Если бы я не был так ошарашен увиденным, то, наверняка, вмешался бы в рефлекторное поведение своего организма и смягчил бы блок. Но я пребывал в некоем подобии культурного шока.
К нашему селению медленно приближалась процессия из трех запряженных быками повозок. В первой и последней находились люди и какой-то немудреный скарб. Рассмотреть его лучше возможности у меня не было, поскольку все внимание приковывала к себе вторая повозка. На ней был сооружен помост, на котором возвышалась трехметровая виселица. Само собой, она была не пуста. В петле в такт неспешному бычьему темпу медленно, из стороны в сторону раскачивалось тело очень молодого парня. Вокруг него вился целый рой мух. Еще больше насекомых уже сидели на всех открытых участках его посиневшего и начавшего разбухать тела. Отдельная колония обосновалась на тех участках одежды, где видны были следы нечистот…
- За что его так? – глухо спросил я, не обращая ровным счетом никакого внимания на, баюкающую поврежденную руку девчонку.
- За мое и ее, - кивок в сторону Четвертой, - общее дело.
- Это ваш товарищ? – уточнил я, специально не отводя глаз от процессии, и запоминая каждую мелкую деталь этой дикой по своей жестокости картины.
- Нам он лично не знаком, но это наш брат. Он им был, и всегда им останется, – ровным, ничего не выражающим голосом произнес старик.
И прозвучало это настолько неестественно спокойно, что я, наконец, смог оторваться от варварского зрелища и посмотреть на Учителя.
В его глазах были лед и тьма. Я это даже не увидел, а почувствовал.
Невольно передернув плечами, я перевел взгляд на Четвертую. Та уже подобрала оружие и настолько виртуозно спрятала его в недрах своей облегающей фигуру одежды, что я невольно восхитился. И умением, и, конечно, точеной фигурой.
Глаза продолжали изучение всех изгибов удаляющейся девушки, и мысленно я просил их не прекращать это делать, не переключаться обратно на висельника.
Раньше я относился к своему здесь присутствию с заметной долей пофигизма, но теперь, после увиденного, понял, что ничего в жизни не происходит случайно, а наказания должны быть соразмерны поступку.
- За что его так? – снова повторил я свой вопрос.
- За участие в подпольной подрывной деятельности, - глухо сказал старик, - ты сегодня принимал участие в боевой подготовке будущих диверсантов, - так что легко можешь оказаться на месте нашего погибшего брата.
- Быть воином, значит жить вечно, - произнес я фразу, даже не успев осознать того, что говорю.
- Хорошо сказано! – похвалил меня учитель. – Значит ли это, что теперь ты с нами уже сознательно, а не как прежде – вслепую?
- Морально я с вами, но предпочитаю оставаться самостоятельной боевой единицей со свободой воли и правом выбора.
- Для тебя я готов сделать исключение, брат, - произнес Учитель, - но теперь тебе все-таки придется выслушать краткую предысторию нашего движения.
И я узнал, что очень долгое время в мире все было легко, просто и справедливо. Белые владели Даром и делились им с Цветными, чтобы те в свою очередь помогали обычным людям с их повседневными заботами и трудностями. Общество развивалось тихо и спокойно. В семьях обычных людей было по три или четыре ребенка. Детской смертности практически не существовало, благодаря надзору Цветных. Они же отвечали и за планирование семьи, накладывая на женщину запрет на зачатие после рождения третьего ребенка.
За особые заслуги на том или ином поприще семейство, при желании могло попросить увеличение квоты. Чаще всего положительное решение получали за достижения в научной или ремесленно-прикладной сферах. Особенно быстро развивалась философия, за ней постепенно подтягивались и другие науки. Белые любили общаться с учеными, достигшими серьезных прорывов. Так же они всегда старались провожать спокойно умирающих от старости выдающихся людей в последний путь. Таковы были изначальные традиции. Постепенно обычай присутствия Белых при смерти старцев стал распространяться и на выдающихся Цветных долгожителей. Редкий маг умирал своей смертью в одиночестве, без надзора кого-то из Белых. Соответственно, интерес к обычным людям, как к менее притягательным объектам, понемногу стал угасать, а с ним – и популяризация науки, искусств и прочего в обществе.
Цветных было на порядки меньше, чем простолюдинов, поэтому Белые стали пускаться на некоторые хитрости. Дня начала они значительно ослабили свой негласный контроль над заурядными Цветными, а постепенно его и вовсе не стало. Некоторые поселения начали превращаться в аналоги самодостаточных городов-государств, разрастаясь и поглощая соседей, особенно, если те были того же цвета. Понемногу стал формироваться прообраз феодализма, где на вершине были флегматичные Белые, только и делающие, что в серые будни закрывающие глаза простым умирающим старцам, а по праздникам – Цветным.
