— Неудивительно.
— Что ты имеешь в виду?
Она слегка пожала плечами. Было видно, что она старается держать себя в руках, не сказать лишнего.
— Просто меня это не удивляет. Если бы ты пришел домой и сказал, что провел день с лучшей в мире командой по расследованию убийств, тогда я бы удивилась. Вот и все.
Он отлично понимал, что это не все. Но ему также хватало ума не вытягивать из нее клещами то, о чем она собиралась молчать.
— Что ж, — сказал он. — Факт остается фактом — все это было утомительно и бестолково. Сейчас я хочу выбросить это из головы и заняться чем-нибудь другим.
Он сделал это заявление, не подумав, и тут же зашел в тупик. Заняться чем-нибудь другим было не так просто. Перипетии прошедшего дня продолжали крутиться в его голове. Мадлен наблюдала за ним с загадочным выражением лица. И тогда мысль, которую он постоянно от себя отгонял, мысль, которую он так старательно не думал, наконец захватила его. Он решился заговорить о том, чего избегал.
— Коробка… — произнес он. В горле тут же пересохло, и голос стал сиплым; он вытолкнул из себя это слово до того, как страх снова одержал верх, и не успел даже придумать, как закончить фразу.
Она подняла взгляд от пустой тарелки. Этот взгляд был спокойным, любопытным и внимательным. Она ждала, что он скажет дальше.
— Его рисунки… что… то есть зачем?.. — Он тщетно пытался связно сформулировать вопрос.
Ему не пришлось долго мучиться. Мадлен всегда понимала его раньше, чем он успевал выразить свою мысль.
— Пора попрощаться, — сказала она спокойно, почти нежно.
Он вперился взглядом в стол. Голова опустела, слова не шли на ум.
— Прошло достаточно времени. Дэнни больше нет, а мы так с ним и не попрощались.
Он едва заметно кивнул, теряя чувство времени, ощущая только пустоту в голове.
Когда зазвонил телефон, ему показалось, что его разбудили, рывком втащили назад в мир — мир, состоящий из понятных, измеримых вещей. Мадлен все еще сидела с ним за столом — бог знает сколько времени они так провели.
— Хочешь, я подойду? — спросила она.
— Ничего. Я сам. — Он помедлил, как компьютер, который перегрузили, затем встал, чуть неуверенно, и пошел в кабинет.
— Гурни. — Он по-прежнему отвечал на звонки так же, как когда работал в отделе убийств. Эту привычку было нелегко побороть.
Голос на том конце трубки был оживленным, напористым, нарочито вежливым, так что он вспомнил старое правило продавцов: когда говоришь по телефону, улыбайся — от этого ты звучишь дружелюбнее.
— Дэйв! Как хорошо, что вы подошли! Это Шеридан Клайн. Надеюсь, я не помешал?
— Чем обязан?
— Перейду сразу к делу. Мне кажется, вы человек, с которым можно быть откровенным. Такая у вас репутация. Сегодня вечером у меня была возможность в этом убедиться лично. Я впечатлен. Надеюсь, что не смущаю вас.
Гурни не терпелось узнать, в чем дело.
— Вы очень добры.
— Я не добрый. Я реалист. Я звоню, потому что это дело требует участия специалиста вашего масштаба, и мне бы очень хотелось воспользоваться вашим талантом.
— Вы же знаете, что я в отставке?
— Да, мне говорили. И я понимаю, что возвращаться к надоевшей рутине вам совершенно не хочется. Я ничего такого не предлагаю. Но у меня есть ощущение, что дело будет разрастаться, и хотелось бы иметь ваш гений в распоряжении.
— Я не очень понимаю, о чем вы меня просите.
— В идеале, — сказал Клайн, — я бы хотел, чтобы вы вычислили убийцу Марка Меллери.
— Разве не этим занимается бюро криминальных расследований?
— Разумеется. Может быть, у них в итоге даже что-нибудь получится.
— Но?
— Но я хочу повысить шансы на успех. Это слишком крупное дело, чтобы его расследовали по стандартной процедуре. Я хочу, чтобы у меня был козырь в рукаве.
— Не понимаю, как я могу помочь.
— Вы не хотите сотрудничать с бюро? Не волнуйтесь. Я понимаю, что Родригес не тот, с кем вы стали бы работать. Я предлагаю вам работать со мной лично. Мы могли бы назначить вас помощником или консультантом, на ваш вкус.
— Сколько времени мне пришлось бы этому посвящать?
— На ваше усмотрение.
Гурни промолчал, так что Клайн продолжил:
— По всей видимости, Марк Меллери восхищался вами и доверял вам. Он просил вас помочь ему разобраться с преступником. Я прошу вас помочь мне разобраться с тем же самым преступником. И я буду благодарен за любую вашу помощь.
Гурни подумал, что Клайн однозначно умеет уговаривать. Была в нем какая-то подкупающая искренность. Он сказал:
— Мне надо поговорить с женой. Перезвоню вам утром. Скажите, по какому номеру с вами связаться.
Радость в голосе была безмерной.
— Я оставлю вам свой домашний номер. Подозреваю, вы встаете рано, как и я. Звоните в любое время после шести утра.
Когда он вернулся в кухню, Мадлен еще сидела за столом, но ее настроение изменилось. Она читала «Таймс». Он сел напротив нее, уставился невидящим взглядом в камин за ее спиной и принялся растирать виски, как будто решение, которое предстояло принять, сводило лицевые мышцы.
