– С чего бы это? Кто знает, что это именно мы расхреначили «эриний»? Ты же в Центр ничего об этом не докладывал.
– Я-то ничего не докладывал, но ты думаешь, что наши рэбовцы уже не доложились? Ага, щазззз!!! Зуб даю, что они на нас потихоньку стучат в Центр. Так что зови Тарануньку и Штепселя, будем писать письмо Косте Особисту, пусть выручает.
Глава 17
Я перечитал в третий раз полученное из Центра сообщение и в очередной раз не поверил своим глазам. Отправляя запрос о помощи три часа назад, я, во-первых, не ждал столь скорого ответа, а во-вторых, никак не мог предположить, что Костя отреагирует именно так. Я предполагал, что меня либо пошлют куда подальше со своими призывами о помощи, либо предложат пустить себе пулю в висок, чтобы не подставлять бойцов из отряда, когда по мою душу придут чистильщики. Причем о чистильщиках это я не для красного словца, это из опыта войны на Донбассе. Там всякого пришлось насмотреться, особенно в самом начале войны, да и потом разного хватало. Из-за всех этих внутренних разборок очень многие ополченцы-добровольцы, в том числе и ваш покорный слуга, сваливают оттуда. А те, кто вовремя не принял новых правил, «случайно» погиб.
Да что там: «видел», «слышал»! Я своими руками, а точнее со своим другом по кличке Фашист, на пару уничтожил группу таких вот чистильщиков, призванных арестовать меня и все командование отрядов, прикрывавших Восточный Крым.
А что вы хотели, гибридная война – дело такое, непредсказуемое!
В полученном из Центра от Кости Особиста сообщении были четкие инструкции, как выйти на след «эриний» и спецов из МИ-6, ответственных за кровавый теракт в Керчи. Причем, как всегда, инструкции подробные и четкие, как будто Костя знал, что я проявлю инициативу и наш отряд раздолбает базу британских чевэкашников. Прям удивительно и непонятно. Хотя…
– Вы когда сообщили в Центр, что мы раздолбали «эриний», но не смогли захватить пленных? – спросил я у Штепселя.
– Мы? – переспросил молодой рэбовец.
– Ну конечно, вы! – раздраженно бросил я. – Ясно дело, что вы помимо тех сообщений, что диктую вам я, посылаете еще и свои отчеты.
– У нас приказ! – вступился Тарапунька, который был главным в паре рэбовцев. – Сам понимать должен.
– Я и так понимаю, поэтому и спрашиваю.
– Сразу и послали, как вы с задания вернулись и стало понятно, что произошло. Хочешь, могу дать почитать.
– Не надо, – отмахнулся я. – В следующий раз сразу у меня спрашивайте все вопросы, которые интересуют Центр, я дам более полную информацию.
– Я подумаю, – вежливо отказался от моего предложения Тарапунька.
Ну, оно и понятно, у каждого своя работа. Кому-то лезть под пули, рискуя собственной шкурой, а кому-то сканировать радиоэфир и составлять подробные отчеты на своих боевых товарищей. Причем второе – это вовсе никакое не стукачество, а вполне нормальная и общепринятая в любой армии мира практика. И еще неизвестно, кто больше пользы Родине приносит.
Итак, что было в ответном сообщении.
«Записать видеообращение к руководству ВСУ и командованию британскими подразделениями в Крыму, где будут выдвинуты жесткие условия о немедленной передаче всех виновных в Керченском теракте в руки российской стороны. Если противник этого не сделает, то все британские подданные, находящиеся на территории Крыма, станут объектом охоты со стороны специального диверсионного подразделения.
Находиться в состоянии пятиминутной боевой готовности, чтобы по первому сигналу приступить к выполнению поставленной боевой задачи.
Разведать подступы к трем военным объектам ВСУ, чтобы определить, в каком из них легче и проще захватить РСЗО ”Град” (не менее двух установок). Координаты размещения данных объектов противника прилагаются.
Быть готовыми после захвата ’’Градов” совершить марш в указанную точку для нанесения ракетного удара по заданным координатам».
Ну и дальше по мелочи, про то, что я балбес, который мог бы заранее сообщить о своих намерениях, и тогда мне бы скинули соответствующие инструкции и дополнительные разведданные, с которыми штурм тренировочного лагеря «эриний» прошел бы намного эффективней. Как-то так…
После очередного прочтения сообщения я созвал в штабную палатку командиров взводов, и мы стали держать военный совет.
На самом деле палаткой штаб назывался по привычке, и только снаружи он выглядел, как временное сооружение из брезента, а на самом деле это был вполне себе небольшой, приземистый каменный домик, который для маскировки обтянули брезентом. Домик маскировал вход в подземное сооружение.
Подвал домика был глубокий и обширный, да еще вырубленный в известковой породе. Когда-то здесь размещался склад инструмента и необходимого в камнетесном деле инвентаря. А сейчас здесь был штаб нашего отряда.
Сахаров постарался при обустройстве внутреннего убранства подвала на славу. Сникерс почему-то подумал, что надо совместить функции штаба и офицерского клуба. Причем сделал он все так, как, наверное, и должен был в его представлении выглядеть офицерский клуб.
