Ищу учителя по правильному английскому языку
Обо мне:
Я из Германии, занимаюсь биохимией почвы, специализируюсь на исследованиях азота. А ещё я заядлый путешественник, велосипедист и фотограф. И хотя время от времени у меня в Айове возникают культурные разногласия с коллегами и студентами, я обращаюсь к вам за содействием не ради своего профессионального развития. Мне нужна помощь для полноценного общения с тёщей, которая принимает участие в воспитании нашей единственной дочери.
Жена – медицинский работник, в силу занятости она редко может выступать посредником между мной и членами своей семьи. А главное, она не обладает осознанным пониманием правил своего родного языка, что является необходимым условием для обучения ему.
Мои требования к языку:
Правильный английский, на котором говорят приверженцы правоконсервативной политики Среднего Запада Соединённых Штатов, как, например, родители моей жены. Такой английский значительно отличается от английского, который преподают в немецких школах. Когда тёща использует слова «плохой» и «отец», она вкладывает в них особый смысл. Моя трёхлетняя дочь, если не спит, почти половину времени проводит на моём попечении. Она яркая независимая личность, увлечённая своими интересами. Свободно говорит по-немецки. Мы вместе осматриваем экспериментальные посадки на полях, и она на собственном опыте учится отличать съедобные растения от несъедобных. Пишу не ради того, чтобы похвастаться. Мне нужно понимать, в чём я ошибаюсь.
Прочие, требующие объяснений слова, которыми пользуется тёща и другие люди из окружения жены, самые элементарные: «я» и «мой», «местный», «иммигрант», «женщина», «мужчина», «любовь», «стабильность», «режим», «успех», «опасность», «безопасность велосипедистов», «идеи», «сосиска», «пиво» и другие расхожие слова и выражения.
Мои требования к педагогу:
Я бы предпочёл, чтобы вы были носителем правильного английского языка с той оговоркой, что вам нужно владеть и более стандартным английским, а также уметь переводить и не столь простые концепции и идеи. Вероятнее всего, мне подойдёт учитель – студент, специализирующийся в лингвистике, истории или риторике, философии, а возможно, культурологии или психологии.
Уровень моей университетской зарплаты предполагает самые скромные размеры вашего вознаграждения.
Время и место:
К сожалению, я располагаю своим личным временем только в те часы, когда дочь спит. Однако именно в это время посетители у нас не приветствуются. Так сложилось, что мы с женой и дочерью проживаем в доме родителей жены. Большинство наших знакомых считают такой вариант очень удачным. Он позволяет нам сэкономить на оплате собственного дома; при всём том, в настоящее время я подумываю о возвращении в Германию. Не беспокойтесь. Я гарантирую вам работу в качестве наставника в течение как минимум двух вегетационных периодов.
Остаётся надеяться, что свободное владение правильным английским позволит мне почувствовать себя как дома в краю Ястребиного Глаза[15].
С радостью встречусь с вами в Sportsman Lounge[16] в любой день недели, в 23:00. Бармен именует себя моим другом, что, однако, не объясняет, почему он жаждет подавать мне только правильное пиво.
Горшочек, вари!
Мой сын недавно научился читать. Вчера он принёс домой книжку с картинками. В сказке длиной от силы в полстраницы рассказывается про маленькую девочку, которая идёт в лес и встречает старушку. Старушка даёт ей волшебный горшочек и объясняет, что, если сказать: «Раз, два, три, горшочек, вари!», горшочек начнёт готовить сладкую пшённую кашу. Девочка отдаёт горшочек матери, а мать забывает волшебные слова, которыми можно остановить горшок, и он варит и варит до тех пор, пока в каше не тонет вся деревня. Но каша такая сладкая и вкусная, что жители деревни не протестуют. Они едят. Конец.
Я выросла в Советском Союзе, и в детстве эта сказка тревожила моё воображение. Часами я вертелась на кухне возле бабушки; до плиты я тогда не доставала, но бабушка подставляла мне табуретку и давала большую ложку, чтобы я помогала ей: пшёнку нужно было непрерывно помешивать чуть ли не с полчаса, добираясь до дна алюминиевой кастрюли, и следить, чтобы клейкая масса не пригорела. В награду за труды мне позволялось облизать ложку. На рисунке в моей книге сказок Братьев Гримм глиняный горшок красовался посреди деревянного стола и ни в плите, ни в помешивании не нуждался. Помню, я долго вглядывалась в эту картинку, почти растворялась в ней, пытаясь понять, как это получается: вдоволь еды, когда ни захочешь и совсем без труда.
Мой сын родился в Америке, он читает сказку по-английски, и некоторые подробности кажутся мне незнакомыми. Чувствуя подвох, я ищу в Интернете русский текст. И правда, варианты немного различаются. В английском переводе, более близком к немецкому оригиналу, девочка бедна и благочестива. Она идёт в лес по ягоды, потому что им с матерью нечего есть. Мораль как таковая отсутствует, но вытекает сама собой из порядка изложения и причинно-следственной логики. Старуха, вручая горшочек, не только спасает её от голода, но и награждает за благочестие.