— Ну это же не сложно, правда? — произнесла Мадлен, не отрывая взгляда от газеты.
— Что?
— Сказать, о чем ты думаешь.
— Окружной прокурор хочет, чтобы я участвовал в расследовании.
— Еще бы.
— Обычно посторонних людей в такие дела не вовлекают.
— Ты, однако, не совсем посторонний.
— Видимо, мое знакомство с Меллери оказалось решающим.
Она наклонила голову и посмотрела на него пронизывающим взглядом.
— Он очень меня хвалил, — сказал Гурни, стараясь не выдавать, что польщен.
— Наверняка просто перечислил твои таланты.
— В сравнении с капитаном Родригесом кто угодно покажется талантливым.
Она улыбнулась его неуклюжей скромности:
— Что он предложил?
— Карт-бланш. Работать с ним лично. Придется осторожничать, чтобы никому не наступать на пятки. В общем, я сказал ему, что приму решение до завтрашнего утра.
— Какое решение?
— Собираюсь я сотрудничать или нет.
— Ты что, шутишь?
— Думаешь, это дурная затея?
— Я имею в виду — ты шутишь насчет того, что еще не принял решение?
— Тут многое на кону.
— Больше, чем ты думаешь, но ведь ясно, что ты уже решил.
Она снова погрузилась в чтение газеты.
— Что значит «больше, чем ты думаешь»? — спросил он, помолчав.
— Иногда мы делаем выбор, последствий которого не ожидаем.
— Например?
Ее грустный взгляд ответил ему, что это глупый вопрос.
После паузы он сказал:
— У меня такое чувство, будто я остался Марку что-то должен.
В ее взгляде появилась ирония.
— Что ты так смотришь?
— Ты первый раз назвал его по имени.
Глава 27Знакомство с окружным прокурором
Здание, где с 19З5 года располагалась окружная прокуратура, раньше принадлежало сумасшедшему дому Бамблби. Он был основан в 1899-м на средства, перечисленные одноименным британским переселенцем, сэром Джорджем Бамблби в момент помешательства, как пытались потом доказать его непризнанные потомки. Мрачное здание из красного кирпича, покрытое вековой копотью, зловеще нависало над городской площадью. Оно находилось примерно в полутора километрах от полицейского управления, и дорога туда от Уолнат-Кроссинг занимала тот же час с четвертью.
Изнутри здание прокуратуры было еще менее привлекательным, чем снаружи. В шестидесятые его подвергли реконструкции и модернизации. Грязные люстры и дубовые панели заменили флюоресцентными лампами и белой штукатуркой. Гурни даже подумал, что этот резкий свет в помещениях должен отпугивать безумные призраки прошлых обитателей. Странная мысль для человека, идущего обсуждать условия контракта о найме на работу. Гурни решил сосредоточиться на том, что сказала ему на прощанье Мадлен: «Ты нужен ему больше, чем он тебе». Он размышлял над этим, пока ждал приглашения пройти через сложную систему охраны в приемном зале. После металлоискателя он проследовал по стрелкам на стенах и вскоре оказался у двери с матовым стеклом и аккуратной табличкой «Окружной прокурор».
В приемной он столкнулся взглядом с секретаршей. Гурни всегда считал, что мужчина выбирает себе помощницу по критерию компетентности, сексуальности или престижности. Было похоже, что женщина за конторкой соответствовала всем трем. Невзирая на пятый десяток, ее волосы, кожа, макияж, одежда и фигура были настолько ухоженными, что она почти светилась. Ее взгляд был одновременно оценивающим и чувственным. Небольшая табличка на ее столе сообщала, что зовут ее Эллен Ракофф.
Они не успели даже поздороваться, как дверь справа от ее стойки открылась, и в приемную вышел Шеридан Клайн. Он гостеприимно улыбнулся:
— Девять утра — и он тут как тут! Хотя чему я удивляюсь. Вы всегда держите слово и делаете ровно то, что обещали!
— Это проще, чем поступать наоборот.
— Что? Ах да, да, конечно. — Он улыбнулся еще шире, но уже не так радушно. — Чай или кофе?
— Кофе.
— И мне. Никогда не понимал, в чем смысл чая. А вы собак или кошек больше любите?
— Наверное, собак.
— Когда-нибудь обращали внимание, что собачники предпочитают кофе, а кошатники — чай?
Гурни не считал это темой, достойной размышлений. Клайн жестом пригласил его в свой кабинет, жестом же указал на современный кожаный диван, а сам уселся в кожаное кресло в том же стиле, стоявшее напротив. Их разделял низкий стеклянный столик. Улыбка сошла с его лица, и теперь он смотрел, пожалуй, даже слишком серьезно.
— Дэйв, я хочу сказать, что мы очень счастливы, что вы согласились нам помочь.
— При условии, что для меня найдется подходящая роль.
Клайн непонимающе моргнул.
— Распределение полномочий — непростая задача, — пояснил Гурни.
— Согласен как никогда. Давайте я буду до конца откровенен. Как говорится, раскрою вам карты.
Гурни подавил гримасу и вежливо улыбнулся.
— Я знаком с людьми из Нью-Йоркского управления, и они о вас крайне лестно отзывались. Вы были ведущим следователем в нескольких крупных делах, расследования держались на вас одном, но когда наступало время пожинать лавры — вы их всегда уступали кому-то другому. Поговаривают, что у вас был самый большой талант и самое маленькое эго во всем управлении.