А есть еще способ охоты – выкуривание из норы; устаревший способ охоты на лисицу и барсука, заключающийся в выгоне из норы животного дымом от костра. Применялся при охоте на барсука – с осени до впадения его в спячку; на лисицу – осенью и зимой при плохой погоде: холодное осеннее ненастье, обильный и длительный снегопад, глубокий рыхлый снег, резкие морозы и оттепели, когда зверь отсиживается в норе.
В выкуривании из норы должны участвовать два-три охотника. Поиск нор проводят заранее. По чернотропу обследуют пригодные для нор местообитания животных: овраги, балки, крутые берега ручьев, лесные «гривы», бугры и так далее. По снегу зверей тропят «в пяту» после обильного снегопада. Для выкуривания из норы выбирают те норы, где большинство коридоров находится на уровне ниже отнорка. Начиная охоту, в первую очередь определяют при помощи пучка горящей соломы или факела отнорок с максимальной тягой внутрь. Отнорки, которые не могут проконтролировать, забивают сучьями и дерном. У главного отнорка за небольшим укрытием ставят стрелков, а у отнорка с максимальной тягой разводят костер. Когда он хорошо разгорится, его накрывают зеленым лапником, сырой соломой и заталкивают колом как можно глубже в нору. Для усиления тяги воздух в нору загоняют веником из веток, взмахами тряпки.
Охота на барсуков – весьма занимательное занятие, которое, тем не менее, иногда бывает опасным. Барсук – сильное животное, а раненый зверь опасен вдвойне. Поэтому следует быть аккуратным. Но, изучив их повадки, при этом обладая всеми необходимыми инструментами, охотнику обязательно удастся добыть этот ценный трофей.
Для чего я так подробно рассказываю про охоту на барсуков? Это все из-за Фомича: старик, когда услышал мой план по захвату бритишей в плен, тут же сообщил, что это точь-в-точь как охота на барсуков. Я расспросил его, ну и когда Фомич мне в подробностях рассказал об особенностях охоты на этих животных, то я действительно понял, что здесь много общего. Надо только заменить в описании барсуков на британских подданных, и вкратце будет понятна суть моего плана.
Делаем «раз» – запираем один выход базы ЧВК «Эриний»; делаем «два» – начинаем кошмарить личный состав «эриний», уничтожаем всю их подвижную технику; делаем «три» – как только бритиши предпринимают попытку прорыва через второй выход, мы их тут же под видом украинских военных «подбираем» на своей броне и увозим в неизвестном направлении.
Просто и эффективно!
Ну а когда уволочем добычу в свою берлогу, распотрошим трофеи согласно их ценности: чистокровных бритишей – отдельно, их британских полукровок – отдельно, всех прихвостней и коллаборантов – в утиль! А дальше выходим на связь с руководством ЧВК «Эриний» и предлагаем чейндж: всех ваших чистокровных англосаксов обменять на одного нашего предателя и иуду полковника Беленко. Можно будет для пущего эффекта вместе с предложением об обмене прислать еще что-нибудь вещественное, ну, чтобы у бритишей не осталось никаких сомнений, что они сейчас общаются с совершенно отмороженными на всю голову дикими азиатами. А то ходят тут, как у себя дома!
Понятно дело, что план предстоящей операции был несколько сложнее и состоял из множества нюансов, к примеру, весь наш отряд пришлось разделить на шесть групп, где у каждой была своя цель и задача.
Изображение передавалось четко и без помех. При желании я мог приближать и удалять картинку. Но поскольку камера была установлена на возвышении, то в объектив попадала вся база «эриний», даже трущобы украинских прихвостней поместились.
К воротам базы подъехал грузовик с цистерной в кузове. Это машина для откачки нечистот, она приезжает сюда через день. Все-таки личный состав данной военной базы насчитывает без малого роту, поэтому и септик наполняется очень быстро. Почему машина приезжает через день – непонятно, ведь проще было бы пригнать одну большую, но реже, чем маленькую, но часто. Видимо, и на такой мелочи мутят бабло, не удивлюсь, если по документам здесь появляется не четырехкубовая машина, а, к примеру, десятикубовая и через день, тогда кому-то в карман оседает плата за шесть кубов «вымышленного» дерьма. А что, еще в Древнем Риме сказали, что деньги не пахнут!
Но нам так даже проще. Ассенизаторская машина ночевала в соседнем с базой селе, двойка наших разведчиков этой ночью скрытно заминировала цистерну. Номера на машине были хмельницкие, хозяин машины тоже был оттуда и приехал в Крым, чтобы заработать денег на военных объектах. Плохо, конечно, что септик располагался за пределами военной базы и автоцистерна не заезжала на ее территорию, но зато перед каждым визитом она останавливалась перед КПП, к ней подходил охранник, который проверял машину, а заодно передавал водителю деньги за проделанную работу. Обратно машина уезжала другой дорогой, чистоплотные бритиши не хотели, чтобы перед их воротами воняло расплесканным из переполненной цистерны дерьмом.
– Начали! – приказал я в динамик рации.
К сожалению, в арсенале нашего отряда была всего одна дальнобойная винтовка В-96, она же известна как «взломщик». Мощная штука! Я несколько раз стрелял из этого агрегата. По сравнению с ней СВД – легкая игрушка, но зато ОСВ-96 заметно легче в работе, чем тот же крупнокалиберный пулемет «Утес», хоть они имеют одинаковый калибр – 12,7 миллиметра.
