Внешние».
Муэт было легче. Её собственная боль — потеря Хока — мучила орту ничуть не слабее, но вызревавшая в ней жизнь отвлекала молодую магиню и давала ей силы жить дальше. Несмотря на возраст, Вестница вошла в круг умудрённых ведуний и в состав Веча — орты по заслугам оценили её силы и способности, не говоря уже о том, что она сделала для спасения этого Мира и для рождения Мира-копии. «Молодость — единственный недостаток, который проходит с годами, — изрекла Мать-Ведунья. — Вестница — сильнейшая магиня племени, и я хотела бы…». Азуль не договорила, но все маги Веча поняли, что хотела сказать Старшая.
Весной дети Муэт увидели свет — пока ещё только колдовской свет Катакомб. Сирин и сама Азуль две недели не отходили от Вестницы, и когда они убедились в том, что и мать, и малыши здоровы, на лице Матери-Ведуньи впервые после гибели Вермея появилась тень улыбки. «На этот раз Владычица всего Сущего осталась ни с чем, — негромко сказала она, глядя на ростков. — Двойня — мальчик и девочка — добрый знак. Племя гор будет жить».
Элы не тревожили обитателей Катакомб. Дело было не в огромных потерях, которые понесли Хозяева при телепортационной атаке, — «Заклятье Муэт», как назвали его орты, в корне изменило защитную систему пещер, сделав Катакомбы практически неприступными. Пару раз сторожевые заклятья отмечали следы попыток Хозяев прощупать горы с помощью Машин Проникновения, однако вскоре эти попытки прекратились — лорды поняли, что нет смысла стрелять в мишень, в которую невозможно прицелиться. Более того, Заклятье Муэт оказалось столь же эффективным и против прямых атак: летатель-разведчик, умышленно пропущенный Стражами через Периметр, отшвырнуло за много миль от Врат, к устью Реки. «Не знаю, удалось ли тебе помочь рождению новой Реальности, — сказала Вестнице Мать-Ведунья, следя за кувыркающимся полётом боевого диска, — но маленький новый Мир ты всё-таки создала. Ты отделила наш подземный мир от мира поверхности, и теперь всей мощи Города не хватит, чтобы проложить дорогу в Катакомбы. Твои дети будут расти спокойно».
А летом Азуль позвала Муэт к себе для беседы наедине. Молодая орта догадывалась, о чём пойдёт речь, и не ошиблась.
— Садись, Вестница, — сказала Мать-Ведунья, когда Муэт появилась на пороге грота Старших — грота, в котором теперь жила одна Азуль. Хозяйка племени не обернулась при появлении молодой орты, продолжая отрешённо смотреть на танцующее в стенной нише колдовское бездымное пламя, но безошибочно узнала, кто пришёл — обычное дело для мага.
Сидевшая в древнем деревянном кресле с высокой спинкой и подлокотниками в виде когтистых звериных лап Мать-Ведунья указала на второе кресло, стоявшее напротив неё по другую сторону очага. Это было кресло Отца-Воеводы — оно пустовало после его гибели, — и Муэт заколебалась.
— Садись, — повторила Старшая, поворачивая голову. Глаза на неживом лице магини горели уже хорошо знакомым Муэт мрачным огнём — чёрный цвет одежд Матери-Ведуньи делал этот огонь похожим на пламя костра в ночи. Но костёр этот не обещал тепла и приюта усталому путнику — свет его был убийственным. Беспощадный злой огонь, не находя другой пищи, пожирал старую магиню, и Вестница поняла — жить Азуль осталось совсем недолго. «На ней уже видна печать Бездны» — подумала Муэт, опускаясь в чуть скрипнувшее кресло.
— Ты права, — ответила Мать-Ведунья на невысказанную вслух мысль молодой орты. — Я ухожу. Мне пора — Вермей ждёт. И не возражай, — она подняла руку, пресекая попытку Муэт что-то сказать. — Не будем тратить время на пустые споры — есть более важные вещи. Люди приходят и уходят — народы продолжают жить. Если, конечно, сумеют. Старшие маги не назначают себе преемников — это решит Вече и выбор всех взрослых ортов, но мне, — она подчеркнула последнее слово, — хотелось бы видеть новой Матерью-Ведуньей тебя, Муэт. Ты сильнейшая магиня племени, и я хочу знать, готова ли ты принять бремя власти?
— Н-не знаю… Я не думала об этом.
— Тогда подумай, и хорошенько подумай. И ещё: не замыкайся в своём горе — у тебя есть дети. Они помогают нам жить — даже тогда, когда кажется, что жизнь уже кончена… Обрати внимание на свою дочь, Вестница: я видела сотни и тысячи ростков, но такой ауры не встречала ни у кого.
— А твои собственные дети, Азуль? — неожиданно для самой себя спросила Муэт.
— Были, — Мать-Ведунья горько усмехнулась. — Мой последний правнук погиб ещё до твоего рождения. Остались мои праправнуки, но я для них уже легенда — голос крови слабеет со сменой поколений. Запомни: крепче всего связь между родителями и детьми. И поэтому — дай жизнь и другим своим детям, дочь племени гор. Ты плодоносящий цветок — стоит ли напоминать тебе о законе ортов? Будет новая Мать-Ведунья, и будет, — она посмотрела на широкое ложе, которое столько лет делила с Вермеем, и на котором уже почти год спала теперь одна, — новый Отец-Воевода: ты сама его выберешь. Жизнь не кончается, Муэт.
