Награды бывают ведомственные и государственные. Государственные вручаются указом президента, ценятся выше ведомственных, и за них полагается денежная премия – единоразовая, а порой еще и ежемесячная. По задумке, система поощрения работает так: человек совершает подвиг или как-то отличается по службе, его успехи описывают в наградном листе и ходатайствуют перед вышестоящим командованием о поощрении.
Но иногда, в условиях отсутствия активных боевых действий, в ВС РФ награды вручаются по-другому. Раз в какой-то период на подразделение приходит определенное число наград – например, десять медалей на батальон. И даже если особых подвигов нет, никто не скажет: «У нас награждать некого». Командиры подают фамилии отличившихся и тех, кто более-менее подходит: не косячит, не доставляет проблем и не конфликтует с начальством.
Если командир части список утверждает, приступают к описательной части подвига. Причем делают это по определенным правилам. Сперва отмечают, что рядовой Иванов за время службы зарекомендовал себя с положительной стороны, а при выполнении боевых задач проявлял разумную инициативу и находчивость. Далее подчеркивают, что действовал он во исполнение стратегии национальной безопасности и указа президента, а также для защиты ценностей государства и мира во всем мире. Затем описывают, что именно боец совершил. В завершение обязательно отмечают, к каким положительным результатам это привело. То есть между поступком и благими последствиями должна быть причинно-следственная связь.
Сами понимаете, что вышеописанный процесс имеет место, когда в полк пришли награды, а особых достижений или подвигов нет. Таким образом, заветную медаль, а то и две, могут получить даже бесконтактные бойцы, которые близко к «нулю» не приближались, за расположение части не выезжали или прибыли в район выполнения задачи всего на недельку, посидели в «блинах» второй линии да и укатили обратно за «ленточку». Такой порядок может нравиться или не нравиться, но он именно такой. И вряд ли в ближайшее время что-то изменится. Наградной составили? Подписали? Номер приказа, печать и подпись есть? Значит, всё, поздравляем!
Но, кстати, посмертно, обычно всегда награждают. Так что если кого убьют на войне, то домой он вернется в цинке, а родным вручат награду. Чаще всего это «Мужик» – орден Мужества.
За что дают Золотую Звезду Героя России на этой войне? Для меня это, честно говоря, загадка. Конечно, первое, что приходит на ум, – Героя России дают за подвиг! А что тогда подвиг? Как его понять, какие критерии должны быть?
К примеру, Кок в одиночку задвухсотил девять укропов. Это подвиг? Конечно, да! Сема Бамут при недавней обороне Токмака огнем из своего пулемета единоразово положил вражеское отделение, которое пряталось за хлипкой стенкой из газоблоков. Там было двенадцать чубатых. И ему за это никого ордена не дали. Рыжик направил рапорт на выплату премии в размере пятидесяти тысяч рублей – именно столько положено за единоразовое уничтожение вражеского отделения, то есть не менее десяти бойцов, – но Семену ничего не заплатили.
Самой первой Звездой Героя на этой войне наградили старшего лейтенанта спецназа: его группа попала в засаду, и он до последнего патрона отстреливался, а потом подорвал себя гранатой. Это подвиг? Конечно, подвиг! Правда, потом, особенно спустя полгода непрерывных боевых действий, когда российские бойцы поняли, с кем имеют дело и что их ожидает в плену, случаи самоподрыва в качестве альтернативы плену стали исчисляться уже сотнями. Но этим солдатам и офицерам Звезды Героев уже не вручали.
В общем, кто герой, а кто нет, как всегда, решает кто-то наверху. Но за Кока я искренне рад: он заслужил свою Звезду! И не только я рад, все бойцы 10-го ОДШБ, как один, рады за Кока, потому что каждый знает, что какая-то часть этой высшей российской награды и его тоже, потому что мы в батальоне все как одна семья.
– Молчать! – громко рявкнул я.
В воздухе повисла тишина, лишь где-то по углам продолжали слышаться восторженные шепотки.
– Это была, так сказать, хорошая новость, – произнес я, обводя всех присутствующих суровым взглядом. – Теперь плохая. Командование на днях пришлет нам посылку, в которой будут глушилки. Прилет дрона-почтальона прикроют ударными БПЛА. Нам надо будет переждать первые два взрыва, выскочить наружу, найти посылку, притащить ее внутрь, а потом будут еще два взрыва.
– На фига такие сложности? – кривясь, спросил Крест. – Почему нельзя, как в первый раз, обойтись без взрывов?
– Потому что в первый раз за нами не следили так усиленно, как сейчас, вот командование и решило скрыть прилет посылки.
– А если ударные дроны куда-то не туда залетят или, наоборот, залетят прямо к нам в бункер? Что тогда?
– Вот поэтому я и сказал, что это плохая новость. Нам дали время приготовиться к приему дрона-почтальона. Заодно потренируемся выбегать наружу.
– Нет страшнее врага, чем идиотизм союзника, – глубокомысленно прошептал Глобус.
– Вот именно! – поддакнул я. – И еще. Как только получим посылку, у нас будет пара дней, чтобы подготовить план прорыва отсюда. Наверху считают, что мы свою миссию выполнили. Поэтому сейчас старшие групп ко мне – будем держать совет. Остальным готовить снаряжение на случай прорыва, уходить будем пешком.
