ля восприятия: Первый Правитель держал руку на пульсе событий.
— Что мы имеем на настоящий момент? Россия и Китай, похоже, пережили тайфун, превративший деньги в мусор, и небезуспешно решают свои внутренние проблемы.
— Этого и следовало ожидать, — Стэрди пожала плечами, — у них есть опыт: эти страны долгое время жили в условиях экономической системы, при которой деньги были предельно условными единицами, не выполняющими своих основных функций, — так, разноцветные фантики. Реальные блага распределялись по совсем другому принципу.
— Европу можно сбросить со счётов, — продолжал лорд-протектор, кивнув в ответ на сентенцию супруги. — Она похожа на добропорядочную бюргершу, пришедшую в ужас от того, что все её многолетние сбережения превратились в пыль. Бабушка потеряла голову и не знает, что ей теперь делать: то ли податься в гарем к халифу Селиму — влияние исламистов в Европе очень сильно, — то ли попроситься в российскую «семью братских народов», которую пытается воссоздать Всеслав. Правда, нельзя сказать, что его планы встречают единодушное одобрение.
— У оппозиции в России нет шансов, — покачала головой «роскошная смерть», — и мы не сможем им помочь. Это раньше было легко и просто: перечислил миллиард долларов в какой-нибудь фонд инвалидов или любителей экзотических животных, и готово. Хочешь — революция любого оттенка цвета, хочешь — маленькая, но гордая республика, самозабвенно кусающая руку, веками кормившую и защищавшую. А сейчас, — она вновь покачала головой, — кому они нужны, эти доллары? Стенки ими оклеивать вместо обоев? Нам бы у себя навести порядок.
— Наведём, — уверенно сказал Блад, — армия в моих руках. Да, психологический шок здорово действует — все солдаты этой страны, от сержанта до генерала, привыкли получать еженедельную зарплату за свою доблестную службу, — но это пройдёт. Люди постепенно привыкнут к новой системе ценностей, а штампам, — он ухмыльнулся, — все эти ценности безразличны. А вот наши внешние противники — это проблема. Этот Всеслав…
— У него ничего не выйдет.
— Почему ты так думаешь?
— Почему? Знаешь, кто большего всего принёс вреда за всю историю человечеству? Не жестокие завоеватели и не кровавые диктаторы — больше всего вреда людям принесли все эти мыслители и мечтатели, желавшие странного: чтобы все люди были счастливы. Недаром мудрые правители отправляли этих безумцев на эшафоты. И Всеслав захвачен этой бредовой идеей — он не понимает очень простой вещи: подавляющему большинству людей не нужны никакие светлые горизонты. Большинству не нужны ни дальние страны, ни далёкие звезды — им нужна уютная нора, сытная еда, хорошая погода, отсутствие опасности для своей шкуры и самец или самка под боком. Большинство — это аморфная колышущаяся масса, глина, из которой хваткие и энергичные лепят всё, что им заблагорассудится. А Всеслав хочет сделать из этой глины богоравных людей, забывая о судьбе всех своих предшественников. Он хочет вытащить себя из болота за волосы, вернее, поднять всё это серое болото к небесам. Но он надорвётся — такое возможно только в сказках. Липкая серая топь засосёт его вместе с его ведунами — только пузыри останутся. Основная масса людей непригодна для будущего — это понимала Серпента, и мы с тобой, — она посмотрела на Джейка, — мы тоже это понимаем. А Всеслав — нет. Так что не будем ему мешать свернуть себе шею. Главное — не лезть Всеславу под руку, а то он сгоряча может и врезать, на это у него силы хватит. Посидим в стороне, посмотрим, а там…
«Да, — думал Блад, слушая Стэрди, — ума тебе не занимать, Воплощённая. Клеопатре до тебя — как вороне до сверхзвукового истребителя».
— А ещё, — Правительница посмотрела на один из сегментов экрана, где бушевала толпа фанатиков, захлёбывающихся криками «Джихад!», — похоже, меняется расстановка сил. Развалив мировую денежную систему, ас-Масуд уверовал в себя и в своих ифритов — у Нового Халифата чешутся когти. Если столкнуть лбами Россию и арабский мир…
Речь первой леди прервал вызывной сигнал. Хайерлинг, дежуривший на внешнем поясе охраны Центра, доложил, что к ним вышла девушка-индиго, утверждающая, что она из диверсионного отряда, отправленного в Южную Америку по личному приказу самого лорда-протектора.
— Интересно… — пробормотал Джейк, выслушав доклад. — Кто бы это мог быть?
— Соскучился по ласкам Змеи? — ехидно заметила Стэрди. — Думаешь, это она?
— Дайте изображение! — приказал генерал, пропустив мимо ушей реплику супруги.
— Это Нэнси, — сказала «роскошная смерть», бросив короткий взгляд на экран. — Я знаю в лицо всех людей-индиго в Головном Центре: и гремлинов, и ньюменов. Не огорчайся ты так — мало тебе гейш?
— Доставить ко мне! — распорядился диктатор, вновь игнорируя замечание жены. Он давно привык к её колкостям, и к тому же ревность Стэрди доставляла ему удовольствие.
Ньюменка выглядела усталой, но держалась уверенно.
— Приветствую тебя, мой лорд! — спокойно сказала она, входя в сопровождении двух гремлинов. — Я вернулась, и мне есть, что сообщить.
