– Вот тебе зуб даю, – Крест ногтем большого пальца чиркнул по переднему зубу, – что заднюю не включу и пойду на штурм укропов под флагом Монако!
– Епта, да вы совсем сдурели?! – выпалил в сердцах Бамут. – Какое еще, на фиг, Монако?! Нам завтра выступать! Где вы сейчас найдете тряпки на то, чтобы перешить польские флаги на монакские?! Дебилы! Кстати, а какой флаг у Монако? – решился спросить он. – Какие там цвета?
– Переверни польский флаг вверх ногами и получишь флаг Монако, – продевая нить в игольное ушко, философским тоном ответил Глобус.
– Твою ж-ж-ж мать! – удивленно округлив глаза, потрясенно просипел Крест. – Обвели вокруг пальца.
– Смотри на вещи проще, – широко улыбаясь, хлопнул я Креста по плечу. – Как европейская аристократия, пойдем в бой под стягами Монако!
Бамут весело прыснул, его смех подхватили остальные, и уже спустя пару секунд над полянкой, где собрались бойцы, гремели раскаты дружного хохота.
Одно из самых доступных человеку средств защитить себя от страха, помочь справиться со стрессом и просто выжить – это смех. История имеет достаточно доказательств того, что даже в самой ужасной ситуации именно юмор позволял человеку пережить трагедию. Юмор и смех не только показатели хорошего настроения или веселого расположения духа. В стрессовых, опасных, ужасных ситуациях они становятся инструментами спасения и защиты. Еще основатель психоанализа Зигмунд Фрейд говорил, что с помощью юмора можно снять напряжение.
Любая хозяйка знает, что нужно оставлять небольшой зазор под крышкой, иначе все содержимое польется через край. Юмор и есть то самое безопасное пространство, позволяющее выпустить пар. Особенно в страшной ситуации. Когда человек смеется над тем, чего боится, ему становится не так страшно. Поэтому юмор расцветает во времена войн, кризисов, тяжелых потрясений и личных трагедий.
В общем, сейчас на украинский ротный опорный пункт заходила группа боевой техники под красно-белым флагом княжества Монако. На броне сидели бойцы в камуфляже «мультикам» с красно-белыми опознавательными знаками на руках и ногах – цветами флага Монако. Вооруженные силы княжества Монако на одном танке и двух БМП.
Кстати, численность действующей армии Монако – восемьдесят два человека. Это единственное государство в мире, где размер регулярной армии меньше численности военного оркестра, в котором восемьдесят пять исполнителей. Нас было поменьше: с учетом экипажей приданной техники – сорок семь бойцов.
Бронегруппа подошла ровно в тот момент, как и договаривались. Весь план разрабатывался с расчетом именно на скорость и точность реакции. Счет шел на минуты. Не стоит обольщаться, что противника можно будет долго водить за нос тем, что мы повесили над машинами красно-белые флаги, совсем как польские, только перевернутые, да зарисовали «зетки» на бортах. На той стороне не дебилы воюют.
– Так, парни, слушай сюда, – начал я короткий инструктаж перед боем и показал специально нарисованную черным маркером на куске белого брезента схему. – Вот примерная схема вражеского опорника. Вот тут и тут у них входы в подземные убежища. Раньше это была воинская часть, а потом хозяйство по выращиванию грибов. Вот тут и тут тоже входы в подземелья, но они сравнительно неглубокие, там раньше были склады. Вот тут и тут – запасные позиции. Здесь – еще две позиции. А вот этот вход, это у них командный пункт.
Значит, план такой. Пикап едет первым, «бэхи» – на некотором расстоянии, замыкает танк. Вот тут, после минного поля, будет небольшой холмик; если танк за него встанет, то будет прикрыт, но сам сможет вести стрельбу вот по этим двум и этим двум позициям. Ясно? Когда пикап подъедет к опорнику, мы с Бамутом, Сычом и Пестиком начинаем работать из пулеметов. «Бэхи» выбрасывают десант с брони. Только с брони! Запомнили? Потом БМП обходят опорник слева и справа, беря его в кольцо. Тут же высаживается десант из машин, и замыкаем клещи. Танк начинает огонь сразу же, как только я дам сигнал «дымом».
Старшие групп назначены, на них лежит обязанность корректировать действия вверенных им групп, не увлекаться, следить за боем и эфиром. Стрелкам «бэх» – внимание на здания в укрепе. Там пожарная каланча и недобитая двухэтажка. Со слов пленных, на опорном пункте где-то под сотню бойцов. На вот этих позициях сидит по три человека, на вот этих и этих – по десять. Там минометы стоят. Если никто не затупит, то сработаем быстро и четко. Все понятно?
– А противник ничего не заподозрит, если танк вдруг остановится посреди поля, да еще и спрячется за холмиком? – задал резонный вопрос Шут.
– Да, согласен, могут задуматься, – кивнул я. – Но мы уже минное поле пройдем, там меньше километра останется проехать, – пожал я плечами.
– Можно имитировать попадание ПТУРа, – предложил Чех, наш штатный сапер.
– Объясни?
– Ну, возьму эргэдэху, намотаю на нее пакет с потрохами от «дымов», пропитанных бензином. Бенз испаряться будет и наполнит пакет парами. Все это закрепим где-нибудь на броне, и, когда надо будет, танкист рванет проволочку. Взрыв будет выглядеть весьма эпично – огонь, дым, может, даже искры будут. Короче, весьма похоже на попадание ПТУРа. Танчик тут же потеряет ход и закатится за холмик. Командир выскочит из танка, и со стороны будет похоже, что их подбили.
