Из стены по жёлобу стекала вода — густая, как жирное молоко, полупрозрачная и испускающая зловещий зеленоватый свет, так что несуеверная Северина не удержалась и сотворила охранное знамение. Жидкость собиралась в большой чаше, венчавшей внушительный ящик, из которого торчало великое множество разнообразных рукояток и рычагов. Определённая комбинация их положений позволяла придать воде требуемые свойства, и тогда нужное количество жидкости выплёскивалось в колбу, которую надлежало подставить под краник. Куда сливалась остальная вода из чаши — девушка спрашивать не стала, слишком хотелось поскорее оказаться подальше. Тяжело было находиться в этой маленькой тёмной комнате с каменными стенами, расположенной где-то на нижних уровнях.
Даже Фиккарика там присмирела и жалась к Северине, после чего подтвердила: ощущения действительно похожие. Оставалось понять, что со всем этим делать.
Думать отправились в комнату, где впервые объявилась Фиккарика: там у Кощея хранились запасы самых разных веществ, не весь их список содержался в постоянной памяти, и стоило внимательно проанализировать архивные записи. Кару отправили развлекать Елисея, которого на всякий случай не брали с собой к источнику — мало ли как скажется близость!
Только заняться поисками снова не удалось: слабо полыхнула белая вспышка, и посреди комнаты возник разодетый по-праздничному Северьян, а с ним — Сорок седьмая в простом сарафане.
— Ой, привет! Василиса, тебя вернули! — радостно шагнула к ней Северина, но девушка испуганно отпрянула, глядя на неё диковато. — Ты что с ней сделал? — растерянно посмотрела она на брата.
— Женился, — мрачно буркнул тот.
— А, ну это, конечно, объясняет, что она так шарахнулась, я всегда говорила, что жене твоей сложно придётся, — захихикала девушка. — Но поздравляю, кроме шуток.
— Она ничего не помнит, — пояснил Северьян.
— Ой, извини, я не сообразила!
— Воля, познакомься, это Северина, она моя родная сестра. Её не нужно бояться, она на язык порой едкая, но не злая. А это Кощей Бессмертный, он…
Василиса, нервно всхлипнув, зажала себе рот обеими руками и испуганно попятилась, прижалась к столу…
— Умеешь ты успокоить! — насмешливо вздохнула Горюнова. Север раздосадованно выругался, сердитый на себя за промах. — Да не тот это Кощей, не бойся. То есть тот, но…
— Она ещё мне пеняет! — проворчал Северьян. Жена его побледнела до синевы и медленно двинулась в обход стола, придерживаясь край рукой и стремясь за него спрятаться.
— Полагаю, мне пока лучше выйти, — самым разумным среди них всех оказался Кощей. — Надеюсь, вам хватит четверти часа на разговоры.
— А после что? — робко спросила Василиса-Воля, когда он прикрыл за собой дверь.
— Да ничего, дело у нас важное, — вздохнула Северина. — И не одно. Не бойся, он не злой, никого убивать не будет и гадости творить тоже. Север, когда вы успели пожениться?!
— Потом расскажу, — выцедил он. — Опекун у неё… Убил бы, да жаль оружие пачкать.
— Где мы? Что происходит? Кто вы такие?! — слабо, замученно проговорила Воля.
— Знаешь, пойдём-ка к озеру, там обстановка больше располагает к задушевным беседам. Там, правда, Фиккарика с Елисеем, и у них тоже проблема, но всё-таки лучше, чем здесь…
Конечно, в четверть часа они не уложились. За это время смогли только объяснить новоявленной родственнице, что происходит, а потом ещё долго убеждали, что не врут. Помогла комната, в которой девушка жила все эти годы и где хранилось её собственное шитьё: это Волю изумило и немного успокоило, хотя вряд ли убедило до конца. Оставалось надеяться, что время поможет привыкнуть и успокоиться.
Северина предлагала брату вернуться с новоявленной женой домой — всё-таки в обычном городе среди нормальных людей она могла бы поскорее прийти в чувство, но тот упёрся, что не может оставить сестру одну. Как будто от него есть какая-то польза! Но спорить быстро надоело, так что Горюнова бросила молодожёнов в компании зелёного козлёнка и Фиккарики, а сама убежала к Кощею, заниматься куда более интересными вещами.
С одной стороны, она бы охотнее вернулась к поискам недостающих частей стопора. Но царевича Елисея было жалко, а ещё — радовала отсрочка. Чем дольше она общалась с Бессмертным, тем меньше хотелось найти его смерть. Происшествие же с козлёнком, которое никак не получалось воспринимать всерьёз, неплохо отвлекало от мрачных дум.
Глава 8. Вода и медные трубы
Северина с Кощеем честно постарались отыскать что-нибудь вроде противоядия от воздействия живой воды, но ничего не вышло. Источника мёртвой воды в замке не существовало, а все возможные её составы не вызывали доверия: слишком велик риск безвозвратно умертвить царевича. Можно было бы, конечно, поэкспериментировать на животных, но Бессмертный сомневался, что этот опыт поможет вылечить человека.
Так что, помаявшись некоторое время, они вернулись к зеркалу: там хотя бы был план и никакого риска для подопытных.
