тавалось всего лишь уничтожить всех русских, кроме двоих – тех самых, которых надо было взять живыми.
И вот тут произошло самое ужасное, что только могло произойти: группа капрала Ковальского попала в засаду. Вернее, не совсем в засаду: как потом выяснилось при просмотре видео с нашлемных камер, группа капрала столкнулась нос к носу с российской ДРГ, которая двигалась им навстречу.
– Ну и как это понимать?! – орал на украинских военных капитан Берк. – Где эти ваши русские орки, которые прижали хвосты и боятся высунуть нос из своей норы?! Где, я вас спрашиваю?! Они тащат на себе минометы, чтобы обстрелять наше расположение! Так, по-вашему, выглядят обезумевшие от страха мыши?! Вы все идиоты! Идиоты и тупицы!
Седовласый капитан громко кричал на группу украинских офицеров, размахивая пистолетом. Берк был слегка пьян, и украинцы справедливо боялись его гнева – они понимали, что англичанин может совершенно безнаказанно застрелить любого из них. Никто не смел указать британскому офицеру, что это именно он решил, что сейчас самый лучший момент для атаки на русских, а офицеры ВСУ, наоборот, высказывались против такой затеи. Все молчали, боясь расправы подвыпившего капитана из SAS.
Просмотр материала с экшен-камер погибших британских спецназовцев помог ответить только на вопрос о том, как погибли британцы, а вот почему всё так произошло, было непонятно. Действия русских были нелогичные, противоестественные и непонятные.
Группа капрала Ковальского спокойно шла по тропинке, когда из ниоткуда выскочил безумный русский и принялся бить британцев легким минометом, размахивая им, как обычной дубиной. – Дикарь!
– Что?! Что он говорит?! – кричал капитан Берк, когда на большом экране просматривали видео с камеры капрала Ковальского, который боролся с безумным русским.
На экране было отчетливо видно исказившееся гримасой боли и безумия лицо русского, рот, кривящийся в скороговорке слов, и округлившиеся от злобы глаза.
– Это вам за девчонок, суки британские! – перевел один из украинских офицеров, присутствующих в комнате. – Извините, господин капитан, но это дословно, как я прочитал по губам.
– За каких еще девчонок? – не понял капитан Берк. – Они что, знали друг друга до этого?
– Не думаю. Скорее всего, русские шли мстить за то, что мы выставили против них в том бою женский расчет гранатометчиков.
– Не понял, – нахмурился Берк. – А откуда русские могли знать, что именно капрал Ковальский направил на выполнение задачи женщин? Русские что, нас слушают?
– Не думаю, – пожал плечами украинский офицер. – Скорее всего, москали просто решили отомстить нам за то, что мы направили воевать против них женщин. Кого первого из иностранцев заметили, того и обвинили в содеянном. Просто так совпало, что именно вашему капралу была высказана эта претензия. Совпадение, не более.
– Но это же бред! Бред! Вы сами слышите себя со стороны?! Русские мстят нам за то, что мы воюем против них! Это как?! Ладно бы мы убили кого-то из их боевых товарищей, пусть и женского пола, это я еще могу понять, за такое действительно могут мстить. Но как можно мстить за смерть врага? Женщины-гранатометчики были солдатами ВСУ, то есть для русских они противник! Так как можно мстить врагу за смерть врага?! – кричал капитан Берк.
– Я не знаю, – кривясь в гримасе раздражения, ответил украинский офицер, – я всего лишь перевел на английский то, что сказал москаль, убивший ваших людей.
Украинский офицер как раз понимал чувства русских, ему самому было неприятно нахождение на передовой женщин-штурмовиков. Не бабское это дело – воевать на передке. Тем более, как показал опыт, вояки из баб хреновые: стоит только начаться серьезному обстрелу, как они начинают впадать в истерику, реветь и размазывать сопли по лицу. Мужики тоже подобным явлением страдают, но гораздо реже, потому что элементарно стесняются проявлять такие эмоции перед боевыми товарищами.
Опять же, если мужик начал истерить, то ему в морду засадил, он и успокоился. А бабе как засадишь? Можно ведь и убить ненароком. Ну и бабы, те, что добровольно пошли на передовую, сами по себе немного «дурные»: в спокойной обстановке постоянно пытаются строить окружающих их мужиков, оскорблять и всячески доминировать. В общем, место женщины – в тылу! Но иностранные специалисты, а также дегенераты во власти решили, что украинки должны гибнуть на фронте.
После того как капрала Ковальского убили выстрелом в затылок, бой повернулся в пользу русских, и они за короткое время уничтожили всех украинских бойцов. Дольше всех продержался старший сержант Смирнов, который был молодым, но весьма опытным солдатом и смог ранить двух русских, хоть сам и погиб.
– Хорошо бился, молодец. Надо бы его посмертно наградить и родным «похоронные» вовремя выплатить, – произнес кто-то из украинских офицеров. Остальные украинцы, находящееся в комнате, согласно закивали головами.
