ков правоохранительных органов с большой просьбой занять меня ночами каким-нибудь приятным делом — только чтобы меня не тянуло на кладбище.
— Ты-то чем недоволен? — спросила я.
— Жди в субботу! — рявкнул Виталя и связь отключил.
И почему наши общие знакомые удивляются, что мы не смогли жить вместе? И вообще почему масса людей считает возможным и позволительным лезть в чужую жизнь с советами, о которых их не просят? Я сейчас не про Андрюшу. Но масса людей почему-то говорили мне, как строить отношения с Виталей. Но мы оба — взрослые состоявшиеся люди. Это НАША жизнь, НАШИ отношения. Мы сами справимся. Или не справимся. И сами набьем шишки. Сами поругаемся и сами помиримся. Мы оба в состоянии принимать решения, путем проб и ошибок мы нашли оптимальный для нас обоих вариант отношений. Кто-то считает его неправильным? Да на здоровье! Только не надо лезть к нам с советами и указаниями.
Лилю мы с Пашкой увидели сразу же — она выгуливала собак.
— Что вы хотите? — спросила она.
— Вы понимаете, что ваш отец жив и где-то скрывается? — прямо спросила я. — И интерес Майкла Веллингтона к вам совсем не случаен?
Лиля нахмурилась. На ее месте мне было бы очень неприятно из-за того, что ее обманул любимый отец, а интерес мужчины, который ей, похоже, приглянулся, обусловлен его профессиональной деятельностью.
— Майкл мне все объяснил, — наконец сказала Лиля. — Если хотите с ним поговорить, я вас сейчас к нему провожу.
«Он здесь?!» — поразилась я, но вслух сказала, что очень хочу.
Я так и не разобралась со странной планировкой здания, да мне было это и не нужно. Главное, что мы с Пашкой оказались в одной комнате с англичанином, который менял повязки и делал уколы прооперированным собакам. Лиля ушла. У нее в приюте много работы.
— У вас есть ветеринарное образование? — уточнила я.
— Нет. Но я прошел специальные ускоренные медицинские курсы. А собак я с детства люблю. Из-за специфики моей работы я не могу сейчас держать собаку, так что наслаждаюсь общением с ними, когда могу.
— Можно ли спросить, где вы работаете?
Майкл ответил, что он на самом деле частный детектив и имеет соответствующую лицензию, которая требуется по новому законодательству. Профессия частного сыщика была признана в Европе в 1967 году после принятия соответствующей директивы Европейского сообщества. В соответствии с этой директивой свобода данного вида деятельности гарантируется во всех странах-членах ЕС. Раньше британским сыщикам лицензия не требовалась, и их успешная деятельность, часто с нарушением законов и просто норм морали и этики, описана во многих детективах. Но после того как некоторые известные люди, а также — главное — страховые и юридические компании нанимали частных сыщиков для незаконного сбора информации, выступили депутаты британского парламента. Также участились случаи мошенничества, когда лжедетективы выдавали себя за профессионалов, собирали деньги с клиентов и исчезали. А англичане не терпят незаконного вмешательства в частную жизнь людей. За специальную лицензию выступила Тереза Мэй, когда была министром внутренних дел.
Также Майкл сказал, что он на самом деле работает волонтером в Королевском обществе защиты животных.
— А в Россию зачем прибыли?
— Я на самом деле представляю Королевское общество…
— Майкл, прошу вас! Я верю в то, что вы его официально представляете. Вы мне только скажите: вы за бриллиантом или нет?
Майкл моргнул и спросил:
— За каким бриллиантом?
— Вы что, не слышали про бриллиант?! Тогда что вы тут делаете?
— О каком бриллианте идет речь? Я знаю про ожерелье с рубинами. Там не было никакого бриллианта!
Так…
Я раскрыла рюкзак, с которым хожу, и извлекла из него пачку фотографий.
Первой показала фотографию Николая Рудольфовича Миллера, отца Лили, и спросила, знает ли господин Веллингтон, кто это. Он знал, но только видел деда Миллера на фотографиях. Он также знал, что Лиля очень любила отца и что он недавно скончался.
Второй я показала фотографию Шурика Миллера. Веллингтон знал, что это брат Лили. У них общий отец, фотографию которого я только что показывала, и разные матери.
Третьим я показала неизвестного мужика, найденного в могиле Миллера вместе с Мигелем Алонсо-Прохоровым. Майкл Веллингтон не смог скрыть своего удивления. Значит, точно не шпион. Шпионов специально обучают «держать лицо», а курсы для частных детективов обучение этому навыку в программу не включают.
— Он мертв? — Майкл поднял на меня глаза.
Я кивнула и спросила, был ли Майкл знаком с этим мужчиной. Теперь кивнул Майкл. Я подумала, что сегодня порадую друзей из правоохранительных органов. Они меня регулярно на трупы приглашают, вот и я к ним с ответной любезностью.
Майкл сообщил, что этого человека звали Джеймс Боланд и они учились вместе.
— Где? — спросила я.
Майкл молчал, неотрывно глядя на фотографию.
— В разведшколе? — наугад спросила я.
Веллингтон дернулся. Значит, шпион? Или неудавшийся?
