Да, это был самый главный аргумент для Виктора. Он приподнялся и сел возле мальца. Вытер рукавом слёзы и проговорил задумчиво:
– Да, она бы именно так пожелала… Красивой и яркой, как сгорающая спичка в темноте… Беги обратно и скажи, пусть её переоденут в самое красивое платье, которое только найдут. Ещё нужно много цветов и обязательно настоящий гроб. Я сам пока посижу тут немного и приду в себя. Но я приду обязательно. И вот что ещё, Ромка, все вещи Гали – спальник, рюкзак и всё что внутри – пусть разберут остальные девушки, у многих из них не хватает самых элементарных вещей. Но только не карабин и не камуфляжный костюм – эти предметы для меня настолько сильно ассоциируются с Галей, что я прокляну любого, кто к ним прикоснётся, их нужно похоронить вместе с ней.
Ромка присел на пахучее сено и задумчиво проговорил, глядя куда-то в бескрайнее синее небо:
– Виктор, я вот читал в учебнике истории, что древние люди вместе с покойниками закапывали всякие полезные вещи. Может, они правы? Мы же не знаем, что нас ждёт после смерти. Может, душе Гали пригодятся военная одежда и ружьё. Что думаешь?
Виктор отрицательно покачал головой:
– Галя была настолько чистой, что не должна попасть туда, где ей могут потребоваться такие вещи. Но её душе хуже точно не будет, а нам с тобой будет спокойнее.
Ромка кивнул и убежал в деревню. Виктор же ещё долго сидел – думал, анализировал свои поступки, вспоминал какие-то эпизоды из ближайшего прошлого. Он понимал, что поступи он чуть иначе, и всё могло сложиться по-другому. Они могли не собирать так много оружия и настолько надолго задерживаться в деревне. Они могли не «принимать бой», как он пафосно кричал перед сражением, а просто тихо уйти в лес. Он мог отослать Галю на вышку сотовой связи вместе с другими гражданскими. Поступи он так – и Галя осталась бы жива. Цепочка его неверных решений привела к гибели самого дорогого ему человека. И потому на душе парня было грустно-грустно. На полном серьёзе Виктор задумался о самоубийстве. Всего один выстрел в голову, и его похоронят вместе с ней. Всё так просто. Вот только Галя ушла как победитель – сражаясь в составе отряда и победив врага. А застрели он себя – он бы ушёл как проигравший, как трус, бросивший остальных. Такой он был бы недостоин лежать рядом с Галей Громовой.
От мрачных мыслей о суициде его отвлекло появление Лизы Святовой. И ведь не поленилась она на костылях топать за ним триста метров от деревни! Это вызывало уважение. Виктор встал и пошёл навстречу ковыляющей калеке. Подставил ей плечо и помог девушке присесть на сено.
– Виктор, там деревенские мужики гроб уже сделали, – невпопад начала она. – И ещё рация у офицера несколько раз вызывала пропавший отряд. Я велела никому не прикасаться к ней. И ещё, Кристина говорит, что раненый после операции приходит в себя. У них не нашлось нормальной анестезии, только эфир и спирт, а их действие быстро проходит. Если хочешь с военным поговорить, самое время. Только он очень слабый и долго говорить не сможет.
– Да, я пойду, – согласился молодой человек.
– Иди, прощальная церемония начнётся только через пару часов. Так что успеешь с раненым поговорить и подготовиться.
Виктор встал, поднял на руки Лизу и понёс обратно в деревню. При его появлении все замолкали и опускали глаза в пол. Но Виктора это волновало мало, точнее вообще не волновало. Все эти люди выжили, в отличие от Гали, а значит, их мнение о его личной трагедии не имело никакого значения для молодого человека.
Кристина встретила его в дверях дома. Она выдала Виктору марлевую повязку, чистый халат и сказала, что у него всего пять минут на общение. Молодой человек прошёл в дом. В коридоре пахло хлоркой и спиртом, за дверью в комнатке на кровати лежал раненый боец. Его голова была забинтована, лишь один глаз, нос и рот виднелись из-под повязок. Больной находился в сознании и следил уцелевшим глазом за вошедшим. Виктор сел на стул возле кровати.
– Ты меня слышишь? – поинтересовался парень у раненого.
Тот медленно кивнул головой, подтверждая.
– Ваша колонна ехала из Дмитрова? – задал Виктор следующий вопрос.
Раненый отрицательно покачал головой.
– Откуда вы тогда ехали? – задал парень самый интересующий его вопрос.
Перевязанный военный никак не отреагировал. Даже непонятно было, понял он вопрос или нет. Но когда парень уже собирался задавать следующий вопрос, на который можно будет получить ответ «да» или «нет» жестами головы, солдат через силу что-то нечленораздельно прохрипел. Виктор подошёл ближе.
– По-ли-гон, – по слогам повторил военный и добавил совсем тихо: – Возле Вор-гаша.
– Полигон возле Воргаша? – уточнил Виктор.
Раненый кивнул и закрыл глаза. Тут же подошла наблюдавшая издалека за разговором Кристина и попросила Виктора прекратить расспросы больного. Лидер отряда вышел в коридор и только тут обратил внимание, что в соседней комнате шла операция – слышались негромкие распоряжения Татьяны Хмельницкой, голоса девушек-ассистенток и звон медицинских инструментов. Он удивлённо поднял глаза на Кристину.
