— Зови, — я бы согласилась на всё что угодно.
До этого мы ни разу не пробовали Зов. Не торопили события. Ждали, пока привыкнем друг к другу. Сладкий дурман растёкся по телу. Завибрировал внутри. Заглушил мысли.
Остались только ощущения — острые, как иглы; пряные, как глинтвейн; тягучие, как мёд. Я совершенно потеряла голову. Рычала, царапала, кусала. Ласкала, гладила, целовала. Просила, требовала, умоляла.
Артур сошёл с ума вместе со мной. Я никогда не расскажу, что именно он делал в тот вечер, и я бы никогда не подумала, что соглашусь на подобное. Но в тот момент это было единственно правильным, желанным до изнеможения и необходимым до исступления.
Я не заметила, как стемнело. Не заметила, как мы перебрались из ванной в спальню. Не заметила, как оказались на ковре перед камином. Артур зажёг его, когда мы смогли оторваться друг от друга. Минутная разлука показалась пыткой. Если бы сейчас нужно было уйти от него, я бы не смогла. Даже под страхом смерти. Предпочла бы умереть в его объятиях.
— Знаешь, уже ночь, — задумчиво проговорил он, гладя меня по спине.
— Ночь? Уже?..
— Представляешь? А я столько всего планировал вечером сделать, — лениво улыбнулся он.
— Тимея зелье хотела варить и «Тетрадь смерти» изучать. Ну и плевать! Сами разберутся, без меня.
— Как тебе Зов?
— Не знаю, Артур. Бешеное удовольствие, но это словно не я. Просто тело. Без мыслей.
— Согласен. Животное, дикое, ошеломляющее, но чуждое. Мне больше нравится так, как обычно. Не терять контроль, а плавно подводить тебя к оргазму. Наслаждаться им. А Зов будто лишает меня человечности.
— Наверное, он хорош для тех, кто не любит друг друга, — я потёрлась щекой о его грудь. — Не для нас.
— Не для нас, — эхом отозвался Артур.
— Спустимся вниз?
— Только если ты голодная. А так — не хочу. Ничего не хочу.
— Наверное, так действует Зов. Опустошает.
— Природный наркотик… — хмыкнул мой оборотень. — Надеюсь, что одного раза недостаточно для привыкания. Смешно, конечно. Зов должен быть ультимативной способностью. Чем-то невероятным для пары.
— Он такой и есть — невероятный. Просто мне больше нравится Артур, которого я полюбила, чем дикий зверь в его шкуре.
— Принести одеяло? — спросил он, погладив мое прохладное бедро.
— Нет. Ты горячий, пол тёплый, а камин — жаркий. Не уходи.
Мы замолчали, а потом и вовсе задремали прямо на ковре. Возможно, утром мы об этом пожалеем, но сейчас мне было отчаянно хорошо. Стоило прикрыть веки, как я провалилась в сытый, умиротворённый сон.
— Артур, проснись! — в дверь барабанил Игорь.
Горячий оборотень под боком вздрогнул и взмыл пружиной. Одним скачком оказался возле постели, швырнул на меня покрывало и уцепил подушку. Прикрылся ею и распахнул дверь.
Игорь выглядел встревоженным.
— Давид звонил, не дозвонился тебе. Ведьм вызывают в Трибунал, всех. Тимее, Мадинке, Эльвире и Лейле пришли именные приглашения. Их в штабе изучают. Собирайтесь.
Артур кинул взгляд на часы.
— Ещё только семь утра.
— Приглашения на десять. Поехали, посмотрите сами. Это уведомление об изменении их законов. Оборотней никто не звал. Только ведьм и ведьмаков.
— Думаешь, что это оно?
— Похоже. Поторопитесь!
Артур захлопнул дверь и повернулся ко мне. Я поплотнее закуталась в покрывало. Бок затёк, шею защемило, а одну руку я просто отлежала. Сейчас в ней словно минералку кипятили.
— Любимая, смотри. Скорее всего, ведьмаки приготовили провокацию. Нам есть, чем ответить, но надо сначала понять, что происходит. Оденься поудобнее и потеплее.
Я с усилием встала и пошла в ванную. На сборы ушло минут семь, я надела самые удобные шерстяные брюки и тёплую водолазку. Заплела волосы в косу, едва расчесав после вчерашнего. Артур уже собрался и гремел посудой на кухне.
— Что за приглашения? — зевнула я, ставя чайник.
Быстрее было бы вскипятить воду даром, но я побоялась перестараться. Не проснулась ещё.
— Оглашение нового закона. Как пить дать, это связано с судом.
Артур распихивал по контейнерам бутерброды из серии «большому куску рот радуется». Толщина буженины и куска сыра не отставала от толщины хлеба.
— А в Трибунал могут вызывать по отдельности?
— Если дело касается исключительно внутриплеменных дел, — нехотя признал он.
— То есть оборотней в зале не будет?
— Нет. Но мы будем рядом и вмешаемся, если потребуется.
— Ребят, мы поехали. Не отставайте, — Игорь заглянул на кухню. — И это, включи звук на телефоне на всякий пожарный. Всё, ждём вас в штабе.
Хлопнула входная дверь. Я налила чай в небольшой термос и положила себе в рюкзак вместе с контейнерами. Туда же засунула тетрадь, подаренную Юноной. Хоть в дороге посмотрю, что там.
— Отец с Леной вчера вернулись, сейчас наберу его, — задумчиво проговорил Артур, заводя машину.
— Может, не надо? Пусть выспятся после дороги. Хотя бы выясним сначала, что случилось.
