соавторстве с одним из учёных — докторов наук с их факультета.
— Это будет правильно с тактической точки зрения: у тебя и так много недоброжелателей по поводу твоей молодости и успехов в науке. Если ты сразу заявишь о желании стать доктором наук — их количество увеличится и начнутся различные подковёрные игры против тебя. А так всё произойдёт более тонко. Твой соавтор напишет лишь введение к монографии и один из небольших разделов. Даже ради этого ты сам всё это напишешь и потом уже предложишь соавторство тому, кому я подскажу. А то все наши мастодонты от науки обленились, сами ничего делать не хотят. Всё ожидают, что им преподнесут что-то значительное на блюдечке с синей каёмочкой!
И соавторство будет отмечено при публикации. Твоими будет сто процентов текста монографии, а официально: процентов восемьдесят.
Также издание монографии возможно в университете: монографии по математике обычно невелики по объёму, да и тираж в принципе неважен. Разошлют монографию по библиотекам да университетам. А потом, на основе монографии в самодеятельном порядке подготовишь докторскую диссертацию. Тем более, при издании монографии уже будут получены положительные отзывы учёных, так что и диссертацию нельзя будет зашельмовать, — объяснил суть предложения декан.
— А Вы сами, Валентин Васильевич, не хотите стать моим соавтором? И предложенная тема Вам близка, и отношения между нами не таковы, что придётся что-то делить, да и как учёный доктор наук Вы широко известны, — предложил Александр.
Тот немного поупирался, но было видно, что предложение Александра его устраивает: давно у Валентина Васильевича никаких печатных научных трудов не выходило: руководство деканатом отнимало всё свободное время, некогда было заниматься наукой. Так что, как говорится, «сели рядком да порешили ладком».
Поэтому уже к концу 1968 года был подготовлен черновик монографии, который прошёл обсуждение на Учёном Совете университета и рекомендован к опубликованию в первой половине 1969 года. На это было выделено финансирование и обеспечено включение в планы выпуска издательства университета.
Одновременно Александр продолжил работу над написанием докторской диссертации, которую собирался представить в Учёный Совет университета не позднее декабря 1969 года, а весной 1970 года предполагал выйти на её защиту.
Ещё отдыхая в Карелии несколько лет назад Александр слышал от местных жителей легенду о разбойнике, промышлявшем на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков на Онежском озере и грабившего купцов, направляющихся с Севера вглубь России и обратно. Этот разбойник, якобы, делился награбленным добром с бедным людом и соответственно получал их поддержку в случае необходимости от властей, которые старались как могли его поймать и предать суду. В конце концов разбойника поймали, причём не власти, а сами купцы. Долго его пытали, стараясь узнать место, где тот прятал награбленное добро. Тот от пыток умер, но место захоронки так и не выдал. Долго ещё после смерти разбойника местный люд искал его клад. Перерыл все подходящие места, да так ничего и не нашёл. Постепенно ажиотаж поисков клада прошёл и превратился в местную легенду.
Июль лета 1968 года Александр также провёл в Карелии редактируя монографию. К этому времени он овладел магическим заклинанием, позволявшим искать клады и, если на них были наложены магические обереги, разрушать их и выкапывать эти клады без последствий для своего здоровья. Надо было проверить в действии это заклинание и Александр по субботам и воскресеньям принялся обходить «подозрительные» места и «обрабатывать» их этим заклинанием. В одном месте ему повезло, и он нашёл большой клад, состоящий из посуды, сделанной из серебра и золота, золотых, серебряных и медных монет 17–19 века и оружия, украшенного драгоценными камнями.
«Это как раз, то, что надо! Мне надо как можно скорее проконсультироваться с юристами и решить, как лучше всего поступить с кладом. Сейчас мне нужно получить официально значительную сумму денег, чтобы решить свои личные проблемы. Да ещё и не допустить, чтобы меня обобрали, как липку, посчитав лохом.
Надо ехать в Ленинград, узнать на юридическом факультете у друзей адрес приличной юридической конторы, занимающейся такими делами, попросить их порекомендовать меня как клиента, а мне — заключить с ними договор на юридическое сопровождение дела по находке и оформлению клада.»
После поездки в Ленинград он вернулся в Карелию вместе с опытным юристом, и они сразу же обратились к властям в Петрозаводске с сообщением о найденном кладе. Тут же появились милиция и представители краевого музея, которые в их присутствии извлекли клад. Всё его содержимое было тщательно переписано и вывезено в Петрозаводск. Пока там проводилась оценка клада прошло три месяца. Только в ноябре ему сообщили сумму, которая по мнению властей приходится на его долю. Она составила сто девятнадцать тысяч рублей — это уже после вычета налогов. Привлечённая юридическая контора внимательно контролировала действия властей и постоянно информировала Александра о ходе оформления гонорара за найденный клад, подтвердив сумму и дату его выплаты.