В русскоязычной версии советской поры не упоминается ни о благочестии, ни о бедности. Советские дети должны были расти атеистами, рассуждения о вере из старых книг вырезались. Девочка просто идёт в лес, и всё. Старушка просит дать ей ягод, девочка делится с ней, а взамен получает волшебный горшочек. Советское государство следило, чтобы дети не голодали, поэтому, по крайней мере официально, бедности не существовало. О голоде в сказке речи не шло, но даже взыскательный цензор не имел никакой власти над повседневной жизнью, а та всегда вращалась вокруг необходимости вырастить и собрать урожай, заготовить или как-то иначе раздобыть еду. Еда была главной заботой и взрослых, и детей; и контекст сказки указывал на голод. Мы прекрасно ощущали, каким чудом был подарок старой женщины, но вместо нравоучительной сказки, в которой девочка в награду за своё благочестие избавляется от тяжёлых лишений, мы, советские дети, становились свидетелями сомнительной сделки, в которой незначительный добрый поступок приносит девочке исключительный приз.
Перечитывая историю за обедом и заедая каждое предложение ложкой гречневой каши с грибами, мой сын пропускает слово «благочестивый», но хочет уточнить, что значит быть бедным.
– Разве ты не знаешь?
– «Бедный» значит, что у них нет денег. А на самом деле?
Он смотрит на картинку, где девочка и мать сидят за деревянным столом, глядя друг на друга через пустую столешницу.
– Им нечего есть, – объясняю я. – Девочка, наверное, очень проголодалась, вот и пошла в лес по ягоды.
– Смотри, – показывает он, – видишь их одежду? А вот плита, стол, стулья. И дом!
– Представь, что они крестьяне и в этом году ничего не выросло. Ну да, дом и плита есть, но готовить на плите нечего.
– Если бедные, у них нет дома, – настаивает сын.
– В книге сказано, что они бедные. Поэтому девочка идёт в лес.
– Ягоды я люблю больше каши. – Звучит так, будто он хочет сменить тему, но я-то понимаю, о чём он думает. У девочки есть то, что она любит, значит, жизнь не так уж плоха и она не такая уж бедная. – Противная каша, – говорит сын и отодвигает тарелку.
Как обычно, я не позволяю себе расстраиваться. Моя бабушка назвала бы его избалованным. Ему никогда не приходилось и пальцем пошевелить, чтобы на тарелке появилась еда. А я никогда не показываю, что переживаю, если он отказывается есть мою стряпню. Он растёт в иных условиях – у него на пороге мир изобилия, и, чтобы подготовить к нему сына, я должна терпеливо ждать, пока он научится делать собственный выбор. На самом деле он любит гречку; это один из немногих продуктов, которые он вообще ест. Раз в месяц я тащусь в русский магазин на другом конце города за крупой.
– Так ты думаешь, девочка сделала неудачный обмен? Ты бы взял ягоды?
– Её обманули, – решительно подтверждает он.
Позже вечером, когда он уже спит, я, стоя над раковиной и доедая остатки, раздумываю над тем, какое разнообразие трактовок таится в книжках, особенно в сказках. Чем больше я думаю об этой истории, тем отчётливее вспоминаю, что тогда, в детстве, сама с подозрением относилась к поступку девочки: похоже, она догадалась, что старуха может дать ей что-то необыкновенное. Какой бы хорошей девочкой она ни была, а с ягодами расставаться тяжело. Я бы не смогла. Лес рядом с домом, где я проводила лето, был высокий и тёмный, и ягодных мест мало. Чаще всего наткнёшься на них, когда большая часть кустов уже обобрана; проведёшь целый день на карачках, а толку – полкорзины, и под конец страшно ломит тело и чешутся комариные укусы. Ну уж нет. Я бы оставила ягоды себе. Зачем мои ягоды старухе-волшебнице? Тут взрослые, несомненно, хитрят. И горшочек тоже. Попадись мне в руки волшебный горшочек, я бы не стала показывать его маме – всё равно не поверит, – а спрятала бы его под кровать и ела кашу, когда захочу. Виноватой я бы себя, наверное, чувствовала, зато как хорошо бы мне спалось на сытый желудок!
Секрет
Большую часть праздника девочка провела у себя в комнате, стоя на коленях перед диваном и уткнувшись головой в подушку. Там за стенкой отмечали её день рождения. Когда пришло время резать торт, несколько взрослых по очереди заходили за ней. В ответ они слышали: нет, она не хочет торта. Нет, она не хочет задувать свечки, четыре дурацких свечи, которые снова зажгутся уже после того, как она их задует, и будут зажигаться снова и снова, пока не превратятся в огарки, чтобы все дети, пришедшие на праздник, тоже могли подуть. Нет, она не станет загадывать желание, потому что оно всё равно не сбудется, потому что свечи можно зажигать только один раз. Нет, она не хочет, чтобы ей пели «С днём рождения тебя», как поют всем именинникам, желая счастливого дня рождения, неважно, счастливый он или нет.