагаемом месте убивания, Мер с Даном тоже пытались достучаться, но не преуспели — даже голос Зверя, ранее работавший безотказно, не помогал.
— Жалко девчонку, — вдруг услышала я негромкое за спиной.
Да неужели?! Повернувшись, едва не навернулась на землю в изумлении: в тени здания, нагруженные сыто позвякивающими мешочками, расположились представители нашей гильдии Меченых, в почётные члены которой меня не так давно приглашали. Ребята, судя по всему, активно проводили время в дорогих лавках, брошенных хозяевами. Ну, тут дело известное: кому катастрофа, а кому и перспектива наживы. Одно странно — их я крыльями даже и не пыталась коснуться, а они вон как заговорили. Впрочем, кто сказал, что людей для таких озарений надо обязательно лупить? Некоторых, как показывает практика, и так предостаточно били все, кому не лень — жизнь, например. А от такого вот избиения, говорят, иногда не только злость, но и мозги с состраданием могут прорезаться — у некоторых, особенно уникальных, экземпляров.