— И из вас не получилось Джеймса Бонда, а из его тезки Боланда получился? — продолжала я говорить совершенно спокойно, будто бы мы вели светскую беседу.
— Я не могу об этом говорить.
Майкл неотрывно смотрел на фотографию, я продолжала задавать вопросы.
— Вы продолжаете работать на МИ6? Или по каким-то причинам ушли, переквалифицировавшись в частные детективы?
— Я не окончил школу Джеймсов Бондов. — Веллингтон улыбнулся и поднял на меня глаза. — Я всегда любил женщин, виски и пиво. Я голым купался в фонтанах после побед «Арсенала» и сборной Англии, я… В общем, оказалось, что я непригоден быть «На секретной службе Ее Величества». Да и мне не хотелось ловить террористов или искать смертоносный вирус, способный уничтожить человечество, в секретной лаборатории в Альпах[4]. Вообще я все представлял несколько по-иному, а когда столкнулся с реальностью…
— А частным детективом вам нравится работать?
— Да, — кивнул Майкл. — Конечно, бывают и совершенно неинтересные дела, но бывают и захватывающие. И я все-таки получил неплохую подготовку. Мне никогда не хотелось стать банкиром, инженером или офисным клерком. Я всегда хотел вести жизнь «свободного художника», не ограниченного никакими рамками.
— А ветеринаром не хотели стать? Собак лечить?
— Нужно долго учиться. А долго учиться мне тоже не хотелось.
В общем, лентяй, бабник и пьяница, который хочет пить, гулять и развлекаться. Да уж, «повезло» Лиле.
Четвертой я достала фотографию Роберта Литтлджона.
— Его знаете?
Майкл кивнул и тяжело вздохнул.
— Он доставил вам много хлопот?
— Он массе людей доставил много хлопот. Он и его отец.
— Вы имеете в виду биологического?
— Вы и это знаете? Ах да, меня о вас предупреждали. Конечно, биологического.
— Великобритания планирует выдачу банкира Московцева России? Или хотя бы выдворение его из Великобритании в любом направлении?
— Я некомпетентен отвечать на эти вопросы. Но думаю, что нет. — Майкл помолчал и добавил: — Вы тут про какой-то бриллиант говорили. Если был бриллиант и рядом с бриллиантом оказался Бобик, то бриллиант уже у Бобика.
— И он покинул Россию вместе с бриллиантом?
Веллингтон кивнул. Я задумалась. Мог Роберт Литтлджон поменять бриллиант на стекляшку в руке покойного деда, оказавшегося в могиле вместо Николая Рудольфовича Миллера? Теоретически мог. Какой-то иностранец ходил ночью по Борисоглебскому кладбищу с лопатой. Причем этот иностранец говорил по-русски. Лучше всего на эту роль из замешанных в деле иностранцев подходил Роберт. И могилу он мог раскопать — судя по тому, что я о нем знала, он не был обременен никакими моральными и этическими принципами.
Но кто подменил деда Миллера? Или они действовали на пару?!
Мне эта мысль только что пришла в голову. Конечно, у Николая Рудольфовича был помощник. Не мог он исчезнуть сам по себе. Только я раньше не рассматривала на эту роль подданного Великобритании, молодого авантюриста Роберта Литтлджона. Но почему бы и нет? Нельзя исключать связь банкира Московцева с Николаем Рудольфовичем. Они вполне могут быть давно знакомы. Нельзя исключать, что они оказывали друг другу услуги по своей специальности. А сейчас, поскольку сам Московцев в Россию въехать не может, он прислал своего сына.
Я не думала, что Миллер, как Джульетта, выпил яд из цветков лютика, приобретенный у какого-нибудь современного аптекаря Лоренцо, или другое подобное средство, вызывающее резкое сужение сосудов и, соответственно, глубокое обморочное состояние. Я считала, что изначально хоронили не того мертвого старика. У нас все-таки XXI век. Но изначально Лиля могла положить в руку этому старику настоящий бриллиант. А потом они его подменили. И заодно закопали «испанца» Мигеля Алонсо-Прохорова вместе с Джеймсом Боландом, как оказалось, сотрудником внешней разведки Великобритании. Миллеру срочно требовалось избавиться от притязаний свалившегося из девяностых бывшего партнера и английского разведчика. Но почему английский разведчик впился в горло «испанцу»?
Или Миллер со старым другом Алонсо-Прохоровым хотели избавиться от одного разведчика? Но у того оказалась аллергия на некое средство (например, найденное в склепе), и он успел утянуть в могилу одного из недругов. Миллеру ничего не оставалось, как закопать их обоих в «своей» могиле. А Роберт Литтлджон за ним следил — и прибыл с лопатой на кладбище, чтобы проверить, что закопал объект.
— Что вы ищете в России, Майкл?
— Уже нашел. Благодаря вам.
— Что вы нашли?!
— Кого. Джеймса. Ко мне иногда обращаются мои… несостоявшиеся коллеги. Они спросили, не хочу ли я съездить в Россию. Ведь я немного говорю по-русски и активно учу ваш язык. Ведь в Лондоне сейчас живет очень много русских и немало дел связано с ними. Знание русского языка открывает новые возможности. И все дела, связанные с русскими, оказываются невероятно интересными. У меня и секретарша русская!