Более внимательный взгляд позволил отметить, что участь подушек и навеса постигла многие вещи — палящее солнце Четвёртого колеса было для них губительно. Вещицы выгорали, трескались, понемногу умирали, но хозяина это явно устраивало. Первое впечатление — восторг от многообразия, — сменилось разочарованием. Это не сокровищница была, как показалось поначалу, а мусорная куча.
Раздражение и досада крепли с каждым шагом. Было жалко гибнущую красоту и потерянное время.
Каменец не спешил соглашаться на обмен, но и Кощея не гнал. Северина поглядывала в их сторону издалека, и Бессмертный что-то очень уверенно вещал, а хозяин — слушал. Проснувшееся любопытство наконец заставило её приблизиться: немногословный Кощей очень редко выдавал кряду больше пары фраз, и стало интересно, о чём именно он рассказывает?
— Составленное уравнение произвольного движения сверхмассивного объекта во временном потоке, плотность которого меняется в экспоненциальной зависимости, имеет поправочные коэффициенты, зависящие от…
Северина, присев рядом, так и не смогла поймать нить повествования, но некоторое время из упрямства пыталась. Она прекрасно понимала, что рассказывает Кощей не сказки, а что-то очень серьёзное о работе мира. Наверное, придуманное Сварогом. Наверное, он сейчас давал ответ на самый сокровенный вопрос: как именно устроен и работает Мировой Механизм. Только, увы, сказанное Северина понимала через слово на третье, да ещё рассказывал Бессмертный, словно специально, самым монотонным и нудным голосом. Слушал ли всё это каменец или дремал — непонятно, а вот она быстро начала клевать носом, убаюканная потоком цифр и странных названий.
Рассудив, что спать сидя — не лучшее решение, Северина опять пошла осматриваться, но на этот раз — куда смелее, не смущаясь брать в руки и ощупывать предметы. Если хозяин их не бережёт, то с чего ей проявлять щепетильность?
С интересом она подобрала изящный фигурный пузырёк тёмного стекла с плотно притёртой пробкой и выгоревшей биркой, на которой с трудом разобрала надпись «выпей меня». Не удержавшись, сковырнула пробку и принюхалась, но пузырёк оказался пустым, хотя и пах весьма приятно, ягодами. Видимо, кто-то уже выпил. Интересно, выжил ли?
Заглянула и в железную шкатулку с надписью «каменная моль». На удивление, моль там действительно обнаружилась, и совсем не каменная. Мелкая бледная бабочка прытко выпорхнула из шкатулки, словно сидела наготове. Увернулась от рук девушки, шмыгнула куда-то вниз и в сторону и затерялась на местности. Охотиться за насекомым не хотелось совершенно, так что Северина потихоньку прикрыла шкатулку обратно и поспешила отойти на другую сторону. Главное, чтобы моль эта не оказалась страшным убийцей каменцев и проклятием их народа. С другой стороны, если так, то зачем держать её в открытой шкатулке?
Ещё с полчаса девушка бродила без интересных впечатлений, вид собрания больше удручал, чем восхищал. Попалось несколько деталей и узлов сложных механизмов, напоминавших в таком виде части мёртвых тел и вызывавших у Северины сочувствие. Нашлись и часы, и магнитная тарелочка с заводным яблочком, и ещё несколько знакомых бытовых приборов, но вряд ли они работали. Проверять не тянуло: это же может закончиться тем, что она попытается починить, а какое её дело? Вряд ли алмаз Ракас оценит рвение.
Взгляд выцепил из кучи хлама ещё один изящный флакон с тонким длинным горлом — непроглядно-чёрный, маслянисто блестящий. Разбирать имеющиеся немногочисленные надписи было интереснее, чем рассматривать истлевающие деревянные идолы, так что она остановилась.
— «Жидкая тьма», придумают же, — пробормотала Северина себе под нос и подняла флакон за горлышко, чтобы рассмотреть поближе, уж больно тонкой оказалась работа по стеклу.
Слишком тонкой. Мгновение — и в руке у неё остался кусок изящной трубочки, а остальная часть отвалилась. Тьма расплескалась, Северина отпрыгнула, ругнувшись, но всё равно на подол попали капли.
— Да чтоб тебе! Лучше бы ты высохла, — проворчала она.
Тьма оказалась чем-то вроде очень плотных чернил. От неё пострадала подставка, цветные камушки под ней и — одна из ценностей, крупный красивый камень глубокого фиолетового цвета, обточенный в форме почти правильного шара с голову размером.
— Вот же пагуба!
Северина огляделась, осторожно попыталась поскоблить тьму — она не особо прилипала к камню, так что можно было стереть. И грот с лужей недалеко, и вес у пострадавшего предмета оказался — она попробовала — подъёмный. Рассудив, что хуже не будет, совесть успокоится, а время пройдёт с пользой, Горюнова решилась.
Окунать камень в лужу не стала, не хватало ещё испортить жидкой тьмой всё озерцо, нашла подходящую укромную ямку под камнями в стороне. Среди хлама поблизости нашлась солидных размеров слегка рассохшаяся, но ещё целая братина, с ней девушка и пошла за водой.