Поскольку в августе Александр отдыхал в Геленджике на Чёрном море и уже предполагал получение довольно значительной суммы гонорара за клад, то интересовался местной недвижимостью и подобрал неплохой дом с участком в двадцать соток, занятых плодовыми деревьями, виноградом и небольшим огородом. Море от дома находилось в двух кварталах. Дом был кирпичным двухэтажным, со всеми удобствами, подвалом, приспособленным под гараж на одну легковую машину и ледник под хранение припасов на зиму. Общей площадью двести двадцать квадратных метров (подвал — 60 м2, первый этаж — 100 м2, второй этаж — мансарда — 60 м2). Построен в середине пятидесятых годов генералом в отставке по выслуге лет. Самое главное: имелись все разрешительные документы как на землю, на постройку дома, так и их владением на правах собственности.
Но генерал был убит прямо на даче при нападении бандитов годом раньше появления Александра в Геленджике. А семье, как объяснила наследница — вдова генерала, дом оказался не нужен: у них имелась отличная квартира в Москве. Как решил Александр, главной причиной продажи дома было именно убийство в нём генерала. Как выяснилось, во время нападения бандитов генерал проживал в доме один: семья находилась в Москве.
Хозяйка продавала дом, включая всё содержимое, за семьдесят тысяч рублей, но с условием, что освободят дом только поздней осенью и укажут в договоре продажи дома сумму в пятьдесят тысяч рублей — его оценочную стоимость, определённую официально соответствующими органами. А остальные деньги — хотят получить налом (для снижения суммы налога). Александр объявил, что осенью снова обратится к ней с предложением покупки дома.
Сразу после получения на счёт в сберкассе суммы гонорара за находку клада, он связался с хозяйкой дома и сообщил, что готов приобрести дом. Оказалось, что стоимость дома за это время увеличилась до восьмидесяти тысяч рублей, так как появился ещё один покупатель, но Александр имеет перед ним преимущество.
Александр подумал и согласился на это предложение.
Вместе с родителями он выехал в Геленджик, куда приехала и хозяйка дома. Они ещё раз всё внимательно осмотрели, привлекли уже знакомую Александру юридическую контору к проверке документов на дом и участок и, заплатив через кассу пятьдесят тысяч рублей и тридцать тысяч передав наличкой, стали его хозяевами.
В доме прописалась только мать Александра, а он и отец остались прописанными в их старой двухкомнатной квартире в Ленинграде. Однако дом был выкуплен его родителями: они имели в личной собственности по половине дома каждый. Александр доли собственности в доме не имел. Всё было сделано для того, чтобы не потерять дом и квартиру при различных перипетиях судьбы.
В итоге у него остались неиспользованными официальные деньги в сумме шестьдесят девять тысяч рублей, но фактически он мог распоряжаться только тридцатью девятью тысячами — именно столько у него осталось после оплаты покупки. Значит, именно тридцать девять тысяч он мог использовать в будущем официально для других покупок.
В следующий свой приезд в Геленджик весной 1969 года, когда листвой и цветами покрылся участок вокруг его дома, Александр вышел в сад подышать свежим весенним воздухом и вдруг по какому-то наитию решил запустить магическое заклинание поиска клада. И неожиданно для себя получил отклик. За домом между забором и колодцем стояла вкопанная в землю скамейка, на которую ставили вёдра с водой отстоятся перед поливом огорода. Вид у неё был весьма непрезентабельный. Именно из-под неё и шёл отклик на наличие в этом месте клада. Место было весьма неухоженное, так как колодец использовался редко: дом имел централизованное подключение к городскому водопроводу.
Родителям он ничего рассказывать не стал, но как только они отправились за покупками на местный базарчик, сразу начал раскопки. Вскоре на глубине двадцати сантиметров он обнаружил непонятный свёрток размером в кирпич, в котором оказалась завёрнутая в брезент и по стыкам замазанная гудроном металлическая коробка из-под конфет. Открыв её Александр нашёл доллары разных номиналов в сумме двадцать тысяч, выпущенные ещё до войны, кожаный мешочек с тридцатью золотыми царскими десятками выпуска 1899 года (АГ) и холщовый мешочек с несколькими перстнями и золотыми кольцами с драгоценными камнями и золотой бижутерией. Быстро приведя место раскопок в порядок и засыпав его сверху прошлогодней листвой, а измазанный гудроном брезент выкинув в ближайшую канаву с водой за забором, он положил пачку долларов и мешочек с драгоценностями в свой портфель и уже через несколько дней спрятал неожиданную находку в тайник в ленинградской квартире.
Так неожиданно для себя он нашёл валюту для своих путешествий по заграницам.
Александр решил, что этот клад мог как принадлежать генералу, так и остаться спрятанном в этом месте прежними хозяевами участка. Никаких указаний на настоящего хозяина клада он обнаружить не сумел.