– Мы позаботили-у-сь. – Кот деловито тряхнул ухом. – Мы прихватили амуле-у-тик.
– И он тут действует?
– Этот амуле-у-тик изобрели Испепеляющие. – Это слово заставило меня вздрогнуть. – Давным-давно. Он работа-у-ет везде. Универса-у-льный накопитель. Ты откроешь нам ход, мы уйдем, и всё.
– Хорошо. – Я кивнула, стараясь не обращать внимания на то, как сжалось сердце от слов «вот и всё». Я любила свой мир и хотела жить. Не могу сказать, что я скучала по Андолии. Скорее, по пушистому, по Кирану, и по Анри тоже. Но я дала слово и не собиралась его нарушать. А эти… если хотят, то пусть приходят в гости.
После того как мы обговорили все вопросы, я завернула пушистого в старую махровую простыню, удостоилась недоуменного взгляда и даже неловкость испытала, поэтому буркнула:
– Ну что ты хочешь? Не дворец у нас, не дворец. Радуйся тому, что дали.
Его высочество насупилось, но осталось послушно сидеть у меня на руках. Следующий шок от встречи с нашей реальностью Михаэль получил, когда мы проходили мимо кухни. Мама у меня не очень любила зверей, но считала своим долгом накормить всех гостей, даже если они пушистые. Его высочество предложили размороженную рыбью голову. Я даже почувствовала, как сидящий на руках Михаэль икнул. Чуя, что его высочество может стошнить прямо на мамин натертый до блеска паркет, я поспешно заметила:
– Не-е, мам, этот кошак породистый. Он только дорогим кормом питается.
– Да? – Мама удивилась. – А может, предложить? Голодный все съест. Рыба хорошая, свежая.
– Да нет, вдруг сожрет, а потом животом маяться будет? – Я использовала последний аргумент, который, к счастью, подействовал.
– Мне на палас? – догадалась мама.
– Ну а кому же?
– Тогда пусть голодает.
– Не будет он голодать, я его сейчас посушу и отнесу Кристине. – Имя выбрала на ходу. Так звали нашу старосту, и она первая пришла мне в голову. – Ночевать у нее, может, останусь. В темноте в такую погоду домой тащиться не хочется.
– Ну как знаешь! – Мама, похоже, обиделась, но виду постаралась не подать. А я не стала развивать тему и потащила Пушистика на экзекуцию феном.
Фен его высочеству крайне не понравился. Кот орал. Причем так испуганно и по-кошачьи, что даже мама прибежала на возмущенные вопли, но, будучи женщиной не очень впечатлительной, просто убедилась в том, что я животинку не мучаю, посоветовала быть осторожней и следить, чтобы кот не изодрал шторы, и ушла.
Я же досушила рыжего, высказала ему свое «фи» по поводу поведения, которое недостойно наследника престола, и пошла одеваться.
Пушистый в это время сидел на подоконнике и обиженно таращился во двор. Дождь сменился мокрым снегом, который серебрился в отсвете фонарей, внизу сверкали лужи, и из дома выходить не было никакого желания. И совсем не хотелось ехать по такой погоде ночью в деревню.
Придется взять такси и потратить на это остатки стипендии. Хорошо некоторым рыжим, у них финансовых проблем нет. Денег, впрочем, тоже. Зачем котам деньги?
Я натянула джинсы, вытащила из шкафа зимние ботинки – массивные, на толстой подошве, зато ноги не замерзнут и не промокнут. Достала пуховик и шапку и подставила Михаэлю раскрытый рюкзак. Кот был доволен и даже не удержался, муркнув:
– Кау-к хорошо-у! Лапы-у мочить не придется!
– Тише ты! – шикнула недовольно и крикнула маме от двери: – Я ушла.
На улице оказалось даже более гадко, чем можно было подумать, глядя в окно. Порывистый ветер, от которого дрожали рекламные щиты, мокрый снег в лицо и грязища под ногами. Типичный конец октября. Уж скорее бы подморозило. Я любила лето и зиму и ненавидела межсезонье.
Вздохнув, я натянула повыше шарф, которым обмоталась по самые уши, и отправилась ловить такси. К счастью, в такую погоду все умные люди сидели по домам, поэтому машину ждать не пришлось, и до деревни мы доехали за сорок минут.
Я вылезла под единственным на улице фонарем и сразу же утонула в грязи по щиколотку.
– Вот что за гадость!
– А зна-у-ешь, как мне тут плохо было-у! – Михаэль высунулся их рюкзака и попытался воззвать к моей жалости. Но со мной этот вариант не прокатил. Себя было все равно жальче, чем всяких пушистых принцев.
Грязная жижа затекла в ботинки, и ноги моментально промокли. Я мысленно простонала и попыталась выбраться с размешанной обочины, но это было не просто. Я успела отойти на два метра, и меня накрыла кромешная темнота. Тут уж не до выбирания дороги.
Поэтому до заброшенного дома, рядом с которым в сарае находился ход, я топала, не разбирая дороги. Каждый шаг сопровождало гадкое чавканье, ноги увязали выше ботинок в грязи, и мне становилось себя все жальче и жальче. Ведь еще домой нужно будет добираться! До бабушки было полквартала, но придется объяснять, как же я поехала к подруге и приехала в деревню. Нет уж!
В сарае тоже оказалось темно. Но вдалеке я заметила поблескивающее стекло – ход. Странно. Отсюда он выглядел работающим. Возможно, силы для переноса просто не хватает?