– Старик получил пулю в живот во время перестрелки. Очень плохое ранение – разорван кишечник, пуля застряла в позвоночнике. У нас не хватает медикаментов, не хватает обезболивающих и антибиотиков. У Кузьмича парализованы ноги, заражение крови неизбежно. И хотя Татьяна делает всё возможное, чтобы спасти своего деда, но тут шансов практически нет – он умрёт через пару дней.
Виктор скрипнул зубами – ну что он за командир, когда о смертельном ранении бойца узнаёт самым последним и то лишь случайно! Молодой человек нашёл свой рюкзак, вышел во двор и демонстративно на глазах у всех расстелил карту на капоте внедорожника с пулемётом. Населённый пункт под названием Воргаш он отыскал далеко не сразу – это была уже самая граница с Тверской областью. Рядом действительно наблюдалась очень необычная местность – железная дорога в никуда, огромная вычищенная от леса территория без каких-либо населённых пунктов. То ли военный аэродром, то ли действительно полигон. Крупных населённых пунктов поблизости не имелось, только мелкие деревеньки, леса и болота. До ближайшего крупного посёлка Кимры от этой странной пустоты на карте оказалось целых десять километров. Что сейчас происходило в этом посёлке Воргаш, было совершенно непонятно. Но если там не имелось враждебных вооруженных формирований, то выбранное место представлялось весьма перспективным…
Очень любопытно… Примерно так Виктор и представлял необходимое им укрытие. Дорога до нужного места предстояла неблизкой – шестьдесят два километра. Пешком такое расстояние они вполне могли преодолеть за три дня, возможно даже за два. Хотя зачем пешком, когда у них три грузовика на ходу?
Однако отправляться в такую даль, не зная точно, что их там ждёт, Виктор не собирался. Следующей целью маршрута он определил деревню Жестылево и уходящую из неё дорогу на север. Отряду, безусловно, требовалось как можно скорее покинуть Думино и вообще весь этот тупик из группы деревень, дорога к которому слишком легко перекрывалась на Большом Московском кольце. И если «красноармейские» заподозрили неладное, то именно там они очень вскоре перекроют весь этот тупик. Поэтому времени терять было нельзя, и сразу после похорон Гали стоило отправляться в путь.
Конечно, местным обитателям деревни Думино нужно будет оставить что-нибудь в качестве награды за помощь – например, один из грузовиков и пулемёт… Виктор подозвал стоящего неподалёку Константина Ивановича, поделился своими мыслями и поинтересовался у него мнением о награде для деревенских. Пока Константин рассматривал карту, опять активировалась рация, которую нашли у убитого офицера.
– База вызывает «рыболова». Вы пропустили время сеанса. Объясните причину. Повторяю, база вызывает «рыболова»!
Виктор указал на рацию и сказал, что нужно произнести. Константин Иванович подтвердил, что всё понял, нажал на кнопку вызова и отчётливо произнёс:
– База, это «рыболов». Встретили сильный отряд. Ведём переговоры. Дополнительной информации передать не можем. Остальным группам просьба сменить частоту. Следующий сеанс связи будет завтра в девять утра.
– Поняли вас, «рыболов». Оставайтесь на этой волне. Ждём следующего сеанса связи. Удачи. Всем остальным группам сменить частоту, семнадцатый код для шифрования.
Получилось! Можно было уже не так спешить – у них в запасе теперь имелось целых одиннадцать часов на то, чтобы убраться подальше. Оставалось теперь провести достойные похороны Галины и расплатиться с деревенскими. Константин Иванович обещал сам выяснить у местных насчёт размера награды. Вернулся он достаточно быстро, не прошло и десяти минут.
– Не знаю насчёт Татьяны Хмельницкой, она на операции, я с ней не смог поговорить. Но из остальных никто не хочет оставаться в Думино. Все понимают, что не завтра, так послезавтра придёт новый отряд карателей, справиться с которым они не смогут. Местные жители просят разрешения идти с нами.
Это сильно упрощало дело. Всё имущество и все грузовики сохраняются, к колонне добавится вооруженный пулемётом «Патриот». Виктор сказал Константину Ивановичу взять «думинских» в свою группу и велеть им собирать вещи – завтра рано утром колонна должна покинуть деревню. Тут подошла Лиза и сказала, что для похорон всё готово.
Галя выглядела прекрасно в снежно-белом платье невесты. Виктор и не подозревал, насколько Галина могла быть красивой. Он встал на одно колено и поцеловал мёртвую подругу. Девушки стали класть цветы, очень много цветов. На этот раз Виктор смог сдержаться – ему полагалось выглядеть сильным в глазах остальных членов отряда. Он сам произнёс прощальную речь и, хотя в его душе всё плавилось от горя, не позволил своему голосу дрожать.
Немного смущаясь, Виктор положил в гроб в ноги своей мёртвой подруге сложенный камуфляж и карабин – хотя эти вещи и сильно контрастировали с воздушно-прекрасным обликом Гали, но так было нужно. Сам вместе с Константином Ивановичем опустил крышку гроба. Сам помогал опускать гроб в могилу. Сам засыпал землей. Ни одной слезинки не появилось у Виктора. Но если бы хоть кто-нибудь из присутствующих знал, каких усилий ему это стоило! Умерла часть его души. Вместе с ней умерла беззаботность и весёлость. Виктор чувствовал себя так, словно за этот день он постарел сразу на десяток лет. Не исключено, что именно так оно и было.