Цветных, тем временем становилось все больше, поскольку контроля за их рождаемостью не было никакого. А каждый получивший власть, хотел оставить ее по наследству, либо разделить со своими детьми, поскольку жили Цветные в несколько раз дольше обычных людей. Поэтому численность обычных людей тоже понемногу увеличивалась, чтобы у всех отпрысков новой знати были свои вассалы. Так от происходящих перемен сильно не проигрывал никто, кроме окружающей среды, которая быстро преображалась и приспосабливалась под расширяющиеся хозяйственные нужды. В любом случае большинство людей жили тихо и мирно, если, конечно, не случалось чего-то непредвиденного.
А оно случалось. И, чем дальше, тем чаще и загадочнее. Началось все с того, что Белые внезапно «зашевелились» и решили упорядочить зарождающийся строй, составив свод правил и этикета для наметившейся элиты. Среди прочего юным, но подающим большие надежды аристократам был предложен и дуэльный кодекс.
Какое-то время к нему прибегали чуть реже, чем никогда, однако, медленно, но верно, Цветные вошли во вкус. Естественно, если поединок предполагал битву до смерти, его своим присутствием освещал кто-то из Белых. Теперь они стали закрывать глаза и юнцам.
А потом и вовсе, то тут, то там стали пропадать многообещающие молодые люди. И, если пропажи простолюдинов в должной степени никого сильно не тревожили, то исчезновения магов не могли оставаться незамеченными. Так однажды кто-то очень умный и невероятно осторожный сложил все кусочки пазла в одну картину и понял, что к чему.
Белые перехватывали покидающие тела души, выжимали из них мысли, эмоции, знания – все до чего только могли дотянуться. Изначально это делалось для того, чтобы сохранить, накопить и преумножить мировые запасы науки и культуры для передачи следующим поколениям, но на определенном этапе что-то пошло не так. Белым постепенно стало просто нравиться подпитывать свой жизненный тонус за чужой счет. Из хранителей они возможно даже незаметно для самих себя превратились в потребителей, затем гурманов, и, наконец, просто обычных наркоманов, постоянно нуждающихся в новой порции питательной субстанции. Причем, очень хорошо информированных наркоманов…
Поэтому бунт зрел и рос исподволь никем не замечаемый и в жесточайших условиях секретности.
Несколько человеческих поколений маги просто понемногу делились с обычными людьми частью своих знаний о сущности человеческой души, тем самым создавали и подпитывали в обществе простолюдинов местный аналог религии, формируя понимание о святости и неприкосновенности души. Постепенно, укрепив в людях дух, Цветные принялись за их физические способности.
Подавляющее большинство непосредственных участников тайного заговора даже не догадывались о том, что являются частью какой-то организации.
Так и Учитель, будучи совсем еще юным магом без всяких объяснений получил задание готовить простолюдинов штурмовиков, способных действовать как в индивидуальном порядке, так и в составе крупных групп. Зачем и для чего – Учитель не знал, но ему предложили этот род деятельности так и в такое время, что отказаться было невозможно.
Сейчас старик понимал, что кто-то там на самом верху иерархии Цветных разрабатывал несколько вариантов развития событий мятежа, одним из которых был и массированный штурм отдельных Белых или их групп обычными вооруженными людьми.
- Вооруженными аналогами таких вот накопытников? – уточнил я. – Ведь точно так же можно зачаровывать лезвия клинков или даже наконечники стрел!
- Перебил-таки! – вздохнул Учитель. – Не все так просто. Эти знаки, что на какое-то время наделяют предмет силой Дара, работают только при непосредственном контакте с ним живого существа. Металлическая рукоять меча или кинжала не слишком практична, а стрелы так и вовсе отпадают. Другое дело – настоящие артефакты. Но это очень долго и тяжело. На один единственный хороший качественный артефакт сильный носитель Дара может потратить всю свою довольно долгую жизнь. Однако простенькие артефакты-однодневки можно делать десятками за считанные часы, было бы умение. Я думаю, что задумка была проста и так же одноразова, как и упомянутые мной артефакты. Привязать к каждой стреле по какой-нибудь маленькой безделушке (мы в тренировочных стрельбах навесом всегда использовали дополнительный груз определенной формы) и запустить град стрел по определенной площади.
Я бы действовал так: первые несколько залпов – аннигиляторы Дара, на предмет пробития силового защитного поля и усложнения оперирования Даром обороняющимся. Дальше в порядком продырявленный купол с чем-то взрывающимся и ядовитым. Часть стрел попадут-таки в проделанные в куполе бреши, взорвутся в воздухе, орошая атакуемых ядовитым дождем. Те, скованные или ослабленные многочисленными аннигиляторами, полностью отвлекаются на защиту или лечение, и тут уже в бой идут штурмовики…
На мой взгляд – это была бы авантюра: такая тактика могла бы сработать с Цветными, но Белые были на порядок сильнее и умнее. Они бы не растерялись. Собственно, я не знаю, что они бы сделали, но мои тогдашние ученики полегли бы все до единого, так и не приблизившись ни к одному из противников даже на сотню шагов.