— Ладно. Посмотрим.
До штаба домчали за три минуты, хотя на улице разыгралась метель. Ветер швырнул пригоршни снега в лицо, когда Артур открыл пассажирскую дверь и помог мне выйти из машины.
Штаб встретил нервным напряжением и приглушёнными разговорами. Артуру в руки пихнули карточку с приглашением.
«Лейле Ахмедовне Абдулиной, урождённой Аглаевой, явиться в Московское отделение Трибунала в 10.00 утра сегодня, 25-го января, для ознакомления с новым законом. Неявка приравнивается к нарушению закона».
— Так это не мне. Я Абдуллина с двумя «л», — ворчливо ответила я.
— Ехать всё равно надо, мало ли что за новый закон? — рядом возник Давид с кружкой ароматного кофе в руках. — Приглашение вам и всем остальным ведьмам под защитой стай. Всех стай. Тем, кто живёт далеко, организовали переходы в Москву. Дело серьёзное.
Рядом с ним тёрла ненакрашенные глаза Тимея.
— Если надо, значит, поехали, — смирилась я.
Глава 21О новом законе
Здание Трибунала встретило равнодушными тёмными окнами.
— Сегодня собрание только для ведьм и ведьмаков, оборотням входа нет, — остановил нас полноватый парень в соболиной шубе.
Судя по всему — Ивсорев. Смоляные кудри выбивались из-под меховой шапки. Ему бы оперного певца XIX века в театре играть, а не привратником стоять.
Я отпустила руку Артура и сразу почувствовала себя беззащитной. Рядом растерянно замерли девочки.
Здание кишело ведьмаками. Ведьм было на удивление мало. Мы сбились в небольшую кучку. Я по привычке отправилась в сторону зала заседаний, но оказалось, что идти нужно к арене. Хотела написать Артуру, но телефон уже не работал — дисплей засвидетельствовал, что мы теперь сами по себе, связи уже не было.
Холодными пальцами поймала руку Тимеи.
— Такое уже было?
— На моей памяти один раз. Я тогда ещё совсем соплюхой была. В тот раз запретили использовать приворотные зелья против своих. Один Высший взбесился, что его приворожила семёрка. Да ещё как. Он лет пять искал противоядие, пока она сама его им не напоила. Сказала, что надоел. Рецептик, кстати, так никому и не поведала, хотя многие интересовались. И даже готовое зелье не продавала, запретили.
Мы вошли в помещение арены. Без огромных оборотней оно показалось куда больше и просторнее. А ещё его до отказа заполнили ведьмаки. Я сбилась с шага. Знакомых лиц почти не было. Все взгляды били в нас, как стрелы в мишени, и больно жалили самую сущность. Ноги стали чужими, отчаянно захотелось сбежать. Мы с девочками вцепились друг в друга. Рядом сжались три ведьмы, которые выступали против ведьмаков на процессе. Тимея смело шагнула к ним и обняла ту, что стояла ближе. Мы неловко сгрудились в проходе.
Взгляд зацепился за знакомое лицо. Надежда сидела в первом ряду с идеально прямой спиной. Большие карие глаза смотрели спокойно, даже насмешливо. А затем она мне улыбнулась той душевной улыбкой, которую я привыкла видеть на её лице. Стало легче. Я первая вышла вперёд и подошла к остальным ведьмам. Нас было мало. Очень мало. Едва ли пять десятков против тысячи ведьмаков. Оказывается, зрительный зал арены очень вместителен. Каменные лавки заполнились мгновенно, ведьмаки теперь стояли в проходах. Ведьмы тоже подходили, но их было несравнимо меньше. Наталья Борисовна, Юнона, Шустова, Женевьева Виденеева — они вошли в помещение вместе и неторопливо приблизились к нам.
Ведьмы заняли один кусочек сектора справа от входа. Да, нас точно было меньше сотни. Ведьмаки огибали нас и смыкались кольцом.
Круг!
Когда я осознала, что мы вписаны в центр пяти концентрических кругов, двери громко захлопнулись. Эльвира бросила затравленный взгляд на Надежду, но та не поменялась в лице. Сидела спокойно, уложив полные руки на колени.
— Благодарю за присутствие всех собравшихся, — вышел в середину Эрлен в идеально белом фраке.
На фоне чёрной арены он казался белой кляксой разлитого по столу молока. Он нашёл меня взглядом и улыбнулся.
Ласково.
Торжествующе.
Многообещающе.
Точно так же улыбался Артур, перед тем как перебить унизивших меня ведьмаков. Я с трудом сглотнула вязкую слюну. Да что же происходит⁈ Сердце билось как бешеное, а метка начала гореть. Показалось, что я чувствую волнение моего оборотня даже сквозь расстояние. Накрыла ладонью место метки и попыталась дать Артуру почувствовать, как сильно люблю его. В ответ пришёл тёплый отклик. Стало чуточку легче дышать.
— Сегодня у нас важный день. Переломный. Особенный. Все здесь помнят, какой страшной трагедией обернулся последний суд. Погибли одни из лучших. На моём месте должен стоять Гилеб Грибальский, но, увы, его уже нет с нами.
По огромному помещению пронёсся шёпот.
— И причина, по которой его нет с нами — оборотни. Жуткое убийство, за которое никто не ответит. Массовая резня, унёсшая жизни двадцати девяти ведьмаков и покалечившая ещё семерых. Но убийца мёртв. Мы не можем воздать ему за совершённое преступление, — голос Эрлена набирал силу и уже звенел под потолком.