Больше ничего разглядеть отсюда было нельзя, и Киран навстречу почему-то не выходил. Это насторожило, но я не успела проанализировать свои опасения.
– Вы бы хоть какой светильничек повесили… – начала я, но закончить уже не смогла, так как от стены отделилась тень. Перед лицом замерцал порошок, я уже такой видела. Из-за спины раздалось виноватое: «Прости-у, Лисочка-у!» – и я отключилась. Впрочем, упасть на пол мне не дали, мягко подхватили на руки.
Глава 27От котиков одни неприятности
Михаэль, ты несносный поганец! – кричала я и целилась во встопорщенного рыжего кота милой тапочкой с розовым помпоном.
Пришла в себя я в роскошной спальне. И даже не нужно было открывать окно, чтобы понять – я не на Земле, а где-то в Андолии. Судя по золотой лепнине на потолке, кровати с балдахином и этим, чтоб их, розовым тапочкам, вполне возможно, что в королевском дворце.
А значит, я нарушила данное Испепеляющему обещание. И не важно, что сама я этого не хотела, а мерзкое кошачье величество в своей царственной манере меня подставило. О чем он думал! Уж точно не обо мне.
Сейчас рыжий кот сидел на верху трюмо, упорно цепляясь когтями за золоченую оправу зеркала, а я прицелилась, надеясь, что вторая тапка попадет в цель. То есть в наглую рыжую морду. Как же я сейчас жалела, что в школе халатно относилась к метанию мяча. А ведь могла бы научиться и сейчас бы точно попала туда, куда метила.
Вообще, началось все довольно мирно. Я очнулась, испугалась, осознала произошедшее и начала закипать. На Михаэля я злилась сильно и не в шутку. Я поспешила ему на помощь, а он меня мало того предал, так еще и подставил! В итоге, когда его высочество в человеческом обличье и с сияющей улыбкой на нахальной роже показался у меня в комнате, я даже здороваться не стала. С воплем с порога запустила в него графином с водой. Дальше произошло самое интересное. Высочество испуганно отпрыгнул, мужской вопль сменился истеричным кошачьим мявом. Из вороха царственной одежды выбрался порядком смущенный рыжий кот. И я начала охоту уже за ним.
К слову сказать, его высочество в таком облике устраивал меня даже больше. Все же поймать и отшлепать тапкой кота – это даже где-то логично. А вот с принцем сложнее. Ему многое позволено.
– Лисочка-у-у-у! – буквально взвыл кот, когда тапка все же направилась в его сторону. Но меткостью я не отличалась. Обувь полетела ниже, врезавшись в зеркало. Оно разбилось с обиженным дребезгом, окончательно перепугав Михаэля.
Кот взмякнул и изобразил белку-летягу. Надо же! Я и не думала, что его толстая тушка умеет так высоко летать. Пушистик с мявом вспорхнул вверх и уцепился передними лапами за люстру. Какое-то время толстое пузо смешно дрягалось, хвост злобно бил по бокам, а задние лапы лихорадочно дергались, и я уже предвкушала, как его высочество позорно рухнет вниз, аккурат на тошнотворно розовый балдахин моей кровати. Но кот, проявив чудеса грации, все же подтянулся и уселся на качающейся люстре, обнял лапами один из светильников, растопорщил хвост, видимо, чтобы лучше держать равновесие, и обиженно уставился на меня.
– Злая ты, Лисо-у-чка! Я-у, со всей душо-у-й, а ты-у-у-у!
В его голосе было столько тоски, что мне на миг даже стыдно стало, но потом я вспомнила, что этот поганец королевской крови меня подло выкрал, обманул и подставил, и угрызения совести моментально сошли на нет.
– Со всей душой, говоришь? – Я запустила в мерзавца подушкой. Но до люстры не докинула. – Ты меня утащил сюда против моей воли! Обманул, и это ты называешь «с душой»? Я тебе согласилась помочь, поверила, а ты обманул! Как ты мог?
– Ну… – Кот не сказать, чтобы смутился, скорее, несколько растерялся. – А ка-у-к же? Если бы я тебя-у сюда пригласи-у-л, ты бы ведь не пошла…
– Да, не пошла бы. – Спорить не было смысла. Я не скрывала свою позицию ни тогда, ни сейчас. – Я ведь говорила, что не стану сюда возвращаться! И поверь, у меня есть на то причины!
– Вот поэтому и обманул… – без зазрения совести заявил кот, свесившись с люстры. – А ка-у-к же? Ты пойми-у меня, Андолии нужна жри-у-ца. Я и с папой все-у вопро-у-сы уладил!
– Ты уладил с папой все вопросы! – взвилась я, готовая кинуться на поиски швабры и добраться наконец до лохматого мерзавца. – Ай, какой молодец! А меня ты спросил? Мне кажется, сначала нужно было уладить вопросы со мной, а потом уже с папой!
– Лисо-у-чка, есть предложения, от кото-у-рых не отказываются. Я тебе сделаю тако-у-е. Поверь.
– Так сделал бы, а не воровал! – в сердцах бросила я и обиженно надулась. Хотелось разрыдаться от бессилия.
– Ну… – Котику на люстре было не очень удобно, он постоянно перебирал лапами, и я надеялась на то, что все-таки сверзится. – Я посчита-у-л, что ты-у можешь из-за своей эмоциона-у-льности и юности не оценить свалившего-у-ся на тебя сча-у-стья.
– То есть ты меня облагодетельствовал? – Я перешла на низкое шипение.