— Всё у вас хорошо будет. — Тут уже Северина вредничать не стала, подцепила брата под локоть, пристроила голову на плече. — Потерпи немного. Или отправляйся с ней домой, там-то небось попроще станет. Понимаешь же, что Кощей мне ничего плохого не сделает.
— Я бы не был так уверен, — пробормотал он, обнял сестру за плечи. — Теперь-то поводов для беспокойства побольше.
— Это каких таких? — удивилась девушка.
— Да… — запнулся он. — Вот хотя бы эти поиски смерти. Опасно же. И потом с ним что будет, когда вы всё соберёте? Вернёт он тебя домой? А если тут всё разрушится? Нет уж, отсюда мы уйдём только вместе.
Некоторое время они ещё обсуждали успехи поисков, потом пожелали друг другу хороших снов и распрощались. Кажется, уходил Северьян успокоенным, так что свой сестринский долг Северина посчитала выполненным. Она бы, может, и помогла новоявленной родственнице освоиться — если бы знала, как это сделать. Тут женская, житейская мудрость нужна, а Горюнова таким достоинством похвастаться не могла.
***
Кощей в сне не нуждался, так что время отдыха гостей посвятил поискам решения проблемы Елисея: всё-таки он косвенно был виноват в этом происшествии, допустил утечку живой воды. Увы, изыскания ни к чему не привели — ни в записях, ни в закромах памяти. Создатель, уходя, не посчитал нужным вкладывать в его голову детальное описание природы живой воды, ограничившись инструкцией по использованию. Собственного опыта хватило только понять, что вода весьма насыщена полем времени и обладает немалым потенциалом — так это было понятно уже по широким возможностям установки.
Но Бессмертный упрямо копался в книгах и записях, надеясь найти подсказку, когда в лабораторию вдруг ввалилась Северина. Взъерошенная, в надетом задом наперёд сарафане и с дикими глазами.
— Мы должны её убить! — с порога выпалила она.
— Кого? — растерялся Кощей. — Волю или Фиккарику?
— Да ну тебя, кровожадный тёмный маг! — фыркнула девушка, приблизилась к столу, у которого сидел Кощей, и присела на краешек. — Воду! Я вдруг поняла, что самый логичный способ получить мёртвую воду — это убить живую.
— Тебе это приснилось? — спросил он с иронией.
— Заснуть я не успела, думала о Елисее в полудрёме, и вот. Давай попробуем вскипятить её, а? Зарезать и задушить — это глупости, конечно, а вот заморозить или нагреть можно. Нагреть, мне кажется, проще. Как ты думаешь, получится?
— Звучит разумно, — признал Бессмертный, разглядывая девушку с непонятным выражением лица, отчего ей стало неловко. Опомнившись, Северина слезла со стола и на всякий случай отодвинулась.
— Ну что, пойдём?
— Куда?
— Пробовать!
— Ты пойдёшь спать, — строго возразил Кощей, поднявшись. — А я попробую сделать то, что ты предлагаешь.
— Думаешь, я усну? — обиженно насупилась девушка, глядя на него исподлобья.
— Не знаю, но присутствовать тебе не стоит. Надышишься испарениями.
— Ладно, — нехотя признала Северина справедливость подобного опасения. Да и Кощей нависал настолько незыблемым монументом, что было очевидно: спорить бессмысленно. Вот вроде тощий же, куда мельче Северьяна, а ругаться с ним куда сложнее. Одно слово — зло во плоти! — Действительно, не хватало ещё тоже во что-нибудь превратиться. В лягушку, например. Но когда получится, ты меня обязательно позови!
— Если получится — позову, — кивнул тот.
Идея Бессмертному понравилась, и он был бы не против компании Северины в ответственный момент, но подвергать её опасности не хотелось. Чувство беспокойства было странным — хотя бы потому, что оно было, — но Кощей не стал заострять на нём внимание. Привыкнет — как привык к странному давлению в груди, которое усиливалось тем больше, чем ближе становилась смерть. Наверное, именно так выглядел страх. Вполне терпимо.
Для того, чтобы никому не навредить, Кощей изолировал лабораторию. Здешние стены, двери и даже комнаты слушались его воли, и, чтобы их переместить, воплотить или уничтожить, достаточно было одного только желания. Некоторые залы, сотворённые в начале мира, он имел право только закрыть от посетителей, но этого вполне хватало для удобства и того, чтобы не пускать случайных гостей.
Поначалу нагревание на живой воде не сказывалось, и от воды обыкновенной она отличалась мало, разве что закипала она дольше и гремела куда ниже, солиднее, как будто где-то в отдалении рокотала гроза. В вязкой зелени собирались крупные, ленивые пузыри воздуха, медленно поднимались кверху. Зеленоватый пар над кастрюлей смотрелся весьма эффектно, и в какой-то момент Кощей мимоходом подумал, что Северина бы оценила это зрелище, даже жаль, что нельзя для неё его сохранить.
Прошло больше пары часов медленного кипения, когда Кощей отметил, что свечение потускнело. Не настолько явственно, чтобы это бросилось в глаза, но он на всякий случай принёс ведро живой воды, а кипятить поставил только часть, и эта часть сейчас заметно отличалась от исходной субстанции.
