LMP-2017 имеет механический прицел, но может комплектоваться оптическим или цифровым прицелом. В качестве боеприпасов будем использовать осколочные мины O-LM60N с двумя дополнительными метательными зарядами для стрельбы на дальность до тысячи трехсот метров. Масса каждой минометной мины два килограмма. Вообще-то, изначально мины идут в картонных тубусах, но мы лишнюю упаковку скинули и закрепили мины в специально сшитые для переноски тряпичные ленты. Всего у нас сорок мин, то есть по двадцать на каждый ствол, а это ровно минута стрельбы.
План атаки на Вишневку был предельно прост: подходим максимально близко к селу – так, чтобы крайние дома попали в сектор обстрела минометов, то есть чуть больше километра, – выставляем минометы. Крест и Финик идут дальше и готовят засаду на группу быстрого реагирования, которая по-любому должна будет среагировать на обстрел Вишневки. После удара из минометов и обстрела их пулемета я, Глобус и Бамут отходим назад, Крест и Финик остаются, чтоб загасить группу укропов, которая выдвинется из села в нашу сторону. Если повезет, то Крест и Финик накроют группу быстрого реагирования взрывом фугаса, захватят пленного и отойдут в тыл.
Финик сам попросил сделать так, чтобы они с Крестом остались вдвоем и уже сами решали, что делать дальше. Захотят – отойдут в тыл; не захотят – останутся на месте в ожидании группы эвакуации. Всё зависит от того, как повернется фортуна.
Крест выглядел почти нормально. Вот так глянешь и не подумаешь, что еще четыре часа назад он катался по земле, выл как зверь и пускал слюни. Сейчас передо мной был обычный парень. Всего лишь немного бледный, ну глаза излишне красные, ну пальцы не находят себе места и всё время в движении, молчит, смотрит исподлобья и периодически по лицу пробегает волна нервного тика. Но это только на первый взгляд, а вот если приглядеться, и уж тем более зная Креста не один месяц, то понимаешь, что перед тобой совершенно другой человек, даже не человек, а всего лишь оболочка, обертка, в которую сейчас завернуты клокочущая ярость и жажда мести.
Крест теперь не человек, он кумулятивный снаряд, воронка из меди, которая в нужный момент превратится в струю раскаленных газов, способных пробивать броню. Контакт взрывателя, взрыв, направленное движение раскаленной струи газов и жидкого металла, вражеская броня плавится под этим яростным натиском… Вот только от кумулятивного заряда в итоге ничего не остается: облачко сизого дыма и россыпь мелких осколков – вот и всё! Так и от Креста вряд ли что-то останется после свершения им мести.
Хотя, может, повезет, бывает же всякое на войне. К примеру, сидишь ты в окопе или за углом здания, в руках у тебя «дудка» РПГ-7 с одной-единственной гранатой. И на тебя ползет вражеский «пылесос» Т-64. Вражеский танчик свистит, ревет как пылесос, он всё ближе и ближе. На «дудку» уже прицеплен ПГО, потому что крепить его надо только перед выстрелом, до этого он от греха подальше лежит в подсумке. Граната уже подготовлена к выстрелу, пороховая зеленая трубка накручена, граната своим длинным концом вошла в трубу РПГ до характерного щелчка.
Вражеский танк уже близко, метров двести, ты должен высунуться из-за угла здания или бруствера окопа. Высунуться добряче, хорошо так высунуться, ведь вплотную высовываться нельзя, потому что граната при выстреле может корпусом или стабилизаторами зацепиться за твое укрытие и полететь не туда, куда надо, а может и вообще детонировать.
Надо громко крикнуть «Выстрел!», потому что твои боевые товарищи должны знать, что ты сейчас «дунешь» из «дудки», выждать две секунды, чтобы парни наверняка схоронились от струи выхлопных газов, ведь если вблизи под нее попасть – верная смерть. Своими глазами видел, как одному такому олуху голову оторвало выхлопом из РПГ.
И всё это время ты будешь представлять прекрасную мишень для стрелков вражеского танка и пехоты, которая шествует у «пылесоса» в кильватере…
Но вдруг танк противника наезжает гуслей на противотанковую мину, и восемь килограмм тротила рвут гусеницу «носатого» в хлам.
Фу-ух-х!
Отлегло, прячешься обратно за угол или ныряешь на дно окопа, где достаешь гранату, отсоединяешь пороховой заряд от гранаты, потом делаешь «спуск» спусковым крючком РПГ-7, ставишь предохранитель на место, снимаешь прицел с гранатомета и бережно отправляешь его в подсумок, чтобы по-глупому не профукать, и тихо-мирно млеешь от радости, что вражеский танчик наехал на тээмку, а тебе не пришлось лишний раз рисковать жизнью.
Может, и с Крестом нам сейчас свезет? Выйдем на боевой выход, вжарим по укропам из «полек» – глядишь, к Кресту мозги вернутся. Пусть не полностью, пусть частично, хотя бы чтобы он мог нести свои воинские обязанности и не снижать боевой дух нашего подразделения своими криками и пусканием соплей. Авось повезет! Русский мужик без авось никак не может…
Крест перед самым выходом произнес всего пару фраз:
– Спасибо, мужики, что дали второй шанс, я не подведу. Кишки этим сволочам выпущу, отомщу за девчонок. Как они, эти британцы, хоть выглядят?
– Светловолосые, могут быть рыжие, с бородами, «комки» у них импортные и на шеях шарфы клетчатые, – почему-то именно такое описание британцев дал Бамут. – А бывает еще, они морды мажут камуфляжным кремом.
