Одни из парней общепринятым знаком, подняв руку, обозначил свое желание задать вопрос.
- Я разрешу тебе задать вопрос, - отреагировал я, - и даже отвечу на него, но, если он окажется не так важен, как моя речь, ты будешь наказан.
Рука медленно опустилась. Меня опасаются – это уже хорошо. Было бы еще лучше, если бы мне был понятен статус этих двух обиженок, что стоят в сторонке и жду какой-нибудь ошибки с моей стороны.
Ладно, начнем с очевидного: выяснения физической подготовки моих подопечных.
Дом старика стоял на отшибе, сразу за ним была дорога, конца которой лично мне видно не было.
- Бойцы, - обратился я к своим курсантам, - сейчас, не отставая и не обгоняя, бежим за мной, пока я не отдам следующую команду.
И, не дожидаясь их реакции, побежал куда глаза глядят. Я ведь уже хвастался, что бегаю, как лось? Так вот, оказалось, что в местных реалиях это отнюдь не исключение, а самое обычное правило. Целое стадо условных лосей относительно бесшумно следовало за мной, сразу же подняв такое облако пыли, что оглянувшись назад минут через пятнадцать или двадцать, я не увидел ничего, кроме курсантов, пыльной завесы и клочка неба. Они едва не наступали мне на пятки.
Опять-таки, ладно.
- Шагом! – командую им, замедляя бег и постепенно переходя на шаг. – Разбиваемся на двойки и отрабатываем поединок без оружия в четверть силы, но на максимальных скоростях. Все умеют сдерживать удар, чтобы не нанести ненужного урона товарищу?
В ответ лишь легкие, местами кривые усмешки.
- Приступили! – громко хлопая в ладоши, командую я.
Ну, тут уж им меня удивить нечем. Показывают они примерно то, что делала или пыталась делать девчонка этой ночью. Разве что ногами работают меньше и как-то совсем уж осторожно. Такое ощущение, что работу ног им дали совсем недавно. Азы они усвоили, но вот наработка еще только в самом начале. Хорошо, уже знаю, что им подправить. Точнее, чувствую. Нужно будет сегодня самому устроить бой с хотя бы воображаемым противником. Как только сам разберусь с известными телу техниками, так начну уже и мелюзге этой помогать.
- Хорошо! – подбадриваю своих подопечных. – Понемногу начинаем применять борьбу: подсечки, завалы, проходы в ноги.
Молчаливое недоумение было мне ответом.
Нахожу глазами самого здорового из курсантов и подзываю к себе.
- Падать умеешь, Здоровяк? – спрашиваю его промежду прочим.
Снова удивление на не самом умном на свете лице.
Видать, рановато я радовался рабочим материалом.
- Ладно, подхвачу тебя, когда падать будешь, так что не бойся, боец, не расшибешься.
- Это еще неизвестно, кто кого бояться должен, - многообещающе буркнул детина, радостно зыркая на меня исподлобья.
Да он, никак, наказывать меня собрался?! Как удачно, однако, все складывается!
- Нападай! – снова сопровождаю я команду хлопком в ладоши.
Вот только в этот раз ладони схлопываются прямо у его картошкообразного носа.
Здоровяк моргает от неожиданности и пропускает несильный, но обидный удар ладонью по лбу.
Это даже скучно описывать: настолько банально развивался мой показательный урок. Бугай, подобно быку, каждый раз вставал, разбегался или размахивался и падал. Но падал каждый раз по-разному! Я и сам слегка возгордился своими умениями, которые просыпались в мышечной и обычной памяти по мере протекания учебного боя.
А вот потом произошло нечто такое, что меня несказанно удивило. Когда Здоровяк поднялся с земли в седьмой или восьмой раз он заставил меня избирательно моргнуть.
Не знаю, заинтриговал ли я вас, но сам я тогда удивился неимоверно. Избирательность моего моргания состояла в том, что вся окружающая действительность осталась для меня вполне себе видимой, а вот этот здоровяк начисто пропал из моего поля зрения, появившись на обозрение уже в непосредственной близости от моей удивленной особы.
Естественно, от его сильного и неспешного удара я уклонился и снова заставил беднягу обниматься с землей-матушкой.
На этот раз я не стал отпускать его руку, чтобы не терять тактильного контакта, потому что мне не понравился его фокус. К тому же мне пришла в голову идея: и показать ученикам болевой, и узнать у иллюзиониста, как он смог меня одурачить.
Но второму не суждено было сбыться: все толпа, как один бросилась на меня, выхватывая из высокой обуви небольшие ножи.
Это что же получается, бунт?!
А еще, из увиденного можно сделать вывод, что у моего громоздкого подопечного тоже есть нож?
Не тот ли нож, что мгновение назад воткнулся мне в область печени?..
Глава 5
Стар-р-р-ый знакомый и новые пр-р-р-оисшествия
Нож еще даже толком не вспорол кожу, а вся доступная моей памяти жизнь пронеслась у меня перед глазами. Небо, телега, засада, купол, псы, потешная девчонка, возомнившая себя бойцом… И потом, словно в компенсацию того, что помню я до безобразия мало, в памяти мелькнула еще какая-то нечеткая, размытая, но довольно интригующая картинка.
Мелькнула и пропала. А я будто бы очнулся от какого-то легкого ступора, осознавая, что пока мое больное сознание тут считает ворон, натренированное тело пытается спасти наше общее Я.
