– Обалдеть! – крякнул Бамут. – Глобус, ты голова! Ваще круто! А как только узнаем координаты укропских схронов, то как захренячим по ним из сто двадцатых «самоваров» – и всех синих в труху! Пленного будут таскать по командирским «блинам», а если зафиксировать место обмена нас с Психом на паспорт и два миллиона, то там же по-любому будут британские спецназовцы, и тогда их можно будет захватить живыми! – мечтательно протянул Семен. – Ух ты, это ж того… Звезды Героев всем!
– Ну так а я о чем, – довольный похвалой, отозвался Петрович. – Но я бы не стал понапрасну рисковать, – опустил на землю Глобус разгоряченного Бамута, – я бы сразу передал координаты Косте Особисту, чтобы они отработали по этим целям ФАБами и «Калибрами», а мы под эту канонаду тихо ушли бы отсюда к своим. Но план пока сырой, надо его хорошенько обмозговать, чтобы противник клюнул. На той стороне дебилов нет, – закончил Глобус.
Втроем мы погрузились в обсуждение деталей предложения Петровича, уж больно здравую мысль он высказал. Вполне возможно, что противник купится на эту уловку. Тем более если мы всё тщательно подготовим и красиво реализуем.
Я оформил предложенный Глобусом план в текст и отправил его Косте. Ответ пришел незамедлительно:
Дельная мысль. В правильном направлении мыслите. Заряженный смартфон вместе с инструкциями пришлю посылкой.
Мы продолжили обсуждать план Глобуса, ведь надо было уточнить множество моментов. Это ж не просто так – отпустить пленника. А дойдет ли он? Может ведь и на мину по дороге наступить, могут и свои его пристрелить на подходе. Лучше, если укропы будут предупреждены. Значит, надо выйти с ними на связь. А как это сделать? Нет, цифры украинских волн у нас есть, но не факт, что на той стороне примут наше сообщение правильно, могут ведь справедливо подумать, что это военная хитрость с нашей стороны, и шарахнуть по такому визитеру из всех стволов. От нашего опорника до основного логова укропов на этом участке фронта, села Вишневка, по прямой пять километров. Попробуй пройди их еще!
В общем, вопросов много, такие операции планируются месяцами и целыми штабами специально подготовленных аналитиков, а не вот так, как у нас: сели три сержанта и давай «под чаёк» планы громоздить.
Спустя полчаса пришло еще одно сообщение от Кости:
Вашу проблему уже решили: есть приказ о преобразовании 10-го ОДШБ в отдельную батальонную тактическую группу с собственной артиллерией. Рыжикова восстановили в звании. Радуйтесь – победили!
А вот это уже хорошая новость. Поверил ли я Косте? Поверил… почти поверил. Всё равно какой-то существенный процент сомнений остался. На сто процентов я поверю Косте только тогда, когда своими глазами увижу Рыжикова.
Спустя два часа обсуждения у нас родился окончательный черновой вариант хитрого плана, как обмануть противника. У нас есть пленный вэсэушник – Мыколай Сарачук, которого я захватил в плен во время первого штурма взводного опорного пункта. Говорил Сарачук на обычном русском языке с небольшим украинским «гэканьем» и использованием свойственных Украине и Краснодарскому краю словечек. Родом он был из Кировограда, или, как сейчас называется этот город, Кропивницкого. Сорок три года от роду. В принципе, вот так, в общении, нормальный, обычный мужик.
Самое интересное, что пленный сам пожелал остаться у нас в плену и не согласился, чтобы его увели с остальными пленными ВСУ, которых мы захватили уже непосредственно на этом батальонном опорном пункте. Логика его поступка была проста: он активно помогал нам при штурме, и если бы остальные укропы узнали об этом, то у него возникли бы серьезные проблемы в месте заключения. Украинцы жестоки не только к русским, но и к своим соотечественникам. Я как-то раньше особо об этом не задумывался, думал, что русские, белорусы и украинцы – абсолютно одинаковые и идентичные в психическом и эмоциональном отношении люди. Но потом понял, что это не так.
Впервые я задумался над этой проблемой, когда в онлайн-режиме наблюдал, как украинские националисты расправлялись в Одессе с пророссийски настроенными земляками. У меня в то время были знакомые пацаны с Украины, с которыми мы вместе играли в различные сетевые игры, общались в чатах и на форумах. В общении они были абсолютно нормальные парни, такие же, как я. У нас были одинаковые проблемы, переживания и радости.
Даже Крымскую весну я, честно говоря, как представитель золотой московской молодежи воспринял не столь патриотично, как большая часть российского общества, чем вызвал бешеный восторг и поддержку у знакомых мне украинцев. Но когда произошел поджог Дома профсоюзов в Одессе, где заживо сгорели десятки обычных одесситов, я без всякой задней мысли поставил на свою аватарку изображение горящей свечи и подписал: «Одесса, скорбим». Что тут началось! От меня тут же отвернулись все мои знакомые украинцы: они посчитали, что я, выражая соболезнования семьям погибших в пожаре, тем самым поддерживаю сепаратистов. И вот тогда я и задумался: «А почему украинцы так жестоки друг к другу?»