Идея выглядела простой: настроить зеркало на поиск частей, подобных уже собранной головоломке. Такое пытался провернуть предшественник Северины, но у него не вышло — не хотело зеркало цепляться к одному яйцу. Выглядела жизнеспособной версия, что с большим количеством фрагментов выйдет лучше.
Правда, за сегодня они всё равно не управились. Северина худо-бедно разобралась с помощью Кощея, как всё это работает и как настраивается, но приспособить к делу головоломку с первого раза не удалось. А там пришлось скрепя сердце оставить дело и заняться готовкой — Василисы Сорок седьмой больше не было, а Воля… Горюнова немного побаивалась этой диковатой, странной девицы, и мысли о том, чтобы заставить её готовить, вызывали отторжение.
Это же какой талант воспитателя в Бессмертном пропадает, если он из такой зашуганной девицы сделал нормального человека? И на что подписался Север? Вот не может же влюбиться по-человечески, в подходящую домашнюю красавицу! Приключений не хватает, что ли, с обычными ему скучно?
С едой на всю компанию Северина поступила хитро: привлекла к благородному делу Фиккарику, которая всё равно бездельничала. Она умела создавать только привычное и хорошо знакомое, и Горюновой пришло в голову показать ей весь процесс с самого начала, чтобы видела составляющие. Кару удалось заинтересовать, так что около получаса она кружилась вокруг Северины, а потом вполне сносно начала повторять готовый продукт. Насколько он вышел съедобным — предстояло проверить на себе, но честно готовить на такую ораву Северина поленилась.
Ужин прошёл в угрюмом настроении, даже Каре оно передалось, так что все молчали. Спокойно себя чувствовал, кажется, один только Кощей, но он Бессмертный, что с него взять!
Северьян пытался ухаживать за новоявленной женой, но та каждое его слово и жест встречала насторожённым взглядом, словно готовая к удару, вскидывала руку в инстинктивном порыве защититься, то и дело опасливо поглядывала на Кощея. Насмотревшись на это, Северина малодушно удрала опять к зеркалу. Кощей присоединился к ней только через полчаса с весьма рассеянным видом, но от вопросов отмахнулся коротко — Северьян расспрашивал о Василисе. Лезть в это дело Горюновой не хотелось, и она отговаривалась от совести тем, что Север сам попросит, если ему надо будет, а пока — у неё есть не менее важная работа.
Сложная ситуация нагнала её сама, когда вскоре после возвращения в комнату заглянул брат.
— Всё плохо? — с сочувствием спросила она.
— Не знаю, — сумрачно признал он, усевшись на кровать. — Она уже не дрожит при виде Бессмертного, с Елисеем общий язык нашла, с Фиккарикой. Но меня дичится. Кажется, так и не поверила, что в спальню к ней ломиться не стану. — Северьян провёл ладонями по лицу, подёргал себя за бороду, встряхнулся. — Я с него шкуру живьём хочу спустить, — признался вдруг.
— С кого? — не поняла Северина.
— С этого, у которого она жила. Вот как так, Сень? Нелюдь бессмертная, железная наполовину, а на поверку — куда человечней людей?
— Что, уже не рвёшься меня от Кощея спасать? — не удержалась от ехидства Северина.
— Скажи ещё, у меня повода не было для волнений, — не поддался на это брат.
— Ну не ворчи, — немного посерьёзнела она. — Я не думаю, что с Волей всё так плохо. После таких приключений и перемещений и более сильная духом, без тяжёлого детства которая, от людей шарахалась бы.
— Ты эту сволочь не видела, — поморщился Север.
Рассказ его о скоропалительной женитьбе много времени не занял и мнения сестры не изменил.
— Хладомир этот, конечно, так и просит проучить его со всего размаха, но… Север, книжки надо читать, в них умное пишут!
— Книжки-то при чём?
— А при том, что в этих диких культах в жертву только девицы нецелованные годятся, и Карачун, насколько я читала, в этом деле наиболее привередливый. Так что жена тебе досталась неиспорченная, не переживай, и ничего настолько ужасного с ней этот Хладомир не делал. Или думаешь, её Кощей совратил?
— Отходить бы тебя саму хворостиной за такой длинный язык! — не вдохновился брат. — Я другого боюсь…
— Да понимаю я, что ты за неё переживаешь. — Северина, сидевшая рядом, шутливо толкнула его плечом в плечо. — Дай девушке немного привыкнуть! Она не успела поверить, что жива, а тут вдруг явился такой весь из себя красавец расписной — жениться. Тут у любой нервы сдадут. Оно только в сказках само собой складывается, и то редко, а в жизни любая до конца станет ждать подвоха. Или жалеешь уже, что женился?
— Да ну тебя. Волю я жалею, теперь о ней ещё больше заботиться хочется, — отмахнулся Север. — Что она хорошего в жизни видела?
— Ясно всё с тобой, — захихикала Северина. — Ты у Кощея спрашивал, как он её в чувство привёл?
— Спрашивал, да проку никакого. Он её просто не трогал и голоса не повышал, она и привыкла сама за несколько лет. Я-то годами ждать не хочу, — он рассеянно потёр ладонью шею. — Вообще ждать не хочу. Гляну на неё — сердце заходится…