– Ага, рыжие пидоры в клетчатых шарфах, намазюканные кремом, – с выражением робота произнес Крест. – Запомнил!
Вот как Бамут, который ни разу не выезжал за пределы бывшей УССР, смог дать такое краткое и весьма точное описание среднестатистического британца? Среди коренных англичан действительно очень много светловолосых, брюнетов намного меньше.
Из положенных пяти километров прошли только три. Шли медленно, часто останавливаясь, чтобы «постоять на ушном», то есть послушать местность впереди направленным сканером, ушами и глянуть в «теплак», который только под утро может более-менее нормально работать в эти жаркие украинские ночи. Поскольку я шел первым, всё это приходилось делать именно мне. Ну а кому же еще, если и сканер, и теплак, и уши на голове есть в наличии.
Уже начинало светать. Пока еще было относительно темно, но горизонт на востоке начал уже сереть, еще минут десять-пятнадцать, и небо окрасится в более светлые тона, полезут розовые оттенки, а там и вовсе полыхнет золотом величаво выкатывающееся из-за горизонта солнышко.
Я остановил движение группы, потому что мне почудился какой-то непривычный звук. На войне ночь, да и день в принципе не могут быть тихими и беззвучными. Тут каждую минуту что-то цокает, бухает, пыхает и визжит. То мины разного типа и вида рвутся, потому что пришел срок их «самоликвидации»; то где-то кому-то что-то показалось, и надо обязательно в это «что-то» послать пару коротких очередей, а то вдруг это не «что-то где-то», а вполне себе вражеская ДРГ; то шальная мина или снаряд прилетит, причем не всегда из вражеского стана, может и от соседей по флангу прилететь: минометные мины – они такие, куда хотят, туда и летят. А уж противное, мерзкое, изматывающее нервы, душу и зубные пломбы жужжание коптеров над головой так вообще стоит круглосуточно – 24/7 на этой войне над головой жужжит!
Вскинул руку в жесте «Замри!», тут же второй жест – «Укрыться!». Обернулся через плечо и мысленно довольно хмыкнул – позади никого не было. Как будто я один шел сейчас в предрассветной серой мгле. Парни исчезли тихо и без звука – аки тени! Ну дык мы ж не лаптем деланные! Ёпта, разведчики-«рэксы»!
Я тоже тихо присел за ближайшим деревцем и медленно, так, чтобы не издать лишнего звука, отполз подальше от едва заметной тропки, по которой мы шли. Тропку протоптали укропы, которые последнее время частенько ходили по ней к нам в гости. Мы специально не минировали эту тропу, чтобы создать у противника ощущение безопасного перемещения по ней, но держали под визуальным контролем с одной из наших огневых точек, оборудованной дальнозоркой оптикой с тепловизором.
Потянулись долгие минуты ожидания. Про себя я решил досчитать до трехсот, и, если звуки не повторятся, значит, мне почудилось от постоянного недосыпа и нервного напряжения, поэтому встаем и шагаем дальше. Парни будут терпеливо ждать моего решения. Это только в художественных фильмах в подобной ситуации обязательно кто-то из разведчиков подкрадывается к дозорному и начинает его расспрашивать: «Чё встали? А вдруг тебе показалось? А давай я сползаю вперед?» – и так далее. В реальной жизни такой болтун получит люлей от своих же, причем, возможно, с вывихом челюсти.
Звук повторился. Клацанье чего-то деревянного – ритмичное и редкое, будто кастаньеты. Бывал я в Испании, слыхал, как эти хлопалки звучат. Ага, не показалось. Ну что ж, поглядим – кто это идет нам навстречу?
Из серой ночной мглы вышла колонна вражеских бойцов. Впередиидущий – молодой парень в панаме, легком плитнике и рыжих ботинках, с автоматом, размалеванным зелеными разводами. Следом за ним вереница «верблюдов» – шестеро бойцов, у которых за плечами рюкзаки, а в руках какие-то пластиковые контейнеры. Замыкали шествие четверо одинаково экипированных вояк с импортными автоматами «булл-пап». У двоих из них на шеях были клетчатые шарфы-арафатки. Черт возьми, вкупе с клетчатыми шарфами были еще и светлые, русые бороды. Всё как в описании Бамута.
Намотки синего скотча на лямках бронежилетов и бедрах явственно выдавали противника. Синие!
Хоть вариант встречи с вражеской ДРГ и был маловероятен (все-таки совсем недавно противник получил по зубам и сейчас должен был, по логике войны, зализывать раны и никак не думать о новом выходе в наш тыл), мы заранее обговорили, что будем делать в подобном случае. Пропускаем вражескую группу мимо себя и, как только противник уберется на достаточное расстояние, по рации предупреждаем наших. Ну а Джокер и Пестик решат, как им лучше «разобрать» вражеских диверсантов: то ли устроят им огневой мешок, то ли накроют из минометов.
Я застыл, превращаясь в камень. Главное сейчас – не двигаться. Глаз всегда цепляется за движение и неправильность контуров. Поскольку мои контуры сейчас не видны, значит, противник может меня заметить только по движению. Я даже на идущих цепочкой укропов старался не смотреть, вернее, опустил взгляд ниже уровня груди. Не потому, что я извращенец, которому интересны детали «ниже пояса», нет, просто есть люди, которые чувствуют взгляд на себе. Причем чаще всего они чувствуют, когда смотришь им в лицо или на уровне груди и головы. Я сам из таких и знаю, как это происходит. Сперва возникает как бы жжение за правым ухом, ты начинаешь вертеть головой в поисках того, кто сейчас пялится на тебя, и, как правило, находишь этого любопытного наблюдателя.