Подвал состоял из шлюза, куда спускалась широкая двухуровневая лестница, нескольких комнат, каждая по сорок квадратных метров, и небольшой каморки, откуда наверх вела еще одна лестница – запасной выход. Еще с советских времен здесь было проведено электричество и вентиляция.
В штабной комнате стоял большой стол в центре, несколько столов поменьше, десяток стульев, два узких диванчика вдоль стен. На стенах – карты местности. Пара ноутбуков, радиостанция, антенна которой вынесена наружу, электрочайник, микроволновка и небольшой холодильник. Просто и удобно.
А вот во второй комнате, которую Сахаров отвел под офицерский клуб, на стенах висели ковры, на полу лежал линолеум, а потолок сиял натяжным зеркальным полотном, правда, полотно было установлено не по правилам. Его никто не натягивал, предварительно разогревая помещение газовыми горелками, а всего лишь прибили деревянными рейками, из-за чего по зеркальному потолку шли продольные «морщины» и полосы. Вдоль стен – несколько больших мягких диванов, четыре глубоких кожаных кресла ярко-лимонного окраса, кресло-качалка, здоровенная «плазма» на стене, пара мониторов поменьше, игровая приставка, кальянный столик и мини-бар, заставленный целой батареей разномастных бутылок с яркими этикетками. Сникерс почему-то заставил бар принципиально импортным алкоголем: текила, джин, ром, виски, бурбон и прочее. На одной из стен был прибит фанерный щит, выкрашенный в белый цвет, на котором закрепили трофеи, добытые в бою – образцы иностранного стрелкового оружия: английская, американская и немецкая автоматические винтовки, пара револьверов, сабля и томагавк. В смысле не ракета, а самый натуральный топорик весьма недурственной работы, с красивым, вытравленным на металле рисунком. В углу стоял здоровенный древовидный фикус в деревянной бочке. Чтобы растению было комфортно, Сникерсу пришлось заморочиться и раздобыть специальный светильник. Получилось некое подобие декораций к дешевому фильму про провинциальный бордель. Видимо, Сахаров именно так себе представлял сытую офицерскую жизнь.
– Да-а, тяжко придется, как видео записывать? Может, подловим какой-нибудь вэсэушный патруль да порубим его в капусту по-тихому, а? Ну так, для острастки, – глубокомысленно протянул Сникерс, первым подавший голос после прочтения сообщения.
Собравшиеся в штабе командиры взводов перечитывали сообщение, передавая листик по очереди друг другу. Последнюю часть, где Центр распекал меня за излишнее самоуправство и тупизм, я благоразумно убрал.
– Сахаров, вас только этот момент в сообщении из Центра напрягает? – с явным сарказмом в голосе спросил Рыжиков.
– Ага, Олежка. А тебя что напрягает? – сонно зевнув, вяло поинтересовался Сахаров.
– Например, как нам раздобыть РСЗО? Указаны координаты трех объектов, и, судя по карте, они находятся в густонаселенных районах полуострова. Как мы будем проводить разведку? Сейчас весь Крым стоит на ушах из-за наших атак. Бдительность повышена до небывалого уровня. Сами же говорили, что во всех вэсэушных добробатах появились отдельные подразделения, укомплектованные солдатами коалиции, которые охраняют тяжелое вооружение. Сейчас тот фокус, который мы провернули в самом начале, уже не пройдет. А с наскока взять тоже не получится, потому что нас мало. Поэтому я считаю, что этот момент самый важный и трудноразрешимый.
– А че, здравая мысль! – показав большой палец, одобрил Сникерс.
– Хорошо бы заранее знать цель, по которой нам надо будет отработать. Возможно, обошлись бы нашими самоделками, – вставил свое слово Веня Тонкин.
– Знал бы прикуп – жил бы в Сочи! – ответил Рыжиков. – В сообщении сказано, что придется работать «с колес», а значит, нам надо будет ударить один раз. Полностью заряженный «Град» дает залп в сорок выстрелов, а твои самоделки, Вениамин, сколько?
– Сейчас полностью готово двенадцать установок. Я их проверил. Если расставить заранее, то можно дать залп двенадцатью ракетами. Скорость перезарядки, правда, низкая, потому что мне лично придется перенацеливать их после каждого выстрела. Но это все равно лучше, чем ничего, опять же калибр и дальность выстрела выше, чем у минометов.
Я в разговор не влезал, прекрасно понимая все плюсы и минусы предстоящего задания. Нам повезло в первый раз, потому что враг элементарно не ожидал такой наглости, ну, еще нам на руку сыграло распространенное в украинской армии всепоглощающее развиздяйство и расхлябанность.
Чуриков показывал доклад, который характеризовал ситуацию в ВСУ как очень тяжелую. В нем констатировали низкий профессионализм военнослужащих и их нежелание совершенствовать боевые навыки.
Восемьдесят процентов солдат не готовы к выполнению реальных боевых задач. Шестьдесят четыре процента военных регулярно употребляют алкоголь или наркотики. Шестьдесят три процента не уверены в своих сослуживцах. А девяносто три процента, из числа находящихся в Крыму, устали от постоянного нахождения посреди боевых действий и хотят домой.