— Но другого Хока уже не будет…
— Не будет. Но всё равно — не спеши в Бездну.
«Не тебе бы об этом говорить» — подумала Муэт.
— Я — другое дело, — тут же ответила Мать-Ведунья. — Моё время ушло, а ты молода — живи и дари жизнь. И отнимай, — голос Старшей посуровел, а блеск глаз сделался ярче — он почти обжигал. — Я завещаю тебе месть — не только месть за наших с тобой погибших мужей, но и за всех ортов, ушедших в Бездну за века войны. Разрушь Город — сотри его с лика этого Мира! Договорись с восточными, заключи союз с океаноидами, призови, наконец, на помощь Бестелесных. Делай что угодно, но разрушь Город! Мы потеряли слишком многих за этот год — подожди, пока подрастут новые воины-маги, а потом — уничтожь гнездо зла! А теперь иди и подумай над моими словами. Завтра соберётся Вече — пришло время решать. Иди, я устала…
…Старейшины по традиции собирались на советы в Большом зале Катакомб — это место было особенным. А после откипевшей здесь страшной битвы, унёсшей жизни лучших воинов, эта особенность стала заметнее. «Из этих стен глядят на нас души павших ортов, — думала Муэт, рассматривая змеистый орнамент, сплошь покрывавший потолок и стены зала. Расплавленный энергетическими ударами камень застыл причудливым узором, сплетённым из множества извилистых линий, — словно сползлись сюда по злой воле элов все кровососы из всех развалин изувеченного мира, да так и окаменели, остановленные магией Уцелевших. — А в Коридоре Теней можно услышать голоса погибших, взывающих к живым и ждущих ответа. Они ждут ответа не словами — делом: Delenda est[1] Город Хозяев!».
Магиня-Старшая не заставила себя долго ждать: она появилась в зале одновременно с последним из менторов, спешившим занять своё место, и начала без предисловия:
— Слушайте меня, старейшины племени гор! Я ухожу, — Азуль оглядела собравшихся, ожидая слов. Однако маги и ведуньи молчали — это уже не было для них новостью, и никто не собирался оспаривать решение Матери-Ведуньи, столько лет правившей ими.
— Я ушла бы и раньше, — продолжала она, удовлетворённая молчаливым согласием Веча, — но я должна знать, на кого я оставляю народ юго-западных ортов. Решать будете вы, но я хочу спросить согласия у тех, кого считаю достойными взять мою ношу. И я спрашиваю тебя, Сирин, — ты хочешь быть хозяйкой племени?
Среди магов прошёл лёгкий шорох — все ждали, что будет произнесено другое имя.
— Нет, — ответила целительница после краткого раздумья, — я не хочу этого. Я стала бы Старшей, если бы среди нас не было той, которая для этого рождена. Но такая орта есть, — она посмотрела на Муэт, — и поэтому я останусь целительницей и буду отгонять Хозяйку всего Сущего от матерей, воинов и детей народа Катакомб.
— А ты, Гата?
— Нет, — ответила та, покачав головой, — я берегиня. Я буду учить девочек-бутонов хранить огонь очагов, любить и растить детей. А убивать их научат другие.
Мать-Ведунья молча кивнула и назвала ещё три имени. Названные ею орты дали своё согласие, но заметно было, что они разделяют мнение Сирин и не слишком надеются стать во главе племени. И наконец:
— А ты, Муэт?
— Согласна, — коротко ответила Вестница, и многие в зале (в том числе и сама Азуль) вздохнули с облегчением. Последнее слово оставалось за собранием всего племени, но вряд ли кто-либо из других умудрённых ведуний мог рассчитывать на успех. Муэт действительно была сильнейшей магиней юго-западных ортов — и кроме того, она была молода, значит… Значит, воины захотят видеть Старшей именно её — ведь кроме Матери-Ведуньи будет ещё и Отец-Воевода. Не все рвутся к верховной власти (тем более к такой, которая тяжела), но вот возможность стать мужем такого цветка привлечёт очень многих. Любой маг-орт в глубине души будет надеяться — а вдруг её выбор падёт на меня? — и поэтому уже сейчас можно было сказать: новой Матерью-Ведуньей станет Муэт.
— Хорошо, — медленно проговорила Старшая. — Власть не навязывают — её берут, если действительно хотят взять, — помнишь наш разговор после вашего возвращения из Города? Я рада, что ты согласна. Что же касается Вождя — его выберут ветераны и эрудиты, приняв во внимание мнения простых воинов. Это дело мужчин, хотя если достойных кандидатов будет несколько, то последнее слово останется за Матерью-Ведуньей — за новой Старшей. Однако я хочу спросить сильнейшего на сегодня — надеюсь, с этим никто не будет спорить? — мага племени: а ты, Рой, хотел бы стать новым Отцом-Воеводой?
Не ожидавший такого вопроса ментор по прозвищу Призрак — его редко называли по имени, разве что на собраниях Веча, — удивлённо посмотрел на Азуль. Он не отвёл глаз под её горящим взглядом (что мало кому удавалось), а потом усмехнулся и сказал:
— Хотел бы. Но только при условии, если бы Старшей Магиней стала Сирин — моя Сирин. А она, как вы сами слышали, не хочет. Вестница молода и красива, и многие орты видят её в своих горячечных снах и мечтают разделить с ней ложе. Пусть этого добьётся самый достойный из них, а я останусь со своей женой и буду учить ростков всему, что знаю сам, чтобы они выросли настоящими воинами.