Потом пошли ужасы Донбасса с расстрелами мирных городов, с казнями и издевательствами над теми, кто не принял новую нацистскую власть. Затем начались ужасы уже этой войны с убийствами и пытками русских пленных, с совершенным равнодушием к своим солдатам, которых просто гнали на убой, не считаясь с потерями.
Однако наиболее наглядные примеры жестокости украинцы демонстрировали во время Второй мировой войны, когда произошла Волынская резня. Тогда крестьяне-украинцы зарезали, закололи, задушили около ста тысяч крестьян-поляков вместе с детьми и стариками. Еще более массовыми убийствами прославились они, уничтожая евреев на всех оккупированных немцами территориях. Началось всё с львовских погромов, когда мирные горожане-украинцы забили, поиздевавшись, практически всё мирное еврейское население города, а потом каждый населенный пункт Украины имел свой Бабий Яр, где упокоились двести тысяч евреев, безжалостно расстрелянных украинскими полицаями.
Это доказывает, что украинский народ живет по заветам своего главного идеолога Степана Бандеры: строить независимую Украину, очистив ее земли от москалей, жидов и ляхов. А какая же чистка без жестокости?
Однако, заглянув поглубже в украинскую историю и литературу, понимаешь, что начало этой жестокости положил далеко не Бандера, что даже почитаемый нами Тарас Шевченко проповедовал эту идею. Его поэма «Гайдамаки» – это настоящее пособие по садизму и жестокости по отношению к «чужинцам». Там едва ли не в каждом абзаце призыв убивать евреев и ляхов, не щадя никого. Герой поэмы казак Гонта убивает своих детей только за то, что их родила католичка, а не православная. Так что Бандера позаимствовал свои лозунги у Великого Кобзаря, а тот, в свою очередь, почерпнул их в народном эпосе.
Психологи считают, что садизм и жестокость имеют отчасти наследственную природу, но чаще приобретаются в детстве. Из счастливых детей садисты не вырастают, а вот сын садиста, с детства подвергающийся истязаниям родителя, непременно вырастет садистом, а за ним и внуки, и правнуки. Украинцев жестокими сделали прежде всего поляки, которые долгое время правили ими и кроме как быдлом не называли. Украинская литература переполнена слезами и воплями батраков и батрачек, которых веками истязали паны, прививая им жестокость. Мудрецы говорят: опасайтесь людей, переживших горе. Учитывая, что это горе сопровождало многие поколения украинцев, остаться добрыми они не могли.
В советское время власть, чтобы не разжигать межнациональную рознь, не только всячески замалчивала факты зверств бандеровцев, но и шевченковских «Гайдамаков» не пропагандировала и в школьную программу не включала. А вот новое поколение независимой Украины уже на протяжении тридцати лет со школьной скамьи, смакуя произведения Шевченко, учат ненависти к «чужинцам», которыми у них теперь стали русские. Если учесть, что в школу дети идут с семи лет, то получается, что все солдаты армии Украины не старше сорока лет учились с детства ненавидеть русских, а на ненависти может произрастать только жестокость.
В России же все эти годы твердили, что украинцы – братский народ, случайно попавший под власть националистов. Этим объясняется странная война на Украине, где русская сторона всё пытается играть в поддавки и надеется договориться, а украинская воюет со всей жестокостью и остервенением и, несмотря на слабость, держит удар. У них мощная мотивация – они очищают свою землю от «чужинцев». Можно не сомневаться, что если им удастся сломить оборону Донбасса, то его народ будет уничтожен так же, как евреи и волынские поляки, жестко и безжалостно, а остальная Украина это поддержит.
Что-то я увлекся воспоминаниями. Война – жесткая вещь, здесь кровь и боль на каждом шагу.
Так вот, о придуманном нами плане…
Сразу же после «удара» по нашим позициям своих же дронов, когда нам прилетит посылка, Глобус вытаскивает пленного Мыколу из его камеры и сообщает ему, что после того, как по нам стали стрелять свои же, он решил сдаться в плен к ВСУ. Но не просто так сдаться, а передать британским спецназовцам нас с Бамутом: дескать, Петрович подслушал наш разговор и узнал, что бритиши хотят нас заполучить живыми. Вот он и готов сделать так, чтобы Псих и Бамут оказались в цепких лапах бойцов их SAS. Мало того, Глобус обещает, что перед тем, как покинуть позиции, заминирует тут всё, и, как только бритиши встретят Петровича, этот опорный пункт взлетит на воздух, благо запасы боеприпасов и взрывчатки позволяют это сделать.
Пленного снабдим «заряженным» телефоном для обратной связи с Глобусом, пообещав ему за содействие процент от «тридцати сребреников». Ну а дальше дело техники – телефон Мыколы будет исправно передавать Косте всю информацию о его передвижениях, особенно о тех местах, где он будет подолгу задерживаться. Для достоверности сообщим, что с Петровичем будут три человека, которым надо заплатить еще по одному миллиону долларов за пособничество, сам же Глобус хочет два миллиона долларов и паспорт гражданина Новой Зеландии…