Глава 6
Главный бункер нашей «крепости» шумел, как пчелиный улей, в котором мед забродил и превратился в медовуху, а пчелы всем скопом перепились и начали веселиться. Каждый боец «Десятки» считал долгом выказать респект и уважение Коку. Степанов сейчас выступал в роли рок-звезды, попавшей в толпу фанатов. Витьку дергали в разные стороны, кричали ему в ухо, хлопали по плечам, совали в руки всякие подарки и хвалили, хвалили, хвалили…
Ну еще бы! Ведь он, баловень судьбы, мать ее так, сумел каким-то немыслимым образом выскочить как чертик из табакерки и загандошить вражескую ДРГ в полном составе. Да не просто, как любил высказаться Бамут, «купировать угрозу огнем из пулемета». Нет, Кок всё сделал эффектно, кровожадно и красиво – всадил в укропов двадцать пять ВОГ-17 прямой наводкой. Вообще-то АГС-17 чаще всего стреляет по навесной траектории, забрасывая гранаты на дистанцию до двух километров, а вот чтобы им стреляли практически в упор на дистанции менее чем в сто метров – такое, конечно, редкость.
– Кок! Кок! – задыхаясь от смеха, кричал Джокер. – А скажи, зачем ты там по земле ползал?
– Да я же уже сто раз повторял: увидел укроп и крапиву, хотел насобирать и в супчик покрошить…
– А-ха-ха! – взрывался тут же бункер громом смеха. – Укропа накрошить! А-ха-ха!
Фраза действительно двусмысленная и в определенном, черном смысле смешная: Кок хотел накрошить укропа для супа, а вместо этого из автоматического станкового гранатомета покрошил семерых укропов в прямом смысле этого слова. Из бойцов вражеской ДРГ никто не ушел живым, все семеро полегли в общей кровавой мясорубке, которую устроил Витька Степанов по прозвищу Кок.
Кок был героем дня, он смог уничтожить девять вражеских диверсантов: двоих застрелил из автомата, еще семерых уничтожил из АГС-17.
– Поднять «собаку» на бруствер было самым простым, – пожал плечами Кок. – Когда я сразу после техникума в заводской столовке работал, там кастрюли были на шестьдесят литров, а это, считай, как раз под семьдесят килограмм веса. Такую дуру, конечно, надо вдвоем тягать, но, бывало, и в одиночку поднимал. А тут на адреналине веса вообще не заметил. Выдернул из тайника, поставил на бруствер и высадил «улитку» одной очередью.
– Молодец! – похвалил я Кока, после чего, повысив голос, обратился к ликующим бойцам «Десятки»: – Так! Мужчины! Хватит тут радоваться! Кок, конечно, молодец, спас нас от эпического затыка, но в целом мы знатно обосрались. Больше всех, конечно, я, но и остальные не лучше. По факту к нам незамеченной вплотную подошла укропская ДРГ! Если бы не счастливый случай, то загасили бы всех нас!
– Псих, как такое могло получиться? – спросил Глобус. – А как же камеры слежения?
– Скорее всего, противник контролирует их. Я просмотрел камеры в секторе, где шел бой, и там был небольшой период, в пять минут, когда картинка оставалась статичной, но заметить это можно было, только просматривая изображение в ускоренном режиме. Получается, что противник смог подключиться к нашим камерам, а это значит, что доверия к ним больше нет. Так что с этого момента выставляем дополнительные караулы и «стоим на ушном». Кроме того, все переговоры только по «тапкам».
Да, надо признать, что наличие камер слежения расслабило нас, слишком доверились технике. А зря!
При планировании любых мероприятий в зоне боевых действий надо учитывать возможное наличие видеокамер. Они могут быть как в лесу (купольные, замаскированные под цвет местности, например, на деревьях или столбах), так и на стационарных объектах: заправках, сотовой вышке, просто каком-нибудь здании или доме. Камер у хохлов, как у дебила соплей, то есть завались!
Поэтому, если есть возможность, необходимо назначить подготовленных ответственных военнослужащих, которые после боя проведут обследование захваченных объектов или района на наличие камер видеонаблюдения и получат задачу по уничтожению, выводу из строя систем видеонаблюдения или удалению накопителей информации.
Один из признаков наличия видеокамеры на объекте – это вайфай. Если вы знаете, что там есть точка доступа, роутер, то грех не проверить местность на наличие камер, особенно если где-то рядом с позициями обнаружилась антенна связи. Поиском и уничтожением видеокамер на путях выдвижения групп могут заниматься снайперы. В этом им могут помочь различные приборы и программное обеспечение – анализаторы спектра или специальные приложения.
На позициях ВСУ можно обнаружить системы видеонаблюдения, работающие с помощью как обычного вайфай-роутера, так и спутникового терминала Starlink. Включенный вайфай-терминал засекается анализатором спектра на расстоянии до трех километров, средствами РЭБ и БПЛА – до десяти километров. Антенну Starlink могут прятать в яму, чтобы не допустить визуального обнаружения и защитить от осколков и прямого попадания во время обстрела. Также для сокрытия применяют маскировочные сети и черные пакеты. На земле засечь антенну можно анализатором спектра на четырнадцать гигагерц, расстояние небольшое – пятьдесят – шестьдесят метров. Беспилотник может засечь Starlink, если только пролетит прямо над ним.