Снайпером у нас в отряде был выпускник хабаровской школы, сержант Глазков, которого обычно звали Глаз. Невысокий парень двадцати пяти лет от роду, с наголо бритым черепом и короткой, густой бородкой рыжего цвета. Хоть Глаз был и невысоким, но зато коренастым и мощным. С винтовкой, которая, между прочим, весит тринадцать килограммов, обращался ловко и умело. Ему предстояло первому начать стрельбу. И от точности попаданий зависело очень многое.
Хоть я и был от его позиции почти в двух километрах, но прекрасно представлял, что сейчас там происходит.
Выстрел!
Пороховые газы через специальное газоотводное отверстие в стволе попадают в газовую трубку, которая воздействует на поршень затворной рамы, заставляя ее двигаться назад. При откате назад затворной рамы происходит отпирание канала ствола снайперской винтовки – извлечение и выброс стреляной гильзы, сжатие возвратной пружины. Взвелся ударник – и новый патрон встал на линию досылания. Возвратная пружина вернула затворную раму в переднее положение.
Выстрел!
Тяжелые бронебойные пули за секунду преодолевают восемьсот метров – расстояние до цели, с легкостью пробивают корпус стального блок-контейнера. Толщина стенки жилого модуля – всего пять миллиметров, потом идет утеплитель и внутренняя пластиковая обшивка. В каком модуле располагался радист – нам известно, мы даже знали, где именно стоят основная и запасная рации. Бритиши активно продавали этот вариант походного лагеря, поэтому в общем доступе была схема расположения домиков, их внутреннее убранство и размещение личного состава.
Задача Глаза – заглушить противника, поэтому он целенаправленно бьет по модулю радиста, по антеннам и тарелкам спутниковой связи. Конечно, портативные рации, работающие на близкой дистанции, которыми снабжены сотрудники ЧВК «Эриний», ему не уничтожить, но нам и не надо, наоборот, нам надо, чтобы именно по этим рациям наглы вызвали подмогу. Ведь у нас есть хитровыкрученные спецы РЭБ[4], которые держат эфир под контролем. У врага по-любому есть еще и спутниковые телефоны, но рэбовцы обещали и их заглушить.
К одиночному соло крупнокалиберной винтовки добавилось отрывистое «карканье» коротких очередей двух крупнокалиберных пулеметов ДШКМ. У винтовки на дистанции в тысячу метров разлет пуль не превышает десяти сантиметров, пулемет ДШКМ на такой же дистанции дает разлет уже около метра. Но пулеметным расчетам надо было всего лишь уничтожить автотранспорт бритишей, вывести его из строя. А ширина капота современного армейского автомобиля в любом случае больше метра, так что как-нибудь да попадут. Опять же, ДШК не жалко потом подорвать, а вот «Утесы», которые были в нашем арсенале, жалко терять, они еще пригодятся.
Бухнул негромкий взрыв, экран планшета показал мне, как говновозка окуталась клубами сизого дыма, а ее цистерна лопнула и развалилась на несколько частей. Сотрудник военной базы, который в этот момент разговаривал о чем-то с водителем, упал пораженный ударной волной, водитель тоже плюхнулся на землю, но через несколько секунд очнулся и, активно работая локтями, пополз прочь от горящей машины. Уполз раненый водитель недалеко, видимо, его контузило, и он потерял ориентацию в пространстве, потому что в здравом уме никто не стал бы заползать на минные заграждения. Хлопка противопехотной мины я не слышал, просто увидел, что водитель заполз на полосу перепаханной земли, которая черной змеей вилась снаружи базы бритишей, а потом под ним несколько раз взорвались фонтанчики черной земли, он неоднократно конвульсивно дернулся и затих. Легкие противопехотные мины взрываются не сильно и предназначены, в первую очередь, для ранений личного состава, а чтобы ступню там оторвать или ногу целиком – это уж как повезет наступившему на нее бойцу.
Как только ассенизаторская машина взорвалась, второй сотрудник частной военной компании метнулся обратно к воротам, ему дали спокойно забежать внутрь базы и запереть их за собой. Вот ведь гад – даже не проверил, что с его товарищем, который пострадал от взрыва машины. А тот, между прочим, был еще жив, он вяло шевелил руками, пытаясь отползти в сторону. Скорее всего, у него был поврежден позвоночник, потому что кроме рук ничего не шевелилось. Растекшееся горящее дизельное топливо, подобно огненной лаве из жерла вулкана, медленно подкралось к раненому бойцу и поглотило его. Думаю, в этот момент раненый сотрудник «Эриний» кричал как резаный, но картинка передавалась без звука, поэтому я этого не слышал.
Тут же начали работать наши минометы. У нас было три 82-миллиметровых миномета 2Б14 «Поднос». Позиция минометов располагалась в трех километрах севернее, корректировал огонь Рыжиков, а управлял стрельбой лейтенант Топкин. Минометы у нас сейчас – основная ударная сила. На три ствола было больше пяти сотен мин, хватит не только чтобы пристреляться и разнести тут все к чертям собачьим, но еще и останется про запас.