Жидкая тьма, чем бы она ни была, смывалась прекрасно. На ощупь она была как жидкая сметана — да и вела себя почти так же, хватило пару раз омыть шарик, который от влаги заблестел и заметно похорошел. Даже от юбки отошла быстро и легко.
— Ну вот, так гораздо лучше. Красивый! Интересно, ты пустой внутри?
Северина подняла камень — и тут же, вскрикнув от неожиданности, выронила, потому что он {зашевелился}.Не потрескался, а начал менять форму, как живой. Мгновение, другое, и из вытянувшегося сплющенного шарика выстрелил длинный хвост, составленный из камешков разного размера, появились лапки, такие же составные, наметился рот и большие, ярко-зелёные влажные глаза.
Больше всего существо напоминало крупного каменного головастика.
— Надеюсь, ты не кусаешься, — неуверенно пробормотала Северина.
Оно в ответ жалобно курлыкнуло, подползло ближе.
— И что с тобой делать?
Девушка опустилась на корточки и неуверенно протянула руку. Пасть у существа была нешуточная, хвать — и нет руки по локоть. Но злобным оно не выглядело, так что Горюнова решила рискнуть. Существо ткнулось в ладонь носом, взялось за неё лапкой и деликатно оплело запястье кончиком хвоста.
— А ты ничего, милый... — Северина осторожно погладила его второй рукой по твёрдой головогруди. Головастик издал переливчатую музыкальную трель. — Ты же явно из какой-то местной живности. Придётся идти на поклон к хозяину, не бросать же тебя просто так среди всего этого хлама! Только, боюсь, он нас после этого выгонит… А может, наоборот, ты очень редкий и ценный, и нам в благодарность на радостях отдадут этот несчастный колокольчик? Ладно,не попробуем — не узнаем! — окончательно сдалась она и подхватила существо на руки. То не возражало,продолжило урчать, только для надёжности обхватило локоть хвостом.
В сторону Ракаса Северина двинулась без спешки: предчувствие заслуженного разноса не добавляло воодушевления и скорости. Она даже подумала, что, если из этого головастика не вырастает ничего страшного и опасного, было бы неплохо забрать его с собой, но этот прекрасный план сразу же разбился о непреложные законы Мирового Механизма. Со всеми этими путешествиями и Кощеем она напрочь забыла, что пребывание в других мирах для всего живого ограниченно, и завести экзотического питомца не получится.
Впрочем, не очень-то и хочется, если честно. Просто жаль малыша. Оставалось надеяться, Ракас что-нибудь придумает и не очень расстроится.
— А это не часть нашей головоломки? — спросила она, поймав взглядом лежащую на одной из каменных полок железку. — Ну-ка, дай посмотрю…
Вещь оказалась той самой, которую показывало зеркало, и вблизи стало особенно отчётливо видно, что в колокол её превратила долгая насыщенная жизнь, а не задумка создателя. Длинный пенал, расширяющийся к одному краю, был сложносоставным, очень похожим на утку, а золотой язычок и крючок с обратной стороны, к которому он крепился, вставили отдельно, в готовую дырку. Причём довольно аккуратно: рассмотрев, Северина обнаружила, что всё это легко снимается.
— Давай одну штуку попробуем! — решилась она.
Существо явно не хотело на землю, но верещать и цепляться не стало — удовлетворилось тем, что обхватило девушку хвостом за лодыжку.
Язычок и крючок Горюнова выложила обратно на полку, достала из кармана оставшуюся часть головоломки. Сложенный в прямоугольник хвост утки отлично подходил формой к отверстию в корпусе, и девушка не удержалась. Головоломка тут же пришла в движение: хвост утки расправился, накрепко присоединяя очередную часть, а стенки распались на шесть изящных лепестков, слегка расступившихся в стороны.
— Ой, — запоздало сообразила Северина, — а как же теперь… — Сидели части друг в друге мёртво, не шевелясь, и едва ли вообще предусматривали разборку. — Нехорошо получилось. Ну да ладно, всё равно её нам обещали отдать, правда? Пойдём сдадим тебя хозяину.
Сунув головоломку в карман и радуясь, что «цветок» раскрылся не полностью и занимал не так уж много места, Северина подхватила головастика на руки и решительно направилась туда, где Кощей вёл свой рассказ с сотворения мира.
Картина не изменилась. Всё так же сидел каменец, всё так же напротив него монотонно говорил Кощей — скрестив перед собой ноги, с неестественно прямой спиной, которая у него, с лёгкой руки Великого Механика, почти не гнулась.
— Простите, я тут вот… нашла… — кашлянув, привлекла к себе внимание Северина. Зверушка на руках завозилась, требуя спустить на землю, и быстро поскакала к каменцу, что-то воркуя.
У коренных жителей Четвёртого колеса мимики в человеческом смысле не было. Горюнова когда-то читала, что эмоции они испытывают, но выражают их иначе, всем телом — расстоянием между членами каменного тела, их взаимным расположением. Как именно это происходит — девушка понятия не имела, но сейчас, глядя на Ракаса, готова была поручиться: он, мягко говоря, обалдел.
Впрочем, догадаться было нетрудно, каменец медленно воздвигся на ноги. Наблюдая за ним, пружинисто поднялся и Кощей. Непонятная зверушка, стрекоча, подползла к Ракасу, прижалась к его ноге и закурлыкала с явным удовольствием.