Тарелка Starlink нагревается до сорока градусов, поэтому в холодный период, вероятнее всего, видна в тепловизоре. Длина антенного кабеля составляет тридцать метров, при этом его наращивают до шестидесяти метров для установки антенны дальше от позиции.
В общем, если знать, где искать, то всегда можно обнаружить вражеские камеры слежения. А поскольку противник владеет теми же сведениями и навыками, что и мы, то неудивительно, что наши камеры были засечены и взяты под контроль. Будет нам наука на будущее!
– Псих, – утащил меня за рукав в сторонку Бамут, который только что вырвался из плена Жака, – есть пара моментов, которые надо обсудить наедине.
– Что случилось? – спросил я, как только мы с пулеметчиком скрылись в моем командирском закутке.
Бамут с Пестиком и Хребтом вернулись полчаса назад. Они несколько раз попали под обстрел, все трое были легко контужены, а Семену еще и плечо посекло осколками, но несильно, всего лишь глубокие царапины, которые Жак тут же обработал, наложив тугую повязку. Кроме того, Док прописал всем контуженным покой и отдых под его присмотром. Но Бамут, как всегда, отмахнулся от этого предложения, заявив, что у него мозгов нет, соответственно, и контузить его не может. Когда-нибудь эта бравада выйдет Семену боком, потому что контузия – это не просто так, это не сотрясение мозга, и к ней нужно относиться серьезно. Ворчу, как старый дед!
Контузия – это ведь поражение всего организма, пострадавшего вследствие мгновенного и сильного механического воздействия на разные участки тела при взрыве, падении с высоты и так далее. При взрыве расширяющиеся взрывные газы производят удар по окружающим слоям воздуха, сжимая их до высокого давления и плотности и нагревая до высокой температуры. Сжатые слои воздуха, стремясь расшириться, оказывают резкое давление на смежные слои и, в свою очередь, сильно сжимают их. Происходит скачкообразное повышение давления – температуры и плотности, распространяющееся со сверхзвуковой скоростью. За областью сильно сжатого воздуха появляется зона разрежения с давлением ниже атмосферного.
Это сейчас Бамут бегает и прыгает, как молодой козлик, а неожиданно может – бац! – и слететь с катушек. Потому что человеческий мозг – это сам по себе кот в мешке, а после контузии – вообще сферический конь в вакууме!
– Короче, братан, – начал Семен, заговорщически оглядываясь назад, – я, когда с группой отходил, решил зарулить к тому месту, где Кок расхерячил укропов. Ну, там, обыскать «двухсотых», то-сё.
– Ага, – раздраженно хмыкнул я. – Видел, как ты зарулил по пути, и противник видел, поэтому и накрыл вас из своей арты. Сеня, твоя любовь к мародерке до добра не доведет!
– А что ты на это скажешь? – с видом триумфатора сунул Бамут мне под нос скомканный кусок бумаги.
Я развернул обгорелый, смятый лист и с удивлением обнаружил на нем фотографии себя и Семена. Какого хрена?! Что это?! Откуда?!
– А еще, братан, там десятый укроп был. Подранок, он полз к своим, а я его по пути перехватил.
Сеня светился, как свеженадраенное олимпийское золото.
– И?! – поторопил я друга, который излишне долго держал театральную паузу.
– Забыл, – тут же пошутил Бамут. – Контузия у меня, ничего не помню.
– Сеня, не зли меня! Давай уже говори, что выпытал у укропского подранка! Не тяни кота за хвост!
– Не, ну скажи: я молодец?
– Молодец! Молодец! Доволен?
– Ага. Короче, если в двух словах, то к укропам прибыла группа британских специалистов в количестве десяти штук, а с ними еще полсотни курсантов, и все по нашу душу. Конкретно за тобой и мной при-ехали. Приказ – взять нас живыми и доставить в Лондон. Хотят поквитаться за расстрел «Эриний». Бритиши не простые, а из двадцать второго полка SAS.
– Офигеть! – потрясенно воскликнул я.
– И я того же мнения, – поддакнул Бамут.
– Подранка добил? – спросил я.
– Сделал всё так, будто он сам помер, – бахнул ему двойную дозу обезбола поверх того, что он сам себе поставил. Допрос снял на видео. И заметь, вопреки своим принципам даже снарягу его потрошить не стал.
– Герой!
– А то! – гордо выпятил грудь Семен. – Валерчик, я тут подумал: а что, если нас сюда изначально отправили только для того, чтобы бритишей на нас выманить?
– Не знаю, – пожал я плечами, – может, и так, а может, и нет. Ладно, ты иди отдохни, все-таки контузия – это не хухры-мухры. А я пока отправлю в тыл отчет о бое. Про бритишей и наши с тобой фото тоже напишу, поглядим, что скажут.
– Плюс, – отозвался Семен и пошел отдыхать, оставив на столе свой телефон.
Я скоренько перекинул на комп нужный файл с допросом пленного, туда же добавил фото скомканной бумажки с нашими рожами и видос с расстрелом украинских вояк в «кикиморах». Снабдил все видеофайлы своими комментариями по поводу подавления наших камер укропами и задал несколько десятков вопросов относительно нашего будущего, в том числе напрямую спросив, нет ли связи между желанием бритишей взять нас с Бамутом живыми и наши