По факту вышло так, что краем глаза увидев резкое движение внизу, я автоматически начал уходить от возможного удара, сильнее при этом выворачивая руку, взятую до этого на болевой. Маневр сей рассчитан был на безоружную руку, поэтому лезвие небольшого ножа действительно проделало во мне неглубокое, но все же непредусмотренное природой, а от того – весьма неприятное отверстие.
Складывающаяся ситуация не давала возможности для размышлений. Бугай еще только ронял нож, чтобы начать баюкать поврежденную руку, а я уже, словно отряхивающаяся от воды собака, приводил свои мышцы, связки и сухожилия в состояние полной боевой готовности. По телу словно пробежало несколько мелких волн, вводя меня в подобие какого-то транса. Передо мной была вооруженная толпа неплохо обученных людей, и эти люди хотели, чтобы я умер.
Поскольку мои интересы шли вразрез с их желаниями, одна из сторон конфликта останется лежать здесь, а вторая пойдет объяснять Учителю, что тот плохо воспитал своих учеников…
Звуки хлопающих крыльев сверху за спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это все тот же ворон, который своим появлением уже дважды предупреждал меня об опасности. На этот раз он опоздал – я и сам вижу добрых два десятка ножей и столько же пар холодных решительных глаз.
Хотя, решимость меняется на опасливое недоумение, пока большая черная птица пикирует к земле и садится между мной и толпой, расправив на удивление длинные крылья и явно не собираясь их складывать.
- Ср-р-р-ам! – полуговорит полукаркает ворон, обращаясь к оторопевшим юнцам. – Позор-р-р-ище! Ор-р-р-авой пр-р-р-отив безор-р-р-ужного!
Молодежь нерешительно переглядывается друг с другом. Я же мысленно хлопаю себя по лбу и, не спуская глаз со всех действующих лиц, медленно приседаю и поднимаю лежащий у моих ног нож.
Этот маневр не укрывается от глаз моих курсантов и добавляет им решимости.
Толпа снова, как один, качнулась в мою сторону.
- Сдур-р-р-ели?! – снова приступает к переговорам изумительная птица. – Бр-р-р-итоголовый пор-р-р-ешит подр-р-р-азделение р-р-р-азом – дур-р-р-ак р-р-р-едкостный! Утр-р-р-ом зар-р-р-ежет – вечер-р-р-ом р-р-р-аскается!
Потом эта нахальная птица повернула голову ко мне.
- Вер-р-р-ни вер-р-р-зиле ор-р-р-ужие, юр-р-р-одивы! – прокаркал ворон. – Желтор-р-р-отики нер-р-р-вничают! Позор-р-р-но р-р-р-уки мар-р-р-ать кр-р-р-овью р-р-р-ебенков!
- Детей! – автоматически поправил я птицу, броском втыкая нож в землю по самую рукоять.
- Р-р-р-едкостный пр-р-р-идурок... – проговорила птица таким тоном, что сразу стало понятно: умей она закатывать глаза, однозначно так поступила бы.
Немного побуравив меня снисходительно-укоризненным взглядом ворон взмахнул крыльями, которые до этого так и не удосужился сложить, поднялся в воздух и молча, как и подобает приличной птице, улетел в том же направлении, откуда и появился.
Курсанты долго провожали его взглядами. Я же себе такой роскоши позволить не мог, так как понимал, что молодежь находится от меня на расстоянии уверенного броска ножа, и отвлекаться на всякие чудеса мне было не с руки.
- Не трогайте его! - прозвучал у меня опять-таки из-за спины голос Четвертой. – Учитель рисковал жизнью для того, чтобы он здесь оказался. Мертвым Бритоголовый нам пока не нужен.
Накаркал-таки ворон! Теперь с его легкого крыла это прозвище ко мне пристанет всерьез и надолго.
Но нет худа без добра: ножи с завидной скоростью исчезли из поля зрения, а курсанты всем своим видом вновь показывали готовность выполнять мои команды.
Я быстро оглянулся через плечо – ни птицы, ни, к сожалению, Четвертой видно не было.
Ладно, посмотрю в полглаза на воспитанниц.
Не отдавая себе отчет в том, что делаю, я одним резким движением вправил несостоявшемуся убийце руку и, прежде чем тот вскрикнул, сам подал голос.
- Переходим к упражнениям на гибкость! – довольный своей находчивостью скомандовал я, хлопая в ладоши, а потом и потирая их, в предвкушении приятного глазу зрелища.
Да, смотрелись курсантки в местной униформе очень даже выгодно. Все девушки изначально стали в пары с юношами. Ни одной чисто женской пары не было ни в поединках, ни теперь. И никто друг друга не жалел ни тогда, ни сейчас. Работали все с полной самоотдачей, не просто отбывая время, а стараясь получить максимум от всех упражнений.
Хорошо, что напавшие недавно на нас со стариком воины не были даже наполовину столь прилежны. Иначе мне тогда пришлось бы ой как туго.
В итоге я так воодушевился всеобщим желанием учиться и совершенствоваться, что даже перестал любоваться курсантками. Все ребята были прямо молодцы.
Назад мы вернулись той же дорогой и в том же темпе. Пробегая мимо поляны с густой и мягкой травой, я сделал привал и повалял на лужайке парочку курсантов из тех немногих, что сходу научились группироваться при падении. Несколько раз при этом краем глаза замечал движение где-то на самой периферии зрения – Четвертая явно интересовалась новыми знаниями, но, видимо, гордость была сильнее профессиональной любознательности.