Мертвый капрал Ковальский лежал в таком положении, что в поле зрения камеры на его шлеме попал момент, когда последний украинский боец смог точной очередью зацепить двух российских «трехсотых», которых остальные россияне готовили к эвакуации. Было видно, как очередь стегает того самого сумасшедшего, который боролся с капралом, и еще одного россиянина, они оседают на землю, к ним подскакивает боевой товарищ и, схватив их, начинает обоих одновременно тащить прочь. Державший в руках пульт проектора украинский офицер нажал на кнопку паузы, и на экране застыл российский боец с искаженным от напряжения лицом, тащивший сразу двух «трехсотых». Украинский офицер нажал на паузу, потому что капитан Берк в этот момент опять принялся кричать и ругаться, отвлекшись от просмотра видео.
Выкричавшись, капитан Берк повернулся к экрану, висящему на стене подземного убежища, и потрясенно застыл на какое-то время. Его лицо налилось багровыми оттенками, правый глаз начал дергаться, нижняя челюсть пошла вниз, а потом с седовласым ветераном SAS случилась настоящая истерика. Берк вскинул руку с зажатым в ней «Глоком-19» и принялся стрелять в полотно экрана, висящего на стене.
– Тварь! Тварь! Тварь! – громко кричал Берк, брызжа слюной из кривящегося в уродливой гримасе рта.
Пули стегали экран, пробивая полотно, рикошетя от бетонной стены в разные стороны. Легкая растяжка, удерживающая полотно экрана на стене, оборвалась, экран упал на пол, но изображение теперь проецировалось на стену, выкрашенную в светло-серый цвет, и по-прежнему можно было разглядеть и русского солдата, и его раненых боевых товарищей.
Английский капитан разрядил магазин пистолета в стену, на секунду замер, не понимая, почему его пули не уничтожили изображение на стене, потом понял, что стрелять надо было не в экран, а в установку проектора или ноутбук, схватил ноут со стола и со всего размаху разбил его об пол – пластиковое крошево брызнуло во все стороны.
– Завтра! Завтра, мать вашу, суки ленивые, вы бросите всё, что у вас есть, на этих чертовых русских и уничтожите их всех! Всех! Пленных не брать! Живые мне не нужны! Мертвым отрубить головы и принести их мне! Вы всё поняли?!
Испуганно жавшиеся к стене украинские офицеры понятливо закивали головами. Каждый из них прошел тяготы и ужасы этой войны, они не раз были под обстрелами и вражеским огнем. Украинцы понимали, что у Берка «протекла крыша» и он сейчас неадекватен, но перечить ему не смели, так как здесь и сейчас он был власть и мог любого из них совершенно безнаказанно пристрелить на месте.
Когда капитан Берк вышел прочь, один из украинских офицеров произнес вслух:
– Может, россияне ночью в блиндаж англичанина «птичку» пришлют?
– Хорошо бы, – буркнул кто-то.
– Нет, так не пойдет, нас потом всех посадят, – категорично произнес старший по званию украинский офицер. – Сами понимаете, что кто-то из здесь присутствующих остальных же и сдаст. Я позвоню их куратору Эвансу и доложу ему, что Берк хочет уничтожить всех русских на опорнике и не брать пленных. Должно помочь.
Находящиеся в помещении офицеры лишь хмуро промолчали. Англичане надоели хуже горькой редьки, эти паны с Туманного Альбиона вели себя хуже остальных, они были самыми чванливыми и высокомерными из иностранных специалистов, прибывших на Украину для борьбы с ненавистным «Мордором». Англичане чувствовали себя на Украине не просто хозяевами жизни, а истинными вершителями чужих судеб. Именно английский премьер-министр в свое время подтолкнул украинское правительство к продолжению войны с Россией, когда те готовы уже были сесть за стол переговоров на условиях Москвы.
Но надо признать, что если бы сейчас офицеры ВСУ решились бы на убийство капитана Берка, то их ждала бы скорая и суровая расплата за содеянное. Давно известно: где два украинца, там три гетмана; три украинца – это партизанский отряд с предателем; два украинца и три гетмана – значит, один не украинец; при этом три украинца – всегда один предатель. Таким образом мы имеем: партизанский отряд из трех украинцев, один из которых – предатель, с ними один не украинец – гетман, и из числа партизан двое – гетманы.
Старший офицер не стал откладывать в долгий ящик задуманное и тут же созвонился с куратором Эвансом, который, проникшись серьезностью ситуации, незамедлительно отбыл в находившееся в селе Вишневка расположение подразделения ВСУ.
Эванс прибыл спустя шесть часов, потому что во время проведения операции находился в Запорожье. Выслушав доклады офицеров ВСУ, сотрудник SAS сильно напрягся и расстроился: оказалось, что за те шесть часов, что он добирался до Вишневки, помимо истерики капитана Берка и гибели всех членов его группы произошло еще одно событие – русские с помощью ударного дрона «Герань-2» нанесли удар по расположению 10-го ОДШБ.
– С чего бы это такая жестокость к своим же? – нахмурился Эванс.
– Видимо, из-за последнего ролика, который выложили в Сеть бойцы десятого ОДШБ, – предположил украинский офицер. – Они там прямым текстом клеймили позором начальника Генштаба России и министра обороны. Вот у русских в тылу терпение и лопнуло, они, видимо, решили намекнуть, что больше не потерпят подобных вольностей.