– Нормально! – похвалил я сапера за предложение. – Долго мастырить закладку?
– Пять сек!
Утвердительно кивнув, ответил на ряд уточняющих вопросов, потом еще сообща посовещались минут пять, прогоняя по несколько раз распределение ролей каждой штурмовой группы. Командир каждой группы вслух проговорил, что должны делать вверенные ему бойцы. Учеба никогда не бывает лишней, а повторение – мать учения!
Спустя двадцать минут я взмахнул рукой и громко прокричал:
– Держимся плотно, танку ствол повернуть в обратку. Руками машем и лыбимся в тридцать два зуба, чтобы в бинокль выглядеть как дебилы поляки, которые возвращаются домой. Ясно? Мехводы, внимательно следите за дорогой, двигаться только по нашей колее. Готовы?! Ну, тогда погнали гонять укропов по оврагам! «Десятка», вперед!!!
– «Десятка»! «Десятка»! «Десятка»! – раздался боевой клич нашего ОДШБ.
Десятый ОДШБ ринулся в бой!
Первой шла трофейная тачанка – пикап L-200, который прислали с батальонного узла, чтобы забрать «трехсотых» обосранцев. Водилу и сопровождавшего его медика убили: укропы оказались резкие, что-то почувствовали в последний миг, рванули грабки к своим автоматам, но Сыч срезал их одной очередью, благо именно на такой случай и был поставлен в кустах в качестве боевого охранения.
С самой ночи, а точнее, с четырех часов утра, как только мы захватили ротный опорный пункт и я смог договориться, склонив к сотрудничеству радиста Мыколая, началась радиоигра с батальонным узлом украинской обороны. Причем не просто Мыколай им там чего-то наплел в эфире – нет, все было намного сложнее и запутаннее. Чем больше непоняток, тем лучше! В мутной воде, как известно, легче ловить рыбу.
– Две «бэхи», один танчик и пара пикапов! Поляки! Поляки, кажу! – орал в микрофон «тапка» Сарачук. – Мимо прошли! Кажу, мымо пройыхалы! Куда?! А я видкуда знаю?! Примерно сорок рыл общего счета. Да не знаю, откуда они взялись!
Негров среди них видел! Негров, кажу! Да откуда я знаю, есть ли в Польше негры или нет?!
А уже через пять минут пленный радист вновь берет в руки ручку полевого телефона, крутит ее и вызывает батальонный опорник:
– Поляки вышли со мной на связь, вышли со мной на связь, кажу! Говорят, шо щас обратно пойдут, просют сопроводить до вас. Кажуть, шо плана минных заграждений у них нет! Шо? Шо кажете?! Я мне оно на фиг надо?! Нас тут и так меньше отделения, да к тому же трое обосравшихся! Эвакуировать бы их, по-хорошему! Гаразд! Гаразд, чэкаю!
Спустя еще десять минут радист вновь крутит ручку «тапка» и опять орет в микрофон телефонной трубки:
– Пшеки встряли! Вышли на связь, орут, что попали под раздачу. У них два пикапа сожжены, есть «двухсотые» и «трехсотые». Просят срочно медиков! Не знаю! Не знаю! – истерично орал в трубку Мыколай. – Да, гаразд, гаразд, жду!
Вот так открыто можно разговаривать только по «проводам», используя старый советский полевой телефон. А все сказанное голосом в радиоэфире враг может прослушать. А оно нам надо? Нет!
– Ну? – спросил я.
– Сказали, что пришлют машину.
– Одну?
– Ага. Пикап с медиком. Больше и не могли бы прислать, – пожал плечами Сарачук. – Техники мало. А обосравшихся можно и сидя в кузове возить, так что нормально.
– А как же выдуманные поляки?
– Да хрен хотели все друг на друга класть. Какое нам дело до поляков, которые тут разъезжают по своим делам?
– Ну ладно, – махнул я рукой, – одна машина так одна машина. Будем танцевать тем, что есть.
Все переговоры с батальонным пунктом обороны Сарачук вел под непрекращающийся грохот канонады. Я связывался по защищенному каналу связи с нашими, строча сообщения по цифровой радиостанции. В тылу мне тут же отвечали выстрелами из минометов. В общем, делали все, чтобы напустить побольше туману и непоняток. Также с нашей, российской стороны в эфире сейчас шла яростная «болтовня», в которой сразу три стороны активно обсуждали перемещения непонятной группы товарищей на танке, двух БМП и паре пикапов. А когда я передал условный сигнал, в нашем тылу тут же начали радостно кричать, что пикапы наехали на мины и подорвались.
В общем, у засевших на батальонном опорном пункте бандерлогов должно было создаться четкое впечатление, что где-то между ротным опорным пунктом и российским передним краем шарахается группа польских товарищей верхом на танке и двух БМП. Надеюсь, что наш спектакль прошел успешно, зрители впечатлились игрой актеров, прониклись и поверили. А иначе на батальонном опорном пункте вместо растерянных и удивленных глаз украинских вояк нас встретят пулеметные очереди и выстрелы из ПТУРов.
На ротном опорнике я оставил пятерку бойцов, они должны были дождаться подхода основных сил мобиков. Нельзя вот так вот бросать бесхозными отличные позиции, да еще и с неплохим арсеналом в виде минометов, гранатометов и прочих пулеметов. Не по-хозяйски э