Изменение происходило медленно, но — происходило, и Кощею уже самому стало интересно, чем всё закончится. Однако для его смертных гостей наступило утро, и продолжать насиживать котёл стало неинтересно.
Он ожидал от Северины недовольства тем, что не сообщил об изменениях, однако девушка с утра была на удивление благодушна, возилась с едой с Фиккарикой в помощницах и только отмахнулась. Оказалось, она, лишённая возможности поучаствовать, успела понаблюдать за ним через зеркало и поняла, что ничего не потеряла. Так что после завтрака они успокоили Кару, что есть идея и она движется, а сами вновь занялись зеркалом.
Не с первого раза, уже ближе к ночи, но у них получилось. Зеркало, подумав, отразило медную диковинку, похожую одновременно на развесистое дерево и головку ключа. Длинная медная спица торчала из диковинного подводного леса — Северина ахнула от восторга, увидев эту красоту. Яркие, разноцветные цветы потрясающей формы, подобие крошечных деревьев и даже грибов, пёстрые рыбки — она никогда не видела ничего подобного.
— А как мы туда пойдём? — сообразила она. — Это глубоко? Я, конечно, умею плавать, но не настолько хорошо…
— Есть амулет, который позволит находиться и дышать под водой, — упокоил Кощей.
— Здорово! Слушай, а зачем тебе это всё? Ты же и так бессмертный, а столько защитных вещей, плащ вот ещё тот, в котором я в пустыню ходила, намордники для осмотра живой воды…
— Создателю было интересно, он развлекался такими мелочами. Любил представлять, как жители разных колёс станут ходить друг к другу в гости. Отправимся завтра, а я попробую более точно определить место для перемещения.
Северина против отсрочки не возражала, потому что внезапно осознала важную вещь: у неё совсем нет подходящей одежды для такого путешествия! Дома плавали нагишом или, самые стеснительные, в коротких нательных рубахах, но там поди разгляди что-нибудь под водой, даже если в воду лезли на какой-нибудь праздник всем скопом. А здесь… вода прозрачная, каждый плавничок у рыбки различишь, и что же она, в мокрой рубахе там?
Кощей не станет к ней приставать и даже глазеть, он всё-таки Кощей, но ей-то — стыдно! Так что она без зазрения совести оставила Бессмертного разбираться с местом перехода, а сама убежала к новоявленной невестке. Переживать о нелёгкой судьбе та может и при деле.
— Воля, спасай! — ввалилась Северина в горницу к девушке.
— За тобой Кощей гонится? — испугалась та.
— Зачем? — опешила Горюнова, обернулась и только потом сообразила. — Да нет, при чём тут Кощей! Нет, он при чём, просто… В общем, ты нужна мне как талантливая рукодельница и вообще мастерица! Вдвоём мы скорее сообразим, как это сделать.
Воля от такого напора растерялась, но подуспокоилась, сообразив, что речь идёт о простом и понятном — шитье. Пусть и не самой распространённой вещи, но всё же!
Пока совместно прикидывали и выкраивали, пока выбирали ткань среди обширных Кощеевых запасов, общаться они начали заметно свободнее. Северина про себя отметила, что для Воли рукоделие — настоящая отдушина, а ещё окончательно убедилась, что не ошиблась в первоначальной оценке. Да, девицей та была робкой и неперечливой, но и не сломанной, просто — привыкшей терпеть.
А потом Воля и вовсе немного осмелела, поэтому решилась заговорить:
— Рина, скажи, а твой брат — он какой?
Очень хотелось ответить насмешливо и предложить разобраться самой — ясно же, что Северина предвзятое лицо! — но девушка смотрела так напряжённо и серьёзно, что она решила не ехидничать.
— Терпеливый, — улыбнулась Горюнова. — Меня вот терпит и даже не ругает почти, а это сложно. Один раз мы с ним за последнее время, считай, и поругались — когда он явился меня от Кощея спасать, а я отказалась. Два, — припомнила она возвратное колечко, — но по тому же поводу. Весёлый ещё, когда ничего плохого не происходит. Пляски любит, гуляния, бои кулачные. В прошлый раз на Ярилин день с вот такенным фингалом ходил и отбитыми рёбрами, но довольны-ый — победил же! Но он витязь на княжеской службе, они там все такие. До сотника дослужился, — не без гордости сказала она, — своей смелостью и доблестью. Царь его ценит. Но царь у нас вообще хороший, не самодур какой-то…
— А ваши родители?..
Пока рукодельничали, Северина с лёгким сердцем выболтала всё, что могла, — и про родителей в деревне, и про других братьев-сестёр, и про детство. Как они с Севером отправились другой доли искать, и что мамка ругалась, конечно, но котомки им в дорогу собрала и благословила. К родителям Горюновы выбирались нечасто, но с удовольствием.
Эти рассказы делали своё дело и успокаивали Волю. Вряд ли она верила до конца и могла быстро измениться, но разумно осторожничать — это совсем не то же самое, что трястись от страха. Северина была не уверена, что на месте Воли вела бы себя хотя бы вполовину так же благоразумно. Впрочем, и она — не Воля!
— Скажи, неужели ты не боишься Кощея? — спросила невестка через некоторое время. — Совсем-совсем?
— А чего его бояться? — искренне удивилась Горюнова. — Он очень разумный и понятный.