Рассказ Нэнси был долгим. Блад и Стэрди слушали внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. О судьбе Серпенты и её рейдеров в Головном Центре ничего не знали, а Нэнси рассказала не только об этом.
— Вот, значит, как, — медленно проговорил лорд-протектор, — лучшие воины Серпенты без колебаний перешли на сторону врага!
— Наш враг — несовершенные, — ответила ньюменка, — а люди-индиго — между собой мы всегда сможем договориться.
— А почему же ты тогда вернулась? — спросила Стэрди, подозрительно глядя на неё. — Не смогла договориться с ведунами? Или тебе больше нравятся гремлины?
— Мне не нравится, что Всеслав слишком нянчится с обезьяноподобными. Да и сам он… — Нэнси запнулась, но от внимания Стэрди не ускользнула злая искорка, метнувшаяся в глазах девушки.
«Понятно, — подумала Воплощённая. — Кажется, этот ведун свалял большого дурака. Женщинами не рекомендуется пренебрегать, особенно женщинами-индиго. Зато теперь у нас не будет сомнений в преданности этой девицы — назад ей хода нет».
— И я пришла не с пустыми руками, — с вызовом добавила ньюменка, почувствовав подозрительность «царицы гремлинов». — Я располагаю полной информацией о разработках источников энергии, проводимых в России, и об инженерных решениях русских учёных. Эти ведуны слишком доверчивы, и мысли у них частенько бывают открытыми. Я знаю всё об их достижениях в этой области, и могу перенести эти данные из моей памяти в память ваших компьютеров.
— Ну, ты прямо Мата Хари, — одобрительно проворчал Джейк, — была такая шпионка знаменитая в начале прошлого века.
— Хорошо, — подытожила Стэрди, — мы ещё о многом с тобой поговорим, а пока тебе надо отдохнуть. Эридан, — произнесла она в пустоту, однако Блад ничуть не удивился, когда возле кресла первой леди из ниоткуда возникла фигура офицера-гремлина, — позаботься об этой девушке — она прошла очень трудный путь.
Чёрный индиго почтительно склонил голову.
— С возвращением, — сказал он, подавая Нэнси руку. — Хорош любой путь, ведущий к цели. Пойдём — твои будут рады тебе. И я — я тоже рад, что ты вернулась.
— Молодец девчонка, — сказал диктатор, когда люди-индиго ушли. — Можно сказать, она помогла нам вернуть старый долг. Одна парочка в своё время передала Советам секрет нашей атомной бомбы, а долг, как говорят русские, платежом красен. Теперь у нас на руках сильная карта — козырная! Над синтезаторами не без успеха работают и наши яйцеголовые, а вот с доступом к свободной вселенской энергии у них дела идут туго. Надеюсь, информация, доставленная этой Матой Хари, поможет им продвинуться вперёд — ведь русские, насколько мне известно, вот-вот должны приступить к серийному производству мощных источников энергии, не требующих никакого топлива — ни ядерного, ни углеводородного.
— Эта Нэнси последовательна в своей ненависти, — соглашаясь с рассуждениями мужа, «роскошная смерть» думала о своём, — она достойная ученица незабвенной Серпенты. И достойная преемница, способная возглавить всех ньюменов — и тех, кто уже с нами, и тех, кто всё ещё прячется по лесам и городским трущобам. А если ещё женить на ней Эридана — ты видел, как он на неё смотрел?
— Ну, это уже ваши женские дела — кого на ком женить, и кого с кем спать положить, — пренебрежительно отозвался Джейк.
— Наши женские дела всегда влияют на ваши мужские дела, и сильно влияют — куда сильней, чем ты думаешь. А если сочетать браком идею истребления несовершенных с идеей вселенского разрушения… — В глазах «царицы гремлинов» вспыхнул мрачный огонь, и Блад невольно поёжился. В такие минуты он начинал бояться Стэрди, не желая в этом признаться даже самому себе.
— Ты говорила, — сказал он, возвращаясь к теме разговора, прерванного появлением Нэнси, — что неплохо бы стравить между собой ифритов и ведунов. Это так, согласен, но ас-Масуд и Селим далеко не дураки, чтобы бросаться на частокол атомных ракет с ятаганами и с криком «Аллах акбар!». Ифриты не смогут надёжно прикрыть все страны арабского мира от массированного ракетно-ядерного удара — это вам не золото из грязи лепить. Россия имеет подавляющее военное превосходство над Новым Халифатом, и горсточка учеников нашего повелителя джиннов не компенсирует отсутствия у арабов ядерного оружия.
— Значит, — невозмутимо ответила Стэрди, — надо дать им это оружие. И мы его им дадим — столько, сколько будет нужно.
— Что? Ты соображаешь, что говоришь? Дать атомную бомбу нашим заклятым врагам — тем, кто нанёс нам такой удар, от которого мы никак не можем оправиться!
— Один английский лорд, — первая леди не обратила никакого внимания на праведное негодование супруга, — в своё время сказал: «У Великобритании нет постоянных друзей и нет постоянных врагов — у неё есть постоянные интересы». Хорошо сказано, не находишь? И мы, между прочим, сами следовали этому принципу. Или ты забыл, как мы подкармливали моджахедов, когда они резали русских в Афганистане, а потом клеймили позором Аль-Каеду и Талибан и боролись с мировым терроризмом?