Совещались мы больше двух часов. Все-таки задача, стоявшая перед нами, прямо скажем, сложная, а если точнее, практически невыполнимая. Заходили мы на эти позиции, используя мощный фактор внезапности и дезинформации, обдурив укропов. А как теперь уйти отсюда? Противник окружил нас двойным кольцом с трех сторон и тройным кольцом со стороны российских позиций. Враг понимает, что если мы не сдадимся в плен, то решимся на прорыв.
Так получилось, что мы решились на прорыв. И как теперь прорываться? Как?! В небе постоянно висят вражеские дроны, которые следят за нами. Погода, как назло, стоит солнечная и безветренная. Даже ночная мгла не может нас скрыть от противника, потому что дроны снабжены тепловизорами и в ночи человек светится, как новогодняя елка. Летняя ночь слишком коротка, чтобы можно было успеть скрытно преодолеть почти пять километров, отделяющих нас от российского передка. Опять же, есть раненые, которых надо выносить с собой.
Тупик!
Чертова война! Чертовы дроны! Да-а-а, сейчас не годы Великой Отечественной войны, когда можно было рвануть на прорыв, используя только решимость, отвагу, сумасшедший напор, ручные гранаты и винтовки с примкнутыми штыками. Сейчас только рыпнись – и сверху свалится FPV-дрон, приласкает тебя килограммовым брикетом пластида. Много сейчас навоюешь с гранатой в кармане и штык-ножом на автомате? Не особо…
Методы ведения войны и типы вооружений постоянно меняются, совершенствуются на протяжении всей истории человечества, которая одновременно является и историей войн. Мечи из бронзы, а потом из железа, древнегреческая фаланга, порох, артиллерия, нарезное стрелковое оружие, пулеметы, бронетехника, боевая авиация и множество других, больших или маленьких революций на поле боя.
За несколько прошлых лет мир пережил сразу несколько прорывов в военном деле, и все они были связаны с беспилотниками, дронами.
В конфликте в Карабахе 2020 года прекрасно показали себя крупные ударные беспилотники – турецкие «Байрактар-ТБ2». В условиях отсутствия качественных средств противовоздушной обороны они безнаказанно поражали армянскую технику и скопления личного состава. Крупные разведывательные и ударные дроны известны давно, еще с середины девяностых – начала нулевых. Американские «Предаторы», «Риперы», затем ряд израильских БПЛА этого класса. Но массовое боевое применение, в значительной степени решившее исход конкретной войны, – это, конечно, 2020 год, Карабах и недорогие турецкие машины.
На старте этой войны турецкие «птички» быстро сдулись из-за наличия у нашей страны нормальной ПВО, которая, несмотря на всю критику, реально рабочая и самая массовая в мире. А главным открытием войны в 2022 году стали малые гражданские квадрокоптеры типа «Мавиков», «Матриксов» и «Аутелей». Противник, а потом и мы построили разведку тактического уровня на базе этих небольших коммерческих дронов. Пользуясь данными, полученными с помощью «глаз» сверху, наводили АГС, минометы, артиллерию, планировали действия штурмовых групп или, наоборот, отражение атак врага.
Потом приспособили системы сброса и стали буквально бомбить с дронов пехоту и технику противника. На малых квадрокоптерах, несущих до трех килограмм нагрузки, подвешивали по несколько боеприпасов, переделанных из ВОГ-17 или ручных гранат. Самый цимес – это раздобыть американские кумулятивные 40-миллиметровые гранаты для подствольных и станковых гранатометов. Тогда можно уже не мучиться, выцеливая открытые люки во вражеской бронетехнике, а сбрасывать американские ВОГ в любую точку укропских танчиков и бэх.
Разведка малыми разведывательными квадрокоптерами и сбросы боеприпасов с них практиковались и до СВО – в том же Донбассе примерно с 2017–2018 годов и по нарастающей. Увы, противник в этом деле доминировал, наши ополченцы ЛДНР догоняли. Применялись такие методы и в Сирии. Но именно СВО России, эскалация 2022–2023 годов, продвинула применение малых коммерческих дронов в военных целях до нынешних невероятных масштабов.
На больших мультикоптерах, изначально предназначенных для нужд аграриев и прозванных «Баба-яга», применяют до четырех 82-миллиметровых минометных мин или переделанных «морковок» от РПГ-7. Такими сбросами уже не только и не столько личный состав кошмарить, сколько бить по технике.
Малые коммерческие квадрокоптеры в качестве как разведчиков, так и сбросников во многом сохранили актуальность и в 2023 году. Но на передний план вышла новая напасть – FPV-дроны. Честно могу сказать, что я просто обожаю работать с этим видом дронов. Тут я, как тот чукча, бью врага в глаз – в слабые места бронетехники и входы в «блины».
FPV – first person view. Снова эти буржуйские словечки, но никуда не денешься; как и компьютерный сленг, пошло это с Запада. Подразумевается дрон, в управлении которым минимизированы или убраны функции программной стабилизации и автопилота. Дроном с помощью пульта управляет оператор в специальных, дающих эффект присутствия очках, ориентируясь по потоковому видео с камеры. FPV очень быстрые, маневренные, и их применение открывает новые возможности. С